Могли ли мы избежать фатального взрыва между нами? Не знаю, но секунды неумолимо струились сквозь мою грудную клетку, и я уже не мог их остановить самостоятельно, а Таша не хотела прикладывать к дырам в моей груди свои руки, чтобы заткнуть утечку своим существом…

У нас ещё оставалось время, но оно слишком быстро утекало сквозь пальцы и, в итоге, утекло всё до последней секунды.

В нашем будущем мы не смогли не взорваться. Мы стали одним большим огненным шаром, взмывшим к небесам и испепелившим всё на своём пути. Мы стали одним большим ужасом, одним длинным мигом, одной долгой ночью, оголённым нервом… Мы впервые стали одним целым, чтобы вместе исчезнуть и однажды вместе воскреснуть. Мы – феникс. И этот феникс сейчас приближался к стадии своего невероятно мучительного и непостижимо болезненного сгорания.

Глава 42.


Весь оставшийся день я провела у Хьюи, даже не сомневаясь в том, что Риордан одним щелчком своих пальцев разрулит те серьёзные проблемы Ирмы, от которых любой другой человек испустил бы дух, но только не она, ведь у неё есть защитник…

Закрыв глаза, я тяжело выдохнула и забыла открыть глаза снова. Когда же крики в моей голове стали невыносимы, а ощущение материнской крови на лице нестерпимым, я резко дёрнулась и поняла, что нахожусь в кресле напротив койки Хьюи. Я перевела взгляд со своих наручных часов, показывающих девятый час, на брата и нахмурилась. Интересно, ему снятся сны, или он вообще ничего не видит? Если первое, тогда мне не хотелось бы думать, что ему, подобно мне, могут сниться кошмары.

С этой мыслью я поднялась со своего кресла и, нагнувшись к лицу Хьюи, поцеловала его в лоб, как прежде целовала нас перед сном мама. Не отстраняясь, я максимально близко приблизилась к лицу брата (копии моего лица) и шёпотом начала напевать колыбельную, которую давным-давно пела нам мать:


“Послушай, как ветер стучится в окно,

Он многое видел, сплетая руно

Из звёзд золотых и из месяца стрел,

Что в окна к тебе, струятся, как мел.

Ты выдохнешь ветром и ветер вдохнешь,

И пепел со звёздочки тихо смахнёшь;

Осыплется пепел, сорвётся с небес,

Чтоб феникс из пепла того вновь воскрес.

Взмахнёт феникс крыльями, взмоет наверх,

На тучке высокой омоет свой грех

Прозрачной слезою, что примет земля,

Ведь вечною жизнью здесь жить нам нельзя”.


Допев, я аккуратно отстранилась от Хьюи, и ещё долго всматривалась в его бледное лицо, удерживая его за тонкую руку. Он снова мне не ответил.

Домой из Лондона я впервые за долгое время возвращалась на электричке. Вагон был наполовину заполнен, но я сидела одна. Упёршись головой в холодное окно, я погрузилась в свои обычные тяжелые воспоминания, к которым добавилось ещё одно: воспоминание, в котором несколько десятков чернокожих мужчин из трущоб с криками раскачивают мою машину, буквально разрывая её на запчасти. Скованная страхом, я не могу пошевелиться, когда вижу, как огромный амбал берёт в руки железный баллон, чтобы запустить его в лобовое окно. От ужаса я начинаю судорожно хватать воздух ртом, как вдруг, кто-то накрывает мою окалевшую от ужаса ладонь обжигающую руку. Повернувшись, я вижу Дариана. В отличие от меня, он абсолютно спокоен, но его спокойствие на меня не влияет. Я хочу прокричать ему о том, что удар галлоном придётся на его сторону, но, буквально захлебываясь и задыхаясь страхом, не могу произнести ни слова. Дариан, уловив мой возрастающий страх, смягчает выражение своего лица, но всё равно остаётся твёрд. Подняв правую руку перед собой, он щёлкнул пальцами, и летящий в нашу сторону галлон, как по волшебству, исчез. Я почувствовала лёгкое облегчение… Дариан ещё раз щелкнул пальцами и разъяренная толпа исчезла. Мне ещё никогда не было так легко… Но Дариан вдруг вновь щёлкнул пальцами и за окнами нашего автомобиля не осталось ничего – только белый фон. Я мгновенно напряглась. Взглянув на Дариана и поняв, что он собирается щёлкнуть пальцами вновь, я испытала по-настоящему сильный страх, но на лице Дариана вместо привычной твёрдости была искренняя улыбка. Я потянулась к нему, едва не вскрикнув от ужаса, желая остановить его щелчок, но не успела, опоздав всего на долю секунды. Щелчок прозвучал… Щёлк! – и перед моими глазами только белоснежное, слепящее глаза полотно, глушащая тишина и во мне больше нет ни страха, ни лёгкости, ничего. Бесконечно белая пустота…

Первое, что я подумала, когда проснулась от объявления кондуктором своей остановки: “Хорошо, что пустота не чёрная”.


Воскресение началось как обычно. Подъём в восемь часов, утренняя пробежка, занятия с гантелями на все группы мышц, завтрак. Нат уже четыре дня как не объявлялась дома, поэтому я готовила завтрак только на себя и Коко, у которой, из-за своего позднего возвращения, не успела вчера уточнить, как прошло её знакомство с мистером Гутманом. И всё равно мне пришлось ждать дольше положенного, чтобы узнать подробности – я вернулась с пробежки, сделала убийственный комплекс упражнений, приготовила завтрак, позавтракала, приняла душ, высушила и заплела волосы в хвост, а Коко всё не просыпалась. Посмотрев на настенные часы, я решила, что если к половине одиннадцатого, а это уже через полчаса, Коко не проснётся – я пойду её будить.

