Я замерла с холодной маской отстранённости на лице, но здесь и сейчас я едва не умирала от услышанного. Я чувствовала, что на моём бледном лбу выступила испарина, а мои руки в карманах начинали судорожно трястись.

– Мы сейчас говорим не обо мне, – с неимоверным усилием разжав зубы, наконец выдавила из себя я.

– Мы всегда говорим о тебе, Таша. Всегда. Даже когда ты думаешь, что мы говорим обо мне, мы всё равно говорим о тебе… Что ты ещё хочешь от меня услышать? – совершенно спокойным, даже умиротворённым тоном поинтересовалась Миша.

Она, совершенно прокуренная, отравленная алкоголем, наркотиками и токсином, мыслила настолько трезво, что со стороны это выглядело откровенно жутко. Миша словно разговаривала со мной с другой стороны невидимого мира. Она была права – живые не могут слышать мёртвых. Но ведь она меня слышала…

– Почему? – задала один-единственный вопрос я.

– Потому что я знала, что ни я, ни Беверли Фрейзер, ни кто бы то ещё не смогли бы тебя превзойти, – сестра выпустила из своих запавших щёк очередную струйку дыма, после чего совершенно невозмутимо пожала пугающе костлявыми плечами. – Как видишь, в итоге я оказалась права. Мы не смогли. Никто не смог.


Мы с Мишей так и не смогли расстаться без двусторонних вспышек раздражения. Дариан был прав: мы не выносим людей с теми же недостатками, что и у нас. Впрочем, если я не ошибаюсь, это слова писателя и поэта Оскара Уайльда, а не Дариана Риордана.

Всё началось с того, что Миша признала меня душевнобольной, на что я парировала ей тем, что мы обе душевнобольные, но я хотя бы стараюсь казаться нормальной, на что Миша ответила, что она, в отличие от меня, никогда не опускалась до лицемерия, чтобы только “казаться нормальной” для окружающих… Слово за слово, и Миша уже обещает мне, что не бросит свой образ жизни, пока он не прикончит её, а заодно своим исходом она прикончит и меня, а я обещаю ей, что меня уже ничто не прикончит, кроме меня самой. Она обещает, что будет специально ради меня умирать помедленнее, я же в свою очередь обещаю ей, что специально назло ей проживу ещё сотню лет. Она пообещала умереть от алкогольного отравления или даже с пакетом на голове – она ещё не определилась, так как ей от любого способа кайф – я же пообещала, что задушу её прежде, чем это сделает алкоголь или клей. На том и расстались.

…Беверли Фризер заняла на международном скрипичном конкурсе “Серебристая птица” двадцать первое место из тридцати пяти, к двадцати годам залетела от сомнительного ухажёра, который не был в ней заинтересован, и ещё во время беременности бросила скрипку. Сейчас её трёхлетнего сына воспитывают её родители, она же работает секретаршей в какой-то заурядной конторе. Со слов нашего музыкального преподавателя, с которой я, будучи прихрамывающей из-за нанесённых мне Картером в последний раз побоев, случайно столкнулась на улицах Лондона в декабре прошлого года, Беверли начала вести достаточно свободный, если не развязный образ жизни.

По итогам: Беверли стала матерью-кукушкой, секретаршей и девушкой лёгкого поведения, Миша стала матерью-кукушкой, алкоголичкой и токсикоманкой, а я сижу в старом кресле в серой гостиной, сжимая свою голову руками. Я никем не стала.

Глава 19.


Дариан попытался меня поцеловать сразу после того, как я переступила порог его поместья, но я ловко отстранила его ладонью в грудь.

– Сейчас мы не можем, – отчеканила я. – Мы с Крисом выезжаем за Ирмой уже через пять минут.

– За Ирмой не нужно никуда ехать, но это никак не связано с тем, что мы можем поцеловаться.

– Мы не можем целоваться просто так . Только ради прелюдии, – опустила голос я. – У нас секс без обязательств, а не поцелуи.

– Тебе пора бы уже смириться…

– Я не собираюсь ни с чем смиряться, – холодно оборвала я. – Пора бы тебе это уже понять.

– Перед выходными ты была посговорчивее, – прищурился Дариан, но я не стала отступать, иначе он точно подловил бы меня на лжи, которую я ему так удачно скормила, находясь с ним в прошлый раз в постели.

– Дариан, только не думай, что между нами что-то изменилось, – я ступила на лестницу, ведущую наверх к комнате Ирмы.

– Но может измениться, – почему-то весело вздёрнул бровью он.

– Не может, – заглянув в глаза собеседника, стоящего на три ступеньки ниже, поставила свою словесную печать я. – Почему Ирма сегодня не была в школе?

– Проспала из-за вчерашней вечеринки, – начал подниматься вслед за мной Дариан.

– Она ещё спит? – с удивлением посмотрела на свои наручные часы я.

– Да. И я отпустил на сегодня бóльшую часть штата, так что мы могли бы…

– Почему она спит в столь позднее время? – не отступала я.

– Она просто вчера зависала до трёх часов ночи и сегодня отсыпается. Я вернулся из Лондона полчаса назад, так что нам с ней ещё только предстоит разговор о поздних возвращениях.

– Дариан, – остановившись напротив двери Ирмы, метнула серьёзный взгляд на собеседника я. – Она ведь выпивает. Это нормально в шестнадцать?

