Сделав два шага в мою сторону, Дариан решительно избавился от расстояния между нами.

– Хочу тебя, – провёл рукой по локонам у моей правой скулы он, но я отстранилась и поставила стакан с недопитой водой назад на столешницу.

– Не сегодня, – коротко ответила я, после чего обошла Дариана с его левого бока.

– Это из-за Патриши Кеннет? – спросил он, заставив меня обернуться. – В этом проблема?

– Ты себя переоцениваешь, – невозмутимо ответила я. – Для того, чтобы стать одной из моих проблем, нужно хотя бы стать тем, кто способен во мне вызвать хотя бы мизерную эмоцию, не то что ревность.

– То есть, ты хочешь мне сказать, что не ревнуешь меня к Кеннет? – скрестил руки на груди собеседник, явно специально недооценивая вслух веса моих слов.

– По вкусу мужчины можно определить его силу. Ты понимаешь о чём я говорю. Женщина определяет мужчину. По той, которую он смог добиться, можно смело судить о его силе… Ты оказался неожиданно слабым.

– Критикуешь женщину, на которую я обратил внимание? – в ответ самодовольно ухмыльнулся Дариан. – Это и говорит о твоей… – Дариан хотел сказать: “Это и говорит о твоей ревности”, – но не сказал. Я оборвала его прежде, чем он успел сморозить глупость:

– При чём здесь Патриша Кеннет? – холодно отрезала я, своими словами заставив Дариана мгновенно вздёрнуть брови. – Я говорю о себе.

– То есть ты – трофей для слабого мужчины? – не скрыл своего удивления Риордан.

– Я не трофей, Дариан… – устало выдохнула я, словно переработавшийся учитель, после чего добавила совершенно отстранённым тоном. – Тот факт, что ты прельстился на меня, заранее предупредил меня о том, что ты не силён. Присутствие же Патриши Кеннет у тебя на столе этот факт лишь утвердило в моих глазах.

– Ты говоришь слишком громкие слова, как для девушки с хрупкими костями, – явно вспыхнув гневом, опустил руки и сделал шаг в мою сторону Дариан. Я же напротив продолжала быть спокойной, словно удав.

– Ты даже не представляешь, насколько крепкие мои кости, – не без тайного смысла, понятного только мне, произнесла я.

– Я могу взять Патришу Кеннет, Катрин Албертсон, Лили Джоунс или любую другую модель, певицу и актрису, стоит мне только щёлкнуть пальцами перед их носами, – вкрадчиво, с практически осязаемым запалом, продолжал говорить совершенно пустые для меня слова Риордан.

– Какая, должно быть, досада, что ты хочешь именно меня, – продолжая отыгрывать безразличие, слегка прищурилась я. – Ведь банальные щелчки на меня никогда не действовали.

– Мне не нужны щелчки, чтобы взять конкретно тебя, – перешёл на угрожающий тон Риордан.

Он знал, что я приду к двум часам дня, поэтому Патриша Кеннет оказалась в это время под крышей его особняка. Он с ней не спал – просто хотел, чтобы я ревновала. Я ведь не дура, чтобы клюнуть на подобное. И его это злило. Злило то, что я не дура. И ещё то, что я так и не опустилась или не вознеслась до такого чувства, как ревность относительно его личности.

– Ты снова себя переоцениваешь… Кстати, возвращаясь к Патрише, – начиная входить в азарт, я скрестила руки на груди. – Ты мог бы меня предупредить о том, что наша договорённость претерпела некоторые изменения. Я бы не стала так долго терять возможности восстановить свои взгляды относительно Дункана Наварро или какого-нибудь другого мужчины. Я могу спать с тобой в буднии дни, чтобы периодически не тратить бензин и время на приезд сюда на своих выходных. Теперь, ввиду изменений в нашей договорённости, в выходные дни мы сможем отдыхать друг от друга: ты с Патришей, у меня же тоже есть как минимум один кандидат.

Я решила сказать “один кандидат”, чтобы не приукрашивать ложь, которая от лишних страз могла бы предательски заблестеть на поверхности идеального блефа.

Напряжение между нами настолько отчётливо сгустилось, что его уже можно было резать ножом, словно сливочное масло, как вдруг совершенно неожиданно на втором этаже, очевидно в спальне Ирмы, невероятно громко заиграла до тошноты знакомая популярная рок-песня. Именно в этот непредсказуемый момент Дариан больно схватил меня за предплечье.

– Захотела другого??? – буквально выкрикнул мне в лицо он.

Тот факт, что он был счастливее меня, как около часа назад я заметила в разговоре с Ирмой, ещё раз подтверждало то, что он, в отличие от меня, был способен на самую настоящую ревность. Если счастье делает из людей слабаков, хотела бы я однажды стать такой же “слабой”, каким мог себе позволить быть Дариан. Однако сейчас я всё ещё обладала своей неописуемой силой.

– Немедленно отпусти мою руку!!! – мы кричали друг на друга, совершенно не боясь того, что Ирма услышит нас сквозь басы музыки, льющейся из её дорогущих колонок, которые обошлись её брату едва ли не дороже цены моего автомобиля.

– Ты выполнишь условия нашей договорённости!!! Сейчас же!!! – Дариан мощно встряхнул меня и в следующую секунду уверенно потащил за собой в столовую.

