Верная Карина - Обжигающая грань

От внезапно накатившего волнения я вспыхиваю, словно спичка, чувствуя, как предательски горят щеки и кончики ушей под волосами.

– Всё в порядке? – твёрдым тоном интересуется парень, голос которого, вероятно, я узнаю из тысячи.

– Да, – отвечаю чётко, но повернуться лицом к Илье пока не решаюсь.

Повисла напряжённая пауза. Я тут же вспоминаю о пострадавшем блондине и контрольно перед ним извиняюсь.

Незнакомец заметно сник, пожелал мне удачи и куда-то исчез, оставив нас с Ильёй наедине. Нас и ещё несколько сотен людей, снующих туда-обратно около здания метрополитена.

– Какой план? – преодолевая охватившую меня неловкость, бодро задаю вопрос, когда Илья останавливается напротив. – С чего начнёшь экскурсию?

– Смотря, что ты хочешь посмотреть: писанные достопримечательности города или избранные места, которые нравятся мне?

– Полагаюсь на твой вкус.

– А где-то уже была?

– Нет, – честно признаюсь, пока так и не осмелившись поднять глаза на парня.

– Хорошо, тогда – за мной. Поедем на машине.

Я стараюсь не отставать от Ильи, и теперь, воспользовавшись его задумчивым, отвлеченным взглядом, устремлённым куда-то вперед, разрешаю себе краем глаза рассмотреть его профиль.

Вопреки ожиданиям, парень одет в обычные темно-синие джинсы и серую рубашку поло. На ногах чёрные кроссовки без логотипа узнаваемого бренда. Ну, или я ничего не смыслю в брендах такого класса. А где же все эти классические брюки, пиджаки, галстуки, блестящие ботинки?

Остановившись у серебристого Volkswagen Tiguan (вы не подумайте, я не разбираюсь – прочитала название на самой машине), вспомнила, что раньше у Ильи был автомобиль пониже и с виду попроще.

– Новая? – располагаясь на комфортном переднем сидении, интересуюсь, ощутив не выветрившийся запах пластика в салоне.

– Ага, неделю назад купил.

И всё. Это весь наш разговор в машине до первой остановки.

Я вроде бы и хотела что-то спросить, но, глядя на суровое выражение лица Ильи, нацепившего солнцезащитные очки и внимательно следящего за дорогой, сдрейфила.

Да и за окном, как назло, не было ничего, к чему можно прицепиться. Не этого, ох, не этого я ждала от нашей встречи, поэтому ощутимо приуныла.

Парень привёз меня к какому-то мосту. Показав его со всех сторон, даже вкратце рассказал историю возведения и указал на особенности архитектуры. Сооружение действительно выглядело необычно завораживающе, и я слушала Илью с интересом разинув рот.

Вот же везёт некоторым с памятью! Я три страницы своей дипломной речи и то умудрилась переврать. Но, не будем о грустном.

Затем мы поехали смотреть какое-то загадочное здание, построенное в своё время по сверхсекретному проекту.

Наконец-то Илья начал оттаивать и улыбаться, время от времени спрашивая моё мнение относительно восприятия памятников архитектуры.

Я тоже немного расслабилась и стала позволять себе шутить и несерьёзно препираться с ним, но на сугубо отстраненные темы.

Когда мы оба утомились и проголодались, то наугад заглянули в какой-то суши-бар.

– Давно ты здесь? У кого остановилась? – Илья огорошил меня вопросами после того, как мы сделали заказ.

– Пару дней. Живу у знакомой, – соврала я, стыдливо отводя глаза в сторону.

– Надолго?

– Завтра домой, – на сей раз правда. – Нужно работу по специальности искать. По крайней мере, попытаться.

– А ты уже универ закончила, что ли?

– Ну да. В июне диплом получила. Сейчас четыре года учатся, если на бакалавра.

– Поменялось всё…

– Ты говоришь, как старик. Ой…

– По сравнению с тобой я и есть почти старик, – улыбается, но как-то неоднозначно. – Юбилей в этом году был.

– Поздравляю! К тридцати годам многие обычно стремятся остепениться. У тебя с этим как?

Не торопясь отвечать, Илья одарил меня лукавым взглядом, от которого снова стало чертовски неловко. Вечно я ляпну что-нибудь невпопад!

Благо, к нам приблизилась внушительная фигура официантки, которая долго копошилась над столиком, расставляя дощечки с роллами.

Кушали мы вновь оживленно болтая, но тему личной жизни больше не поднимали.

Потом Илья показал мне ещё несколько поистине красивых мест, вызвавших искренние восторг и восхищение.

В этот безумно длинный, но в то же время непозволительно короткий день, у меня создалось впечатление, что мы с Ильёй сделали сто шагов назад в прошлое, когда общались с друг другом по-приятельски – уже без язвительности и обидных фраз, но ещё без многообещающих объятий и страстных поцелуев.

И вообще, мой мозг тщательно подтёр в памяти все грязные мотивы, напоминая только о том, что, когда я забывалась, то была на самом деле счастлива.

Лиля права! Я за столько времени не смогла забыть Илью и втайне каждый день надеясь, что он вернётся и найдёт меня. Но в этой сложной, часто не поддающейся логике игре, очередь делать ход была не его, а моя.

