– Ты ведь не станешь брать меня силой?

– Нет.

Лизетта посмотрела на их соединенные руки.

– Ты… можешь сказать мне, чего ты хочешь, Макс.

Она никогда не забудет ни того интимного разговора, который последовал за этим, ни мягкой манеры Макса, когда он объяснял ей такие вещи, которые даже матери не могли рассказать своим дочерям. Пока он говорил, она внимательно слушала, но не осмеливалась издать ни звука, густо краснея. Постепенно ей приоткрылось таинство того, о чем она только догадывалась. Когда Макс закончил, Лизетта не могла смотреть на него. Но он заставил ее, приподняв подбородок и глядя на пылающее лицо.

– Есть у тебя еще вопросы, детка? – спросил он, растягивая слова.

Лизетту обидел сарказм в его голосе, но она не предполагала, до чего тяжело было Максу сдерживать желание в течение долгого объяснения.

– Да, – сказала она, уязвленная тем, что он смотрит на нее так, словно молча насмехается. Почему его настроение быстро изменилось, ведь всего несколько минут назад он был так мил? – Мне хотелось бы знать, собираешься ли ты посетить свою любовницу этой ночью.

Добропорядочные женщины никогда не упоминают об этом. Они должны притворяться, что полностью игнорируют любовниц-квартеронок, которых имеют почти все мужья-креолы. Лизетта не знала, что побудило ее задать дерзкий вопрос. Она затаила дыхание, ожидая ответа.

– Да, – сухо сказал Макс с опасным блеском в глазах. – И буду посещать до тех пор, моя целомудренная жена, пока ты не соизволишь делить со мной супружеское ложе.

– Нет, – инстинктивно сказала она. Макс недовольно улыбнулся.

– Мириам не доставляет мне столько хлопот, к тому же я чувствую, что на сегодня мое терпение исчерпано. Спокойной ночи.

Когда он ушел, Лизетта посмотрела ему вслед, впервые ощутив укол ревности.

* * *

Мириам во сне отодвинулась от Макса, обхватив руками пушистую подушку, и тихо вздохнула. Он заложил руки за голову, хмуро глядя на стену. Мириам была, как всегда, раскованной, и он никогда не оставался недовольным ее любовными ласками. Однако сегодня Макса не покидало чувство незавершенности, желание не было до конца удовлетворено.

Ему следовало бы соблазнить Лизетту, вместо того чтобы выполнять свое дурацкое обещание. Черт побери! С ней он совсем потерял контроль над своими чувствами. Ему хотелось, чтобы все вернулось на круги своя и его жизнь протекала бы, как прежде, до появления Лизетты.

Внешне все выглядело вроде бы так же, на самом же деле жизнь его стала совсем другой. Он не понимал, что происходит. Сам расстроил свои планы мести, нарушил клятву никогда не жениться вновь и вот теперь в первую брачную ночь оказался у любовницы. Макс мрачно улыбнулся, иронически оценивая сложившуюся ситуацию.

Разве он хотел так поступить с Корин? Воспоминание об их первой ночи очень расплывчато, но Макс помнит, что Корин – единственная девственница, с которой он был близок, – набросилась на него потом с обидой и упреками, которые не прекращались до самой ее смерти. Несмотря на его старания быть осторожным, для нее первая брачная ночь оказалась болезненным и унизительным испытанием. Корин воспитывалась в страхе к интимной близости с мужчиной, и тогда Макс понял: любовь к жене совершенно отлична от отношений с любовницей.

– Макс… – Сонный голос Мириам прервал его воспоминания. – Почему этой ночью ты не занимался любовью со своей женой?

Он лениво погладил ее округлое плечо:

– Я хотел тебя.

– А… – Мириам перевернулась на спину, и он увидел блеск в ее глазах. – Знакомое всегда безопаснее неведомого, не так ли?

– Не в этом дело, – резко сказал Макс, недовольный насмешкой в ее голосе.

– Нет, в этом, мой друг. Мне кажется, ты немного побаиваешься ее.

– Побаиваюсь? – повторил он, слегка уязвленный.

– Да, она внушает тебе именно это чувство.

Раздосадованный, Макс сел на постели, и простыня упала ему на бедра.

– Она вполне устраивает меня, и ничего более.

Мириам провела кончиками пальцев по его загорелому телу, по густым волосам на груди.

– Макс, мы уже давно знаем друг друга.

– Ты так считаешь? – спросил он.

– Неужели я могла не заметить перемены в тебе? Думаю…

– Не стоит тратить время на размышления, – холодно сказал Макс. – Тем более когда они приводят к таким выводам.

– Почему ты не можешь позволить себе хотя бы немного счастья? – продолжала Мириам.

– А почему ты считаешь, что она может сделать меня счастливым?

– Да потому, что она смогла сделать тебя таким несчастным.

– Хватит. – Он раздраженно отвел ее руку. Мириам пожала плечами и откинулась на подушку.

– Ты всегда озадачиваешь меня, мой милый. Я ведь ни на что не претендую.

Макс спустил ноги с кровати и принялся одеваться. Мириам с восхищением наблюдала за его мускулистым телом, когда он подошел к окну и оперся одной рукой о подоконник.

– Ты собираешься пойти домой? – спросила она.

– Нет, черт побери.

Макс был явно расстроен. На губах Мириам мелькнула злобная улыбка. Она никогда прежде не надоедала Максу. Ясно, что все это из-за девушки. Удивительно, размышляла она, что большинство неуязвимых мужчин, даже таких, как Максимилиан Волеран, рано или поздно начинают терзать свою душу. Они не могут избавиться от этого, несмотря на все старания.

– Почему мужчины сами себе создают трудности? – спросила Мириам. – Ведь она твоя. Почему же ты не хочешь признаться, что испытываешь к ней нежные чувства?

Макс посмотрел на нее через плечо, от лунного света одна сторона его лица казалась серебристой. Он опустил ресницы, и на верхние части щек упали тени.

– Чувства тут ни при чем. Неужели ты не поняла этого?

После продолжительной паузы Мириам ответила:

– О, Макс, в некотором смысле ты такой же наивный, как и она.

* * *

Бернар держал в руке стакан ярко-красного вина, не спеша потягивая его и размышляя о своем старшем брате. Впервые за три месяца они могли поговорить наедине. Макс отсутствовал весь день, наблюдая за ремонтом моста в своем поместье. Он, не переодевшись, вошел в библиотеку, намереваясь немного выпить, пока готовится ванна. Покрытая грязью одежда свидетельствовала о его активном участии в работе.

Бернар не разделял склонности брата самому браться за дело, когда в поместье для этого достаточно рабов.

– Не думал, что ты проведешь так свой первый день после свадьбы, – сказал Бернар.

– Я тоже не предполагал, – насмешливо ответил Макс, садясь на стул и кладя ногу на ногу, не обращая внимания на комья грязи, упавшие с его сапог на прекрасный ковер.

– Вижу, ты совсем не изменился и по-прежнему считаешь, что никто лучше тебя ничего не сделает. Неужели надо обязательно самому возиться в грязи?

– Я полагал, мы договорились, что ты будешь управлять плантацией, Бернар. Но к сожалению, из-за твоих частых отлучек мне приходится самому принимать решения. Я с радостью перестану возиться в грязи, мой брат, как только ты решишь, что способен справиться с делом.

Бернар слегка покраснел, вспомнив о тех случаях, когда он пренебрегал своими обязанностями, зная, что Макс всегда позаботится о деле.

– Наш отец давно распределил роли между нами, – сказал он, пожимая плечами. – Ты должен быть образцом, самым лучшим отпрыском благородного семейства в Новом Орлеане, так сказать, главой семьи. Я же расточительный мот, всегда возвращающийся домой с покаянием и протянутой рукой. Александр… это ребенок… распутник… любитель вина и женщин. Как можем мы выйти за роли, предназначенные нам?

Макс скептически посмотрел на него:

– Виктора уже нет. Ты можешь выбрать себе любую роль.

– Слишком поздно. Теперь я не хочу что-либо менять. Не желаю ни брать на себя ответственность, ни заводить собственную семью.

Внезапно оба замолчали, Бернар уставился на свои сапоги, а Макс размышлял, о чем еще можно поговорить.

– Дочери Фонтейна действительно так непривлекательны, Бернар? – спросил он наконец. Бернар устало улыбнулся:

– Конечно же, нет. Однако как я мог думать о женитьбе, зная, что существуют женщина и мой ребенок, нуждающиеся в моем покровительстве?

– Это было десять лет назад, – мрачно сказал Макс. – Сейчас она, вероятно, уже нашла себе мужа.

– Думаешь, это утешает меня? Другой мужчина воспитывает моего ребенка! Мой Бог, последние десять лет я каждую ночь задаю себе один и тот же вопрос: почему она ушла, ничего не сказав ни мне, ни своей семье, и куда она подевалась?

– Извини, Бернар, – тихо сказал Макс. – Наверное, тогда я мог бы чем-то помочь тебе, но вместо этого думал только о…

Макс замолчал. В то время он был всецело поглощен суматохой в связи с убийством Корин и не мог уделить внимание неудачному роману младшего брата с Рилой Карен, дочерью лодочника-американца. Бернар и его девушка знали, что брак между католиком и протестанткой грозил бедой им обоим. Когда Рила обнаружила, что беременна, она немедленно исчезла. Несмотря на все усилия найти ее и ребенка, Бернару в течение десяти лет не удалось обнаружить никаких следов.

– Бернар, – медленно произнес Макс, – ты достаточно долго искал их. Может быть, теперь уже пора забыть о прошлом.

– Именно так ты и решил поступить? – поинтересовался Бернар, желая сменить тему разговора. – Поэтому ты и женился так поспешно?

– На это были причины.

– Лизетта действительно боится тебя? – спросил Бернар. Макс улыбнулся:

– Надеюсь, нет.

– Весь дом знает о том, что ты не остался с ней на ночь.

– Мне наплевать на всех. Это моя свадьба, и я вправе вести себя так, как хочу.

– Конечно, – охотно согласился Бернар. – Однако, думаю, глупо нарушать традиции. Вспомни. Ты должен провести по меньшей мере неделю наедине с новобрачной. – Он улыбнулся. – Долг мужа лишить невесту невинности.

Макс нахмурился:

– Может быть, когда-нибудь я обращусь к тебе за советом. А пока…