– Честно говоря, есть.

Джулиан разинул рот, а Саксон изумленно вытаращил глаза.

– Но... м-м... мне не хотелось бы знакомить вас. Не то чтобы я прячу ее, – поспешно добавил Макс, – скорее, не хочу, чтобы она увидела вас.

Казалось, его братья потеряли дар речи.

– Из-за нее-то, Саксон, я и пригласил тебя. – Он резко поднялся, не в силах усидеть на месте. – Как я уже говорил, мне придется многое объяснить вам. Очень многое. – Пройдя к стоявшему в углу кабинета столику, он взял один из хрустальных бокалов. – Прежде всего должен сказать, что... я вовсе не путешествовал по Европе. Я был во Франции.

Братья ошеломленно молчали.

– Не верю, – пробормотал Саксон, продолжая изумленно глядеть на него.

– Чему? Тому, что он был во Франции? – спросил Джулиан, оборачиваясь на звук звякнувшего стекла.

– Тому, что он начал пить. Макс взял бутыль с портвейном.

– Кто-нибудь составит мне компанию?

– Нет, спасибо, – не слишком живо отказался Джулиан.

– А я, пожалуй, выпью. – В голосе Саксона по-прежнему слышалось удивление. Он, словно не веря своим глазам, смотрел, как Макс, опустошив свой бокал, снова наполнил его, а потом налил портвейн в другой бокал. – Мне почему-то думается, что это сейчас не помешает. И что же ты делал во Франции, братишка?

Макс вернулся и, поставив бокал для Саксона на гладкую поверхность орехового стола, опустился в кресло.

– Наверное, лучше начать с самого начала. – Тяжело вздохнув, он посмотрел на Джулиана. – Все это закрутилось через две недели после взрыва, потопившего твою «Утреннюю звезду», Джул. Как-то раз вечером я получил письмо. Письмо, скрепленное королевской печатью...

Ему понадобился час только на то, чтобы изложить факты. По крайней мере, он старался излагать одни факты. И ничего, кроме них. Он умолчал о своих чувствах к Мари, об интимных деталях их взаимоотношений, желая иметь дело только с холодной, жестокой действительностью, стремясь подходить к ней как можно более рассудительно, когда как любое упоминание о Мари могло мгновенно лишить его спокойствия.

Он поведал братьям о встрече с Вульфом и Флемингом, об изобретенном французами химическом соединении, об опасности, угрожающей британскому флоту и Британской империи. Он объяснил, что британские власти хотят заполучить эту женщину вместе с ее научными знаниями, чтобы иметь в своем распоряжении изобретенное ею оружие. Рассказал о том, как похитил Мари из лечебницы и прятал ее в Париже, о неудавшихся попытках заставить ее вспомнить формулу соединения.

Перечислив последние свои приключения – столкновение с французами в Луирете, бегство в Испанию, вчерашнее прибытие в Англию, – он почувствовал, что иссяк. У него пересохло в горле. Ему казалось, что он не сможет больше произнести ни слова.

Однако у братьев возникло множество вопросов, и они набросились на него в ту же секунду, когда он встал, чтобы еще раз наполнить свой бокал.

– Но почему, Макс? – ошарашенно спросил Джулиан. – Почему ты?

– Как тебе удалось уговорить ее поехать в Англию?

– Почему они выбрали тебя? Настойчивый вопрос Джулиана требовал ответа.

– Им был нужен человек, обладающий научными познаниями, чтобы разобраться в ее тайнах, человек, умеющий обращаться с пистолью и свободно говорящий по-французски. – Макс отпил темный портвейн, чувствуя, как его тепло согревает саднящее горло. – Я был не единственным, кто был у них на примете, но другие кандидаты по разным причинам отклонили их предложение.

Он ожидал услышать следующий, вполне логичный, вопрос: почему же он принял его? Но посмотрев на братьев, увидел, что они все поняли.

– А ты согласился, – сказал Саксон, – потому...

– Согласился из-за меня, – договорил за брата Джулиан. – О черт! Макс! Ты подвергнул себя смертельной опасности из-за меня?

– Ну, тогда... мне казалось... – Макс горько усмехнулся, вспомнив, сколь наивен он был тогда. – Казалось, что это станет приключением – дерзким и благородным. Я хотел спасти людям жизни, спасти Англию. Хотел...

Он замолчал, опустил глаза, разглядывая свои изношенные сапоги, и наконец признался – скорее самому себе, нежели братьям.

– Хотел убедиться, что наделен теми же чертами, которыми всегда отличались мои старшие братья и которыми я восхищался, – тихо сказал он и, подняв глаза, поочередно посмотрел на братьев. – Такими, как мужество, сила, отвага.

– Черт возьми, Макс, – прошептал Саксон. В его глазах была боль. – Как ты мог сомневаться в своей силе или мужестве, после того как десять лет боролся с болезнью?

– И притом ум – гораздо более ценное качество, чем отвага, – сказал Джулиан. – А все эти рискованные приключения на самом деле не так уж интересны, как принято думать.

– Да, знаю, – сокрушенно произнес Макс. – Знаю!

И снова они рассмеялись. Смех снял напряжение, охватившее их, только на этот раз он звучал иначе – тише и сокровеннее.