Не успела я прочитать и первую колонку утренней газеты, как моя соседка, словно услышав мои мысли, вышла из своей спальни. Я терпеливо дождалась пока она закончит утреннюю гигиену и пройдёт мимо меня на кухню, чтобы, наконец, притворившись не слишком уж заинтересованной, спросить у неё умеренным тоном:

– Как прошло ваше знакомство с мистером Гутманом?

– Оу, весьма многообещающе.

– Многообещающе? – удивлённо вскинула брови я, оторвав взгляд от газеты и упершись им в пустой экран телевизора. Я ожидала услышать что угодно от “неплохо” до “отвратительно”. Но “многообещающе”?.. Хм… Подобного я точно не думала услышать. – Что это может значить? – наконец решила уточнить я.

– Он остался без ума от моего вишнёвого пирога и предложил нарисовать мой портрет.

– Нарисовать твой портрет?! – моё удивление росло в геометрической прогрессии.

– Да, – невозмутимо посмотрела на меня Коко, прежде чем нырнуть на кухню, где её уже ожидал приготовленный мной завтрак. – На следующей неделе я приду к нему позировать.

– Когда?

– На следующей недели, Таша! – послышалось из кухни. – Ты меня что, совсем не слушаешь?

– То есть вы не договорились о дне или хотя бы времени?

– Нет, а зачем?

– Пш-ш-ш… – только и смогла выдавить себе под нос я тот звук, который произошёл в моём мозгу сразу после вспышки света, означающей, что я явно что-то не догоняю.


Мы с Коко сидели напротив телевизора, предварительно уговорив себя на сегодня отказаться от пива, ведь завтра понедельник, рабочий день и прочая никому не интересная ересь… Вечер не предвещал быть длинным, интересным или шумным, но всё начало постепенно меняться сразу после того, как в нашу дверь раздался первый звонок.

Я, как самая молодая в нашей компании, встала со своего места и отправилась к двери, по пути поправляя своё свободное платье “супермена”, больше напоминающее футболку, пятью сантиметрами не достающую до колен.

– Нат? – удивилась я, увидев огневолосую на пороге. – А ключами воспользоваться не вариант?

– Я их у Байрона забыла, – переступив порог, раздражённо ответила Нат. Закрыв за подругой дверь, я уже по тому, как она снимала с себя обувь, поняла, что дело пахнет палёным.

– Ну и что произошло? – со своего места спросила Коко.

– Этот эгоист запрещает мне курить! Хах! Как будто он может мне что-то запрещать!

– Что конкретно он сделал? – поинтересовалась я.

– Выкинул две пачки моих сигарет! Нет, он сначала при мне же порылся в моей сумочке, после чего вынул две совершенно новые упаковки и забросил их в камин!

– Ого! – воскликнула я. – У него есть камин?

Нат не оценила моего юмора, но так как я не смеялась, говоря вполне серьёзным тоном, мы избежали неловкой паузы, хотя подруга и наградила меня жгучим взглядом.

– Ну теперь-то нам точно без пива не обойтись! – довольно воскликнула Коко.

Глава 43.


– Все мужчины одинаковые! – поддакивала Коко Нат, открывая себе вторую бутылку пива. – Оба моих мужа боролись с моим пристрастием к пиву, например. И это при том, что сами хлебали его литрами!

– Да он вообще обнаглел! – встряхнула своей бутылкой огневолосая. – Не прошло и недели, как я у него ночую, а ему уже нравится, что я ему ужины готовлю! Таша, не молчи!

– А я что могу сказать? Все они самовлюблённые самодуры. По крайней мере, Дариан точно. Вы бы видели, как он наслаждается властью! Просто обожает доказывать, что всё будет именно так, как хочет он, и никак иначе.

– Вот-вот! У Байрона та же напасть, только разлита она по более мелким флаконам. Например, он обожает доказывать мне, что его точка зрения более трезвая лишь потому, что он мужчина!..

Шёл второй час излияний Нат, которые мы с Коко поддерживали как могли: добрым словом, длинным улюлюканьем, красноречивым взглядом, утешительным похлопыванием по плечу, злым высказыванием и глотком пива, естественно.

Ровно в семь часов в дверь раздался второй за вечер звонок. Коко сразу же предположила, что это притащился Байрон, из-за чего Нат со злостью сорвалась с места, но, как говорится, Акела промахнулся – это были Пандора с Пени, заявившиеся на наш порог с целым ящиком пива.

– Вы ещё что тут делаете? – окинула удивлённым взглядом нежданных гостей я. Особенно странным было видеть пиво в руках Пени – из-за контроля Рупертом здорового образа жизни их семьи она пила так редко, что мне за нее иногда даже страшно было.

Оказывается Байрон – отличный игрок в шахматы. Полчаса назад он пришёл в гости к Руперту, с которым был в друзьях ещё со школьных времён, и, зная, что Пени является сестрой соседки Нат, то есть моей, решил поставить Нат шах слоном, но так как Пандора всё ещё пребывала у неё в гостях, ему пришлось проставиться сразу на двух слонов и купить в два раза больше пива. Таким образом, заслав на вражескую территорию две свои фигуры, он подготавливал почву к нападению. Но мы тоже не лыком были шиты. Уже спустя десять минут после того, как Пандора с Пени переступили порог нашего бомбоубежища, мы перекрасили новобранцев в свои цвета и вручили в их руки наши флаги. Пандора оказалась даже бо́льшим бойцом, чем Коко. Она вспомнила всех своих молодых, страстных и ветреных любовников, за каких-то пять минут успев поимённо послать каждого из этой сотни туда, куда не ходят автобусы. Пени же, хотя и поддерживала нашу оппозицию, так и не смогла ничего плохого выдавить про Руперта, что Пандору нешуточно задело.