Только недавно до меня это дошло, и поэтому я сейчас здесь. Нужно набраться смелости и признаться в своих чувствах. И будь, что будет.

Последнее место, в которое меня привёл Илья поразило до трепета и мурашек. Поразило тем, что он до сих пор помнит, что я боюсь высоты, но обожаю рассматривать город с высоты крыш многоэтажек.

На улице начинало темнеть. Повсюду десятками зажигались огоньки, превращающие открывшуюся перед нами картину в фантастически волшебную.

У меня захватило дух от скачущего по венам адреналина, когда я попыталась подойти ближе к ограждению. Но в тоже время, стоя совсем близко к Илье, так опьяняюще легко дышалось, что былые страхи и сомнения уходили на второй план. Хотелось так много всего ему сказать, но слова будто нарочно путались в голове, нервируя своей банальностью.

Парень тоже молча всматривался вдаль, но в какой-то момент, видимо, вспомнил, для чего прихватил из машины свою ветровку и, пристально глядя мне в глаза, аккуратно накрыл ей мои плечи. Сразу стало так тепло и уютно.

«Твой ход!» – завопил внутренний голос, и я отреагировала незамедлительно, как спринтер на выстрел судьи.

Подалась вперёд, обвила руками тёплую шею парня и, решительно наклонив к себе, мягко коснулась губами желанных губ.

По телу моментально начало разгораться пламя. Мне показалось, что Илья отвечает, поэтому, осмелев, я придвинулась ещё ближе, продолжая целовать его более требовательно и самозабвенно. Однако, почти сразу же почувствовала сопротивление. Сначала слабое, а затем он непреклонно отстранился, уверенно сняв с себя мои руки.

– Я не один, – прозвучало глухо и бессвязно, но угодило прямиком в цель. В моё сердце.

– Ты женат? – обречённо слетело с языка раньше, чем я успела подумать.

Какая теперь, к чёрту, разница?

Илья без тени сожаления сообщил мне о том, что занят. А я сейчас, должно быть, выгляжу жалкой навязчивой идиоткой, спустя столько времени накинувшейся на него со своими бестолковыми, отчего-то до сих пор не угасшими чувствами.

– Нет, – развернувшись лицом к панораме вечернего города, задумчиво отвечает он. – Но я уже давно живу с девушкой.

Боже, какая же я недальновидная дура! Наивно поверила в то, что его согласие встретиться со мной надиктовано чем-то большим, чем просто желание показать город старой знакомой. Или как он там раньше говорил? Случайной знакомой… Которая впоследствии оказалась не так проста, как ему думалось.

Мне до сих пор мучительно стыдно и горько вспоминать то, на что я пошла ради человека, которого ошибочно считала близким.

Когда умерла моя бабушка, и я по договоренности вынуждена была переехать к Ольге Петровне, Эдик ещё жил вместе с матерью. Он сразу проявил сочувствие и отнёсся с пониманием к моим депрессивным закидонам, что не скажешь о его кровной родственнице. Это она при бабушке строила из себя милую, отзывчивую и искренне сопереживающую подругу, постоянно лебезя и охотно улыбаясь, а после смерти – особо не церемонилась.

Её не смущало, что я хожу зареванная, с разодранными в кровь руками, вечно на взводе, днями не ем, прогуливаю школу, всё время закрываюсь в комнате. Ольга Петровна и Эдика в открытую журила за повышенное внимание к моей персоне.

«Перестань с ней нянчиться! Здоровая уже кобыла! Пусть сама разбирается со своими проблемами. До совершеннолетия всё равно никуда от нас не денется! А потом – скатертью дорога».

Он, хоть в глаза матери и не перечил, всегда меня утешал, подбадривал и поддерживал.

Я даже в какой-то момент тогда поймала себя на мысли, что Эдик стал мне, как друг, отец и брат в одном лице. Ведь, по сути, любовью и заботой последних двоих я с детства была незаслуженно обделена.

А парень будто чувствовал это и старался всё компенсировать: водил меня в кафе, кино, парки развлечений, договаривался о сдаче долгов с учителями. Потом и с поступлением, как утверждал, прилично подсобил… И всё это ради меня.

Конечно, будучи простой, принимающей всё близко к сердцу девчонкой, я влюбилась в него. И даже несколько раз признавалась Эдику в своих чувствах, но он не отвечал ничего конкретного: то проявлял инициативу, то говорил, что мы просто друзья, и я слишком маленькая для него…

Как же гадко и дико сейчас осознавать, что всё это было показухой, своеобразной беспроигрышной тактикой. Что Эдик всего-навсего врал и притворялся, преследуя вместе с мамашей свои корыстные цели. Теперь я не удивлюсь, если узнаю, что его студия куплена с денег, которые остались после обмена бабушкиной квартиры…

Хотя, плевать! Свой угол мне удалось отбить – и ладно. Спасибо Лиле и её давнему приятелю – юристу. Если б не его своевременная профессиональная, почти бесплатная помощь – спать бы мне круглогодично на улице.

И всё же, главный урок, который я для себя вынесла из всей этой передряги с местью – она того не стоит. Пытаясь намерено устроить кому-то подлянку, растравляя ловушки, копая ямы, ты непременно в какую-нибудь из них да навернешься сам. Не зря же написана всем известная поговорка.