Схватившись за близстоящий стул, я резко поставила этот предмет мебели между нами, чем в итоге заставила своего целеустремлённого оппонента притормозить.

– Сегодня! Я! Не хочу! – срываясь на крик, выпалила слова я, после чего, при помощи чистого чуда, выкрутила свою руку из хватки противника. – И мне наплевать на условия, если они перечат моим желаниям!

– Кто тот, с кем ты хочешь переспать?! Имя!

– Пока ещё не определилась… – опуская задравшийся рукав, самоуверенно выпалила я.

– Я предупреждал тебя, что будет с тем, на кого ты посмотришь, находясь в обязательствах со мной?!

– Между нами нет никаких обязательств! – кричала в ответ я, пока музыка Ирмы продолжала стремительно усиливаться к припеву. – Лишь ничего не значащая договорённость!

– Договорённость, которая до сих пор сохранила тебе жизнь! – гремя эти слова, Дариан сделал резкий выпад и в итоге снова схватил меня за то же предплечье. – Я предупреждал, что с тобой будет, если ты хотя бы на секунду решишь, будто можешь нарушить нашу договорённость?!

Больно схватив меня за лицо одной рукой, он, против моей воли, с обжигающим нажимом поцеловал меня в губы. Мне понадобилась секунда, чтобы осознать, что он вовсе не целовал меня – он меня кусал! Резко врезавшись в его грудь обеими руками, я заставила его врезаться спиной в шкаф с дорогущим сервизом, дребезжание которого я услышала бы, если бы не музыка, беспощадным потоком льющаяся на наши головы откуда-то сверху. Дотронувшись пальцами правой руки до своей нижней губы и спустя мгновение увидев на них лёгкую полоску крови, я, посмотрев на Дариана взглядом, которым давно ни на кого не смотрела, не скрывая злости выкрикнула одно-единственное слово, и этим словом было громогласное: “Кретин!!!”.

Держась за повреждённую губу дрожащими то ли от злости, то ли от ужаса пальцами, я быстрым шагом направилась в сторону выхода. Уже в прихожей я услышала брошенные мне в спину злостные слова Риордана, настолько громкие, что они прорвались даже сквозь глушащую пространство попсовую музыку:

– Ты – стерва, я – кретин! Да мы идеальная пара!!!

Глава 24.


В месте укуса Дариана моя губа незначительно распухла и теперь горела, из-за чего я не могла о ней не думать. А думать о жжении в губе, значит думать об укусе, что, в свою очередь, приводит к мыслям о его причине, и так как его причиной является никто иной, как Дариан, я никак не могла выбросить его из головы.

Укус… Специфический способ заставить меня думать о Нём больше, чем когда бы то ни было. Однако стоит отдать Риордану должное – его способ поистине действенен. Это работает.

Уже спустя полтора часа после случившегося, стоя в ванной и рассматривая в вымытом мной только что зеркале своё “боевое” ранение, я твёрдо решила вытолкнуть Дариана из своей головы – не заслужил, чтобы я столько о нём думала! – и сразу же перевела свои мысли на Генри, к которому, по пути домой, заехала на работу, на мебельную фабрику.

Нат не преувеличивала – дела Генри действительно были плохи. Фултоны и вправду нашли Ширли с проломленной головой на её заднем дворе, на котором, сутками ранее, Генри как раз выяснял отношения с пострадавшей и её любовником, что было запечатлено отчётом шерифа Идена и его помощника Тэна Бенсона. Однако у следствия имелся ещё один подозреваемый – любовник Ширли, Чейз Уоррен, у которого алиби было ещё более слабым, чем у Генри. Присутствие Генри в доме моего отца с трёх до четырёх часов дня могли подтвердить только шестилетняя Жасмин и трёхлетняя Мия, что, естественно, никак не могло учитываться. Нахождение же Чейза Уоррена, в момент происшествия на заднем дворе, спящим в спальне Ширли после ночной смены, вообще не мог подтвердить никто, кроме самого Чейза Уоррена. В общем и целом, дела были откровенно плохи у обоих мужчин: Чейз редко ссорился с Ширли, по крайней мере на людях, Генри же регулярно вступал с ней в открытый конфликт, в последний раз как раз накануне нападения.

Шериф Иден заранее предупредил Генри о том, что если в течении ближайшего времени следствие не найдёт виновного, тогда неизбежно возникнет серьёзный риск того, что полиция задержит сразу двух главных подозреваемых, чтобы иметь возможность допросить их “с пристрастием”. От одной только мысли о возможности подобного по моему телу пробегал холод, и всё же я была уверена в том, что шериф Иден и Тэн Бенсон сделают всё возможное, чтобы доказать невиновность Генри. Я предпочитала верить в это, чем думать о том, что развитие столь устрашающего дела может пойти по кривому пути. Во всяком случае, напряжение не только в нашей семье, но и на всей нашей улице, начало чувствоваться как никогда. Даже Фултоны перестали высовываться из своего дома, чтобы в очередной раз поглазеть на кучку наркоманов у гаража Миши и в миллионный раз обсыпать их угрозами вызова полиции, что было совсем уж необычно.

…Сегодня я отчего-то заметно сильно устала. Возможно дело в мрачной октябрьской погоде (как бы я хотела в это верить! но ведь это не так!). Мне определенно необходимо было выспаться, так что я незамедлительно отправилась в кровать, не дожидаясь, пока мой желудок справиться с только что проглоченным ужином.