Когда смех затих, Макс продолжал:

– Вы спрашивали, как мне удалось уговорить ее поехать в Англию. Я убедил ее, что за нами охотятся французские военные. А поскольку Франция воюет с Англией, то Англия будет для нас самым безопасным местом. Сказал, что здесь они до нас не доберутся. Сказал, что в Англии у меня есть давние друзья, которые помогут нам. – Он призывно поднял свой бокал. – Так что, друзья мои, принимайте гостя.

– Но если она увидит хотя бы одного из нас, она непременно заметит сходство, – сказал Джулиан.

– Конечно.

– Итак, насколько я понял, из людей, которые мечтали I бы всадить в тебя пулю, можно составить роту стрелков. – Саксон, как всегда, ухватился за главное. – Во-первых, – он принялся загибать пальцы на руке, – французские вояки. Потом тот предатель-англичанин. Еще – один из двух чиновников секретного ведомства. И наконец брат мадемуазель ле Бон.

– Да меня хотят все. Я стал страшно популярен. Наверное, моя красота и обаяние тому виной.

– Гм – изрек Джулиан. Если позволишь, шутить здесь буду я – Извини – Макс отнес бутыль с портвейном на место и вернулся за стол. – Саксон, поверь, мне страшно не хочется впутывать тебя в это дело. Видит Бог, ты уже потратил уйму времени на меня..

Я помогу тебе, Макс. Что бы тебе ни понадобилось, можешь рассчитывать на меня. Тебе даже не нужно просить меня о помощи.

– И на меня рассчитывай, – твердо сказал Джулиан. – Если я могу сделать хоть что-то, чтобы помешать повторению трагедии «Утренней звезды», то я готов отправиться в ад и вернуться обратно! Только бы это не повторилось!

Макс бросил встревоженный взгляд на Саксона и понял, что и он обеспокоен неожиданной горячностью, с которой Джулиан произнес эти слова. Но прежде чем они успели обдумать, что скрывается за ней, к Джулиану вернулось его обычное веселое самообладание.

– Французы и эти два предателя-англичанина, знают, кто ты, – сказал Джулиан, – но они не знают, где ты. Это дает нам некоторое преимущество.

– Я в этом не уверен, – сказал Макс. – Возможно, сейчас они ищут меня на континенте, но рано или поздно они поймут, что я вернулся в Англию. Так что объявиться дома я не могу.

– Да, – нахмурившись, задумчиво проговорил Саксон. – Пусть даже они пока и не сидят в засаде на Гросвенор-Сквер, но это не за горами. Нельзя допустить, чтобы они умали о нашей встрече. Честно говоря, – неуверенно произнес он, – я предпочел бы не говорить о ней и нашим женщинам.

– Согласен, – поддержал его Джулиан. – Пусть мать с Ашианой думают, что Макс наслаждается путешествием. А не то, если мы расскажем им, они чего доброго захотят помочь, не считаясь с опасностью.

Макс кивнул.

– Думаю, что пока я не объявлюсь дома, им ничто не угрожает. Даже если французы и нападут на мои след, они буду действовать тихо, не привлекая к себе внимания. Да и секретное ведомство короля желает сохранить в тайне факт своего существования. Они не станут писать об этом в газетах, объявлять розыск и тем более не станут угрожать семье герцога. – Он стиснул бокал. – Но все они хотят заполучить Марь.

– А ты не хочешь отдавать ее. Никому.

Это замечание Саксона, высказанное тихим уверенным голосом, застигло Макса врасплох. Он резко обернулся. Неужели все его мысли и чувства написаны у него на лице?

– Я этого не говорил. Мы не..

– Любишь ее? – мягко спросил Саксон. – Макс, не отпирайся. Твой голос выдает тебя всякий раз, когда ты произносишь ее имя.

Джулиан вздрогнул:

– Черт побери, Сакс! Я слышал каждое слово, сказанное им, но ничего подобного не почувствовал.

Саксон ничего не ответил. Он смотрел на Макса.

В его глазах было сочувствие, даже жалость.

Макс почувствовал жжение в горле. Оно не было вызвано портвейном. Он отвел глаза и посмотрел на свою руку, стиснувшую хрустальную ножку бокала.

Он попал в ловушку, обманывая себя и поверив в свой обман: в то, что он и Мари всегда будут вместе, что он сумеет оградить ее от опасности.

Любовь лишила его чувства реальности.

Но сейчас, вновь обретя его, он понимал, что ловушка, в которую он загнал себя, слишком хитра и ему из нее никогда не выбраться. Воздвигнутая пирамида лжи неминуемо рухнет и раздавит его. Память вернется к Мари, а вместе с ней она освободится и от иллюзий. Рано или поздно, но это произойдет.

И еще одно обстоятельство не давало ему покоя. Вспоминая, сколько дневных часов они с Мари провели в укрытии, а главное, как они провели их, он тревожился, что она носит его ребенка.

Вот еще одна причина для того, чтобы сердце ее наполнилось ненавистью и презрением к нему, если – или, вернее, когда – она поправится.

– Мне представляется, ты просишь нас о помощи вовсе не потому, что опасаешься за свою жизнь, – спокойно заметил Саксон, – а потому, что боишься потерять эту ученую даму.

– Вот дьявол! – воскликнул Джулиан. – Макс, ты что, влюбился в женщину, которая виновна в гибели моей шхуны?