– Я пил вино с двенадцати. Ничего в этом страшного нет. Бокал красного сухого каждую субботу, – приподнял брови Дариан, словно пытаясь развеять моё удивление. – В конце концов, это не дешёвое пиво из уличной бочки.

– Ну да… – согласилась я. – Бордо тысяча девятьсот третьего года не сравниться с тем детским шампанским, которое я в десятилетнем возрасте распивала с братьями.

– У тебя есть братья? – окинул меня заинтересованным взглядом Дариан.

Поняв, что сморозила глупость, я прикусила губу и сразу же развернулась, чтобы открыть дверь в спальню Ирмы, но даже тот факт, что мы только что вошли в погружённую во мрак комнату, совершенно не заставил Дариана остановиться с расспросами.

– У тебя есть немая сестра и сестра-близнец, – идя за мной след в след, говорил Дариан. Мысленно ругая себя за то, что распустила язык, я буквально слышала, как он загибает пальцы за моей спиной. – Ещё есть ты… – продолжал он.

Когда я раздвинула светонепроницаемые шторы и обернулась, я увидела, что он уже сидит на кресле слева от меня, держа в руках розового плюшевого зайца, возложив на него тыльную сторону своей ладони – он и вправду загибал пальцы.

– Итого три сестры. Но ты только что сказала, что ещё есть и братья. Не брат, а именно братья. То есть их должно быть минимум два, а максимум… – Дариан окинул меня заинтересованным взглядом. – Ты из многодетной семьи. Из очень многодетной, ведь так? Я бы никогда по тебе не сказал. Ты больше похожа на единственного ребёнка у родителей.

– Думаешь, что я такая же избалованная, как ты или Ирма? – подойдя к кровати девчонки, решила отвести разговор в сторону от себя я.

Как только шторы были раскрыты, Ирма сразу же с головой нырнула под одеяло, хотя день был пасмурным и сильным освещением не баловал.

– Не переводи тему, – сразу же заметил мою хитрость Дариан, тем самым подтвердив мою теорию о том, что лгать ему можно только в процессе кувыркания с ним в постели. Ведь если бы я сейчас сидела на нём голой, он бы даже не заметил того, что я отвожу тему. В жизни же, то есть вне постели, он отличался недюжим вниманием. – Сколько у тебя братьев? – не отступал он.

– Отстань, – отмахнулась я, встав коленом на край кровати Ирмы, после чего резко стащила с её головы одеяло. – Уже два часа дня, – произнесла я, сама не понимая, что именно меня напрягло в резко зажмурившемся выражении лица Ирмы. – Ты спала в одежде?.. – поджала губы я. – Снова пила?..

В ответ Ирма лишь коротко замычала, после чего перевернулась на бок лицом ко мне и вдруг… Открыла глаза.

Я замерла.

Глаза. Вот что было не так.

Резко схватив правой рукой Ирму за лицо и зафиксировав её взгляд, я похолодела от ужаса. Схватив её за руку, я осмотрела левое предплечье и, ничего не найдя, едва ли не ударом перевернула девчонку на спину, чтобы осмотреть второе её предплечье. За все эти секунды Ирма даже не успела сориентироваться, чтобы возмутиться… У меня не осталось сомнений.

– Что ты делаешь? – голосом, который бывает только после похмелья, вяло возмутилась девчонка.

Я с облегчением отбросила её “чистую” руку на кровать, но ледяные пальцы ужаса уже сковали кожу на моей шее.

– Таша? – вопросительно позвал меня Дариан, всё это время пристально наблюдавший за моими действиями.

Ничего не ответив, я врезалась ладонями в колени и, встав, направилась к комоду Ирмы. Сначала я перерыла всю верхнюю полку с её трусами, затем, когда Ирма наконец возмутилась по поводу того, что я роюсь в её нижнем белье, я просто начала вытаскивать полки из комода. Переворачивая их, я выбрасывала из них всё содержимое, после чего поспешно копалась в нём руками и ногами.

– Дариан, скажи ей, чтобы она немедленно это прекратила! – сев на край своей кровати, возмущённым тоном заболевшего человека потребовала от брата Ирма.

– Таша, что ты делаешь?.. – не отрывая от меня взгляд, непонимающим и даже обеспокоенным тоном поинтересовался у меня Дариан. Я же делала то, что когда-то, в самом начале, не сделала с вещами Миши, о чём до сих пор жалею, как об одной из самых больших своих жизненных ошибок.

– У тебя нет своего, верно?! – подойдя к Ирме впритык и нагнувшись к её лицу, выпалила я.

– Не кричи на меня!!! – взревела девчонка. – У меня голова раскалывается!

Она попыталась встать, но я отбросила её обратно на кровать.

– Значит, в первый раз, так?! Ты принесла?!.. Ирма, ты принесла?!

– Да что?! Что я должна была принести?!

– Ты оставила себе?! – начинала переходить на крик я.

Глаза Ирмы вдруг округлились. Наконец она начинала понимать, о чём я её спрашиваю.

– Значит, оставила… – констатировала я, и взгляд Ирмы сразу же метнулся на чёрный клатч, лежащий на полу у изножья кровати.

Я схватила клатч прежде, чем девчонка успела к нему кинуться. Встав коленями на одну из подушек и вцепившись в моё левое плечо, она сразу же попыталась отобрать его у меня, но я одним резким движением заставила упасть её обратно на кровать.