– Иногда я думаю, Волеран: считать вас своим другом или врагом?

– Если бы я был вашим врагом, сэр, вам не пришлось бы размышлять на эту тему.

– Давайте поговорим о ваших врагах. Мои помощники рассказывали мне о соперничестве между вами и Этьеном Сажессом из-за какой-то женщины. А также ходят нелепые слухи о дуэли. Надеюсь, это просто сплетни?

– Нет, все это правда.

Лицо губернатора выразило удивление.

– Вы же не настолько вспыльчивы, чтобы драться на дуэли из-за женщины. В вашем-то возрасте!

Макс удивленно приподнял бровь.

– Мне всего тридцать пять, месье. В этом возрасте едва ли можно говорить о немощи.

– Я не это имел в виду, однако… – Клейборн испуганно покачал головой. – Впрочем, я не так давно знаю вас, Волеран, и считаю разумным человеком, а не взбалмошным юнцом, который готов пожертвовать всем в порыве ревности. Дуэль из-за женщины? Я думал, вы выше этого.

Губы Макса насмешливо скривились.

– Я креол и никогда не пренебрегал честью драться из-за женщины.

– Совсем не понимаю креолов, – сказал Клейборн, слегка нахмурившись и вспомнив своего зятя, который был недавно убит на дуэли, защищая честь его сестры. – Со всеми вашими женщинами, дуэлями и необузданными темпераментами…

– Скоро вы поймете, губернатор, что дуэль является неотъемлемой частью жизни в Новом Орлеане. Однажды вы окажетесь перед необходимостью защитить таким образом свою честь.

– Никогда!

Как и многие американцы в Новом Орлеане, Клейборн не понимал склонности креолов драться на дуэли, казалось, из-за пустяков. Предпочтительным оружием были рапиры, и искусству фехтования обучали в специальных учебных заведениях. Сад за собором полит кровью многих храбрецов, пожертвовавших жизнью только для того, чтобы отомстить за воображаемое неуважение. Порой единственное пренебрежительное слово или малейшее нарушение этикета становилось причиной вызова на дуэль.

– Мой Бог, – продолжал Клейборн, – как вы позволили вовлечь себя в подобное, зная, что нужны мне? Я стараюсь всячески пресекать вражду среди жителей города, но если креолы испытывают ко мне неприязнь…

– Креолы не испытывают к вам неприязни, – сухо прервал его Макс.

– Нет? – Клейборн немного успокоился.

– Они в большей степени безразличны к вам. Скорее, вы не нравитесь своим соотечественникам.

– Знаю, черт побери! – Губернатор мрачно посмотрел на Макса. – Пожалуй, было бы лучше, если бы Сажесс победил на дуэли.

Макс слегка улыбнулся:

– Это маловероятно. Однако если мне не повезет против Сажесса, мое отсутствие все равно не решит ваших проблем.

– Черт побери! Полковник Бэр в настоящее время находится в Натчезе и замышляет поднять мятеж в Луизиане, что приведет к опустошению бог знает какой части континента. Он прибудет сюда через несколько недель, чтобы убедиться в поддержке своих сторонников. К тому времени, весьма вероятно, вы будете уже похоронены у подножия дерева, вместо того чтобы проверять сообщения, которые я получаю. И если Бэру удастся его авантюра, ваше имущество будет конфисковано, богатство семьи разграблено, а ваше желание увидеть Луизиану присоединенным штатом никогда не осуществится.

В золотистых глазах Макса появился злой блеск.

– Да, они разорят всю территорию, как стая хищных птиц. Никто не способен на такое опустошение земли и грабеж, как американцы.

Клейборн пропустил это замечание мимо ушей.

– Волеран, в дуэли нет особой необходимости.

– Она нужна была мне в течение десяти лет.

– Десяти лет? Но почему?

– Я должен идти. Уверен, вы найдете кого-нибудь, готового помочь вам, – сказал Макс, вставая и протягивая руку для короткого рукопожатия, которое американцы предпочитали обычаю креолов целоваться в обе щеки. Англосаксы были более щепетильными, замкнутыми и лицемерными.

– Почему вы должны идти? – спросил Клейборн. – Я хотел обсудить с вами еще кое-что.

– Новости о моем пребывании здесь уже распространились по городу, и я ожидаю получить вызов, возможно, даже у порога вашей резиденции. – Макс слегка поклонился. – Всегда к вашим услугам, губернатор.

– А что, если завтра вы будете убиты?

Макс мрачно улыбнулся:

– Если вам нужен совет из преисподней, я окажу вам такую услугу.

Клейборн рассмеялся:

– Обещаете, что будете часто навещать меня?

– Вы будете первым, кто встретится с привидением Волерана, – заверил его Макс, надевая свою широкополую шляпу на голову и направляясь быстрым шагом из комнаты.

Когда Макс достиг входной двери резиденции губернатора, к нему приблизилась небольшая толпа мужчин. В воздухе царило возбуждение. Креолы оторвались от своих неспешных повседневных дел и взволнованно обсуждали предстоящую дуэль Волерана.

– Джентльмены, – медленно произнес он. – Позвольте мне обойтись без вашей помощи.

Один из мужчин вышел вперед, тяжело дыша, и уставился в смуглое лицо Макса. Внезапно он бросил перчатку ему в щеку.

– Я вызываю вас от имени Этьена Сажесса, – сказал он. Макс улыбнулся, отчего по спинам присутствующих пробежал холодок.

– Вызов принимаю.

– Назначьте секунданта, чтобы обсудить детали поединка.

– В таких случаях мне помогает Жак Клеман. Договоритесь с ним.

Клеман был опытным посредником, который уже дважды улаживал споры до того, как скрестились шпаги. Однако на этот раз Макс дал ему понять, что переговоры не требуются. Дуэль будет вестись насмерть на рапирах на берегу озера Понт-чартрейн. Там было довольно уединенное место, подходящее для такого развлечения.

– А врач? – спросил секундант. – Кого вы выбираете?..

– Выберите его сами, – ответил Макс безразличным тоном, зная, что в этой дуэли врач не потребуется.

Взволнованные слухами, распространившимися по городу, Жюстин и Филипп носились босиком по дому, изображая дуэль на тросточках и метлах, опрокидывая безделушки, когда задевали столы, бюро и полки. Никто из них не сомневался, что их знаменитый и грозный отец одержит верх над Этьеном Сажессом. Они хвастались перед своими друзьями: Максимилиан докажет, что ему нет равных независимо от выбора оружия – пистолетов или шпаг.

* * *

Ирэн заперлась в своей комнате, отчаянно молясь за спасение сына и прося прощения за его жестокость и греховное желание отомстить. Лизетта сидела в гостиной, ошеломленная и взволнованная, стараясь убедить себя, что ее не беспокоит то, что может случиться с Максимилианом Волераном. Она смотрела в окно на туманное небо с переливчатыми облаками. В Новом Орлеане влага в воздухе никогда до конца не просыхала, что делало сумерки такими великолепными.

Где сейчас Максимилиан? Он появился днем, затем ушел, не поужинав. Ноэлайн хитро намекнула, что он у любовницы. Эта мысль вызвала у Лизетты смешанное чувство.

– Меня не волнует, будь у него хоть сотня женщин, – сказала она самой себе, но слова прозвучали фальшиво.

Она не могла мириться с тем, что в это самое время Макс находится у любовницы. О чем мужчина может говорить с женщиной, зная, что на следующий день его, возможно, убьют? Лизетта полуприкрыла глаза, представив женщину, лица которой не видно, ведущую Макса, призывно покачивая бедрами и держа его за руку. А Макс смотрит на нее с насмешливой улыбкой, затем наклоняет голову, чтобы поцеловать, а его руки начинают расстегивать ее одежду. «Я должен провести с тобой свою последнюю ночь, – должно быть, шептал он ей. – Обними меня…» И женщина прильнет к нему, откинув голову назад в страстном желании. Неожиданно Лизетте почудилось свое собственное лицо с приподнятым подбородком, а ее руки обвивают его широкие плечи… Задыхаясь, она затрясла головой и закрыла глаза от смущения.

– О мой Бог, что я делаю? – прошептала она, сжимая голову руками, как бы пытаясь прогнать безнравственные мысли. – Как я могла, как могла только подумать об этом…

– Мадемуазель! – прервал ее размышления Филипп. Лизетта увидела, что он приближается к ней, а за ним медленной походкой, очень напоминающей отца, следует Жюстин. – Чем вы так удручены? – Голубые глаза Филиппа радостно засверкали. – Вы недовольны тем, что мой отец будет завтра драться на дуэли, чтобы защитить вашу честь?

– Недовольна? – повторила она. – Как же я могу быть довольной? Это ведь ужасно!

– Но это высший комплимент женщине. Только представьте звон шпаг, кровь, и все это ради вас!

– Эта дуэль не ради нее, – решительно сказал Жюстин, глядя своими голубыми глазами в бледное лицо девушки. – Не так ли, Лизетта?

– Да, – сказала она подавленно. – Это так.

– Что? – Филипп выглядел озадаченным. – Все говорят, что дуэль из-за тебя.

– Болван, – проворчал Жюстин и сел на софу рядом с Лизеттой, глядