– Входи, – тихо пригласила Лизетта. При звуке ее голоса Макс пошевелился, и она склонилась над его головой.

– Проснись, – прошептала она. – Пора, милый. Он дома.

Макс повернулся и сел, тряся головой и стараясь прийти в себя.

– Жюстин, – пробормотал он сонно. – Где ты был?

Лицо юноши было растерянным. Казалось, оно выражало чувства вины, раскаяния, неуверенности, но прежде чем Макс успел заметить это, они исчезли. Лизетта увидела эту перемену и едва не застонала вслух, когда на лице Жюстина вновь появилась дерзость.

– Странное место для сна, – небрежно сказал он. – Ты решил всегда здесь спать?

Макс посмотрел на него холодным взглядом. Он боролся с желанием схватить сына и отлупить его как следует.

– Где ты шлялся, я тебя спрашиваю?

– С друзьями, – ответил Жюстин. Лицо его стало непроницаемым.

– Ты в порядке? – спросила Лизетта. – Тебя не побили?

– Конечно, в порядке. Почему бы нет?

Лизетта вздрогнула, понимая, что даже намек на смирение или раскаяние со стороны сына удержал бы Макса от крайних мер.

– В следующий раз, когда ты решишь уйти, никому ничего не сказав, – процедил Макс сквозь стиснутые зубы, – можешь больше не возвращаться.

– Я не могу жить с тобой под одной крышей! – взорвался Жюстин. – Не желаю ни в чем зависеть от тебя. Ты хочешь, чтобы я ушел? Хорошо, я уйду и никогда не вернусь! – Он повернулся и бросился к двери.

– Нет, Жюстин! – крикнула Лизетта и вскочила с дивана. Макс не двинулся с места. Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. – Ты должен пойти за ним.

– Пусть уходит, – грозно сказал Макс. – Я не буду просить его остаться.

Изумление Лизетты сменилось гневом:

– Не пойму, кто из вас двоих глупее и упрямее! – Она повернулась и поспешила за Жюстином, услышав неистовую ругань Макса.

Лизетта вскрикнула, когда ее нога в мягкой домашней туфле напоролась на острый гравий на ступеньке крыльца.

– Ой! – Она осторожно ступила на землю. – Жюстин, остановись!

К удивлению, он остановился и стоял к ней спиной подбоченившись. Лизетта, хромая, двинулась к нему по дорожке с покрасневшим от расстройства лицом.

– Отец уже отчаялся найти тебя, – сказала она. – Он поднял людей на поиски. Не ел, не спал, если не считать трех-четырех часов на диване этой ночью.

– Если ты надеешься, что я буду извиняться, то не дождешься!

– Я хочу, чтобы ты понял, как он беспокоился о тебе!

Жюстин насмешливо фыркнул.

– Ты несправедлив к нему, – сказала она.

– А он несправедлив ко мне! Он хочет, чтобы все подчинялись ему.

Лизетта закрыла глаза, призвав все свое терпение.

– Жюстин, пожалуйста, повернись ко мне. Я не могу разговаривать с твоей спиной.

Мальчик повернулся, его голубые глаза пылали гневом. Но Лизетта не отступала:

– Ты не знаешь, как сильно он любит тебя.

– Он не способен любить, – резко бросил Жюстин. – Даже тебя.

– Это не правда.

– С твоей стороны глупо верить тому, кто убил… – Он замолчал и уставился в землю, дрожа всем телом.

– Ты действительно веришь в это? – спросила она, понизив голос. – Жюстин, ты же знаешь, твой отец не способен на такое злодеяние!

– Мне это неизвестно. – Жюстин глубоко вздохнул, по-прежнему глядя в землю. – Он мог сделать это. Любой способен на убийство. Кого угодно можно довести до этого.

– Нет, Жюстин. – Лизетта осторожно приблизилась к нему и увидела синяки на его обнаженных руках. Почему он постоянно подвергается насилию? – Пойдем со мной в дом. – Она решительно взяла его за запястье.

Жюстин отдернул руку.

– Он не хочет видеть меня.

– Это оттого, что он очень устал, разыскивая тебя. – Лизетта не стала снова прикасаться к нему. – Жюстин, ты ушел, потому что хотел очень огорчить его?

– Нет… Просто я должен был уйти.

– От своего отца? От семьи?

– От всего. Я не могу делать то, что от меня требуют. Им хочется, чтобы я был таким же хорошим мальчиком, как Филипп, и не задавал неудобных вопросов, не напоминал о своей матери. – Глаза Жюстина заблестели, и он сжал кулаки, стараясь подавить предательские слезы.

Боже, ведь он еще ребенок! Лизетта с трудом удержалась от желания обнять его и утешить.

– Пойдем со мной, – прошептала она. – Твоя семья беспокоится о тебе. И тебе надо отдохнуть. – Она повернулась к дому, затаив дыхание, пока не услышала медленные шаги позади себя.

* * *

Опасаясь, что может наговорить лишнего Жюстину, пока гнев не остыл, Макс старался избегать сына весь следующий день и вечер. Лизетта осторожно понуждала его поговорить с мальчиком, и он неохотно согласился сделать это на следующий день или позже, после встречи с полковником Бэром.

Была почти полночь, когда Макс пригласил Бэра в библиотеку, зная, что полковник надеется привлечь на свою сторону еще одного богатого человека. Говорили, Дэниэл Кларк, торговец из Нового Орлеана, у которого имелись большие торговые корабли и многочисленные склады, передал Бэру по меньшей мере двадцать пять тысяч долларов наличными, а несколько других отдали ему такую же сумму в складчину. Макс не собирался жертвовать ни пенни, но ему было интересно услышать, что скажет честолюбивый полковник.

Бэр очаровал почти всех в Новом Орлеане, даже монахинь ордена Святой Урсулы. Его везде тепло принимали. Католические власти и Мексиканская ассоциация, призывающие к завоеванию Мексики, оказывали ему поддержку. Все полагали, что он собирается атаковать испанцев и якобы получил тайную поддержку правительства Джефферсона. Однако Макс имел конфиденциальную информацию из различных источников и лучше знал об истинных планах Бэра, который определенно не является союзником президента и готовит заговор в своих целях.

Макс намеренно резко спросил Бэра, почему тот добивался частной, в высшей степени конфиденциальной встречи с ним, когда уже договорился почти со всеми влиятельными людьми.

– В конце концов, – сказал Макс, растягивая слова, – одним человеком больше или меньше – никак не влияет на осуществление ваших проектов, каковыми бы они ни были.

– Вы родом из старинной заслуженной семьи, к тому же известны своей предприимчивостью, месье Волеран, обладаете значительными средствами и умом. Откровенно говоря, я не мог позволить себе обойти вас вниманием.

– Вы забыли упомянуть о моей запятнанной репутации, – мягко заметил Макс. Очевидно, Бэру не сообщили, что Волеран не выносит лести.

Бэр небрежно пожал плечами:

– У каждого человека свои клеветники. Необоснованные слухи не могут помешать включить вас в мои планы.

– Какие планы? – Казалось, эти слова сразу создали натянутость в беседе. На мгновение собеседники замолчали. Наконец Бэр нарушил тишину:

– Думаю, вы догадываетесь.

– Не совсем, – солгал Макс.

Отказавшись от выпивки, Бэр сидел в глубоком кожаном кресле, в стороне от света лампы, красивый и загадочный. Он лениво донимал Макса ничего не значащими вопросами о Новом Орлеане, его семье, политике.

Макс прекрасно понимал положение Бэра. Тому необходимо рискнуть выдать определенную информацию и заручиться поддержкой Макса, но не настолько, чтобы подвергать опасности свои планы. Бывший вице-президент объяснил: он намерен использовать Новый Орлеан как плацдарм, с которого начнутся завоевание Мексики и мирное освобождение Флориды от испанцев, если, конечно, не разразится война между Соединенными Штатами и Испанией.

Когда полковник кончил говорить, Макс улыбнулся подчеркнуто равнодушно:

– И кому выгодно все это?

Как и следовало ожидать, Бэр воздержался от признания, что намерен стать единственным правителем новой империи.

– Положим, от этого выиграет территория Луизианы, – вывернулся полковник.

– Понятно, – рассеянно произнес Макс.

– Ну и?.. – подбодрил его Бэр. – Могу я рассчитывать на вас?

Макс долго молчал, прежде чем ответить:

– К сожалению, я считаю невозможным обещать поддержку такого весьма неясного дела. Если вы не можете рассказать о нем более подробно…

Бэр нахмурился, удивленный отсутствием у Макса энтузиазма. После многочисленных успехов, которых он добился во время поездки на запад, сама мысль об отказе казалась ему не правдоподобной.

– Я рассказал все что мог.

Макс слегка раскинул руки ладонями вверх:

– Я человек, имеющий определенные обязательства. И привязанности.

– Привязанности к Клейборну?

– К тому, что он представляет.

– Ага… – Бэр насмешливо посмотрел на Макса. В его следующих словах прозвучал явный сарказм. – Вы чувствуете себя обязанным быть преданным стране, которая отказалась предоставить гражданство вашим людям?

– Да, – неохотно согласился Макс.

– Может быть, вам все-таки полезнее учитывать интересы территории, а также вашей семьи?

– О, я так и делаю, – тихо сказал Макс. Его заявление заставило Бэра покраснеть от злости.

– Уверяю вас, месье Волеран, ваши привязанности ошибочны.

– Это покажет время. Однако пока буду придерживаться выбранного мной курса.

Восприняв отказ Макса как непростительное оскорбление, Бэр ответил с еле сдерживаемой яростью:

– Придет день, когда вы пожалеете, что встали в один ряд с моими противниками, Волеран.

Бэр резко встал и покинул дом, а Макс глубоко вздохнул и засомневался, не сделал ли он только что глупость. Возможно, Бэр добьется всего, что задумал, и Новый Орлеан однажды станет частью новой империи, отделенной от Соединенных Штатов. Если Макс сделал не правильный выбор, он может потерять большую часть своих земель, денег и имущества. Бэр известен своей мстительностью.

* * *

– Он слишком самоуверен. – Услышав голос Лизетты, Макс повернулся и вопросительно посмотрел на нее. Она стояла в нескольких шагах от него, одетая в кружевной халат, застегнутый на все пуговицы от шеи до пола.

– Ты все слышала? – мрачно спросил он. Она приподняла голову.