Так вышло с Ильей.

Придумывала, изощрялась, шла на поводу… Поначалу даже изображала из себя чересчур неадекватную и безалаберную (это Лиля надоумила, ссылаясь на то, что такой парень запомнит меня только, если буду вести себя громко и вызывающе). Ещё срывалась и галопом неслась по любому сигналу от Ани о его возможном местоположении… Всё это было так низко и мелочно. Потом попытка дружбы…

Да что я повторяюсь! Вы без меня знаете, как всё происходило и к чему это привело. Только вот, судя по тому, что я видела и слышала совсем недавно, Илья спокойно отошёл и живет себе припеваючи. Ну, а я…

Я пока представить себе не могу, как буду склеивать разбитое вдребезги сердце.

У него есть другая.

От повторения про себя этого удручающего факта меня начинает трясти, как от набирающего силу озноба. Внутри всё болезненно жжёт и разрывается в то время, как снаружи кожу ощутимо покалывает от мнимого холода.

– Рада за тебя, – насильно выдавила, скрестив руки на груди с намерением обуздать дрожь. – Надеюсь, ты счастлив.

– А ты так и не ответила: зачем пришла ко мне? Почему именно меня попросила провести экскурсию по городу? Разве знакомая, у которой ты остановилась, не местная? – я поёжилась от ледяного тона Ильи, в котором мне, тем не менее, послышался намёк на сарказм.

Парень не двинулся с места, уперев руки в карманы джинс, но повернул голову в мою сторону, настойчиво буравя взглядом в ожидании ответа.

Он издевается? Хочет, чтобы после красноречивого безответного поцелуя я ещё и вслух ему призналась, что все эти бесконечных два года безумно скучала и места себе не находила? Ругала себя последними словами за содеянное, изводилась и проклинала тот день, когда повелась на спектакль Эдика и решила отомстить? Лелеяла надежду на прощение и мечтала, что когда-нибудь, когда вновь посмотрю Илье в глаза, то увижу в них зеркальную взаимность?

Что он сейчас хочет услышать? Может, ему теперь доставляет удовольствие знать, что он -причина моего глубоко подавленного вида?

– Хотела пообщаться, чтобы убедиться, что у тебя всё хорошо, – собрав остатки самообладания и гордости в кулак, деланно храбро поднимаю глаза на парня.

Илья не должен догадаться, что я оказалась в этом огромном сером многолюдном городе только из-за него. В сложившейся ситуации эта правда стала совершенно неважной и, по большому счету, унизительной для меня.

– То есть, ты приехала к знакомым и заодно заскочила ко мне в офис? Выдав себя за Екатерину? – парень уже не скрывает своих подозрений и, подойдя ко мне почти вплотную, недоверчиво заглядывает в лицо. – А не поздновато ли интересоваться моим благополучием, Венера? Больше двадцати месяцев прошло.

– Ты прав. Сейчас понимаю, насколько это было глупо и неуместно с моей стороны…

Илья усмехается, но не самодовольно, а как-то разочаровано, что ли. Он отступает назад и раздраженно проводит ладонью по своему лицу, будто стремясь избавиться от того, что его гложет. После – он также агрессивно проводит пятерней по волосам, бездумно зачесывая их назад.

– Прости, что потревожила. И огромное спасибо за экскурсию – мне очень понравилось. Но уже поздно и меня заждались. Прощай.

В груди лихорадочно печёт и колотит, но внешне я стараюсь придерживаться своей версии до конца.

Стягиваю с себя ветровку, возвращаю её застывшему Илье и быстрым шагом направляюсь к выходу с крыши. Он меня никак не останавливает.

Спускаясь по металической лестнице, я понимаю, что ещё чуть-чуть и меня беспощадно накроет, поэтому пытаюсь ускориться, насколько это позволяют проклятые туфли.

На площадке с лифтом, быстро и часто нажимаю на впавшую кнопку вызова, но ждать я оказываюсь просто не в состоянии: под оглушительный стук собственных каблуков что есть мочи несусь вниз, минуя один за другим лестничные пролеты.

В конце концов, ожидаемо оступаюсь, на следующей ступеньке поскальзываюсь и, не успев как следует ухватиться за перила, со всей дури шлепаюсь задом об бетонную поверхность.

Очень резко и больно, но я не произношу ни звука. Только слезы нескончаемым потоком катятся по раскрасневшимся от бега щекам.

– С ума сошла? Куда рванула? – слышу за спиной запыхавшийся голос Ильи, который в ту же секунду подхватывает меня и аккуратно ставит на ноги. – Сильно ушиблась?

– Нет! – бездарно вру, сердито отряхивая ладони и ноющую от глухой боли пятую точку.

Я ужасно злюсь на себя, на свою неуклюжесть и на непрошеные слёзы. Мне обидно и неприятно, что всё вышло так тупо, нелепо и безысходно. Поэтому, знатно психанув, я не удостаиваю парня ни благодарностью, ни взглядом и, как ни в чем не бывало, но в два раза медленнее, продолжаю свой путь в беспроглядное одиночество.

Теперь я отчётливо слышу, что Илья следует за мной и готова поспорить, что он настырно рассверливает дырку в моей спине… И, похоже, не только в ней. Потому что по телу хаотично разгуливает целая колония бесстыдных мурашек, раздражая меня своей наглостью и бесконтрольностью.

Выйдя из подъезда, я не сбавляю темп, отважно семеня на каблуках вдоль тротуара. Растеряно озираюсь по сторонам, ища глазами указатели, таблички с названием улицы или какую-нибудь автобусную остановку. Но, по закону подлости, в поле зрения ничего нужного не попадается.

– Я отвезу тебя куда надо. Назови адрес! – поравнявшись со мной, настаивает парень.

– Нет, спасибо. Ты и так уделил мне колоссально много свободного времени. Езжай к своей девушке! Она явно волнуется о том, где ты без неё шастаешь вечером в субботу… – меня почему-то уже слабо беспокоит, что по моим рвано-надрывным словам и неуравновешенному поведению Илья, очевидно, догадывается, о их причине. Сильно прикусываю губу, стараясь снова не разрыдаться и, амплитудно размахивая руками, демонстративно ускоряю шаг.

– Куда тебе надо? – игнорируя мою экспрессивную речь, Илья продолжает идти рядом.

– В метро. Но я сама доберусь.

– А ты знаешь, где здесь метро?

– Нет, но найду. Не маленькая давно.

Мне послышалось, или Илья хохотнул? Весело ему, значит? Понимаю, легко радоваться и смеяться над влюблённой в тебя девушкой, когда у самого в жизни всё прекрасно. А у меня…

Ура! Впереди автобусная остановка. Хоть какое-то везение.

– О, мой автобус! – наигранно восклицаю, стараясь бежать быстрее, чтобы успеть запрыгнуть в первый попавшийся транспорт. – Всего тебе хорошего.

– Ничего, что на нём написано, что он едет в промзону! – недоумевающим тоном интересуется парень, никак не сдавая позиции.

– А мне как раз туда! Прощай! – махаю ладошкой непонятно кому и чудом успеваю заскочить в закрывающиеся двери.

Только не оглядывайся! Всё кончено.

Автобус трогается, а я, рьяно вцепившись за вертикальный поручень, борюсь с желанием безразлично скатиться по нему на пол и закрыть глаза.


***

С того самого дня уже прошло ровно три недели и два дня. А я по-прежнему мучаю себя детальными воспоминаниями наших двух встреч и после, укрывшись с ног до головы шерстяным одеялом (на секундочку, на календаре сейчас середина августа), долго и протяжно вою. Потому, что причислить к плачу этот заунывно-устрашающий звук, не поворачивается язык. После, когда истощаются силы и саднит горло, я ополоумевшим взглядом пялюсь в одну точку. Жалкое зрелище!

Мне до сих чертовски плохо, и я не могу найти достаточно сильный стимул, чтобы отвлечься и двигаться дальше. Даже не представляю, за что следует зацепиться, чтобы вернуться хотя бы в своё состояние до этой злосчастной поездки.

В день, когда я приехала обратно, сразу же нагрянула к Лиле и осталась у неё с ночёвкой.

Мы вместе до утра причитали, ругали, истерически смеялись и на эмоциях плакали, безапелляционно подытожив, что у моей истории с Ильей нет будущего, но я обязана была в этом убедиться. Нужно жить дальше.

На следующий день, я без энтузиазма начала искать работу, но испоганенные бывшими арендаторами стены и «подплинтусное» настроение давили, подкармливая нехило зажравшуюся апатию.

Чтобы не зачахнуть окончательно, позвонила Лиле с очередным намерением увидиться, но, как оказалось, у подружки нарисовался ещё один друг-страдалец – Олег Беглец. Он и до этого тяжело переживал развод со своей гулящей женой, а теперь ещё и узнал, что она решила какими-то хитрыми манипуляциями отсудить его квартиру, при этом навесив собственные долги. В общем, там та ещё ситуация… Врагу не пожелаешь.

Я понимала, что Лиля испытывает к Олегу нечто больше, чем просто дружеское участие и не стала настаивать на встрече. Как и все последующие разы, когда думала, что схожу с ума и мысленно готовилась к визиту санитаров. Но работники психушки опрометчиво не спешили в гости. Значит, суждено мне справиться со всеми своими отверженными тараканами самой.

Через неделю я плюнула на попытки искать работу по специальности, согласившись по наводке бывшей коллеги-официантки Анжелки, подрабатывать вечерами на банкетах и корпоративах, параллельно рассматривая и другие вакансии. Пока охотно звали только в менеджеры по продажам и в секретари, но мне хотелось чего-то поинтереснее. Да и указанные зарплаты конкретно угнетали… Столько я и официанткой могу заработать. Зачем тогда училась в ВУЗе? Не понятно.

Пока подрабатывала – вроде держалась молодцом, немного забывалась, но стоило вернуться в пустую квартиру, как отчаяние накрывало с головой.

Ещё через неделю, получив деньги с банкетов, поставила себе цель привести своё жилище в божеский вид.

Как уже упоминала раньше, прошлые жильцы, которые снимали мою квартиру у Ольги Петровны, разбили и загадили здесь всё, что можно и нельзя – без сердечного приступа не взглянешь. Слёзы точно не отражают масштаб бедствия.

Я тщательно всё вокруг отмывала и отдраивала, клеила и красила. Один раз чуть соседей не затопила из-за неисправности сантехники в ванной. Благо, у Лили родственник шарит в этом вопросе и быстро подсказал, кого вызывать и что делать. Иначе бы работала потом месяцами на ремонт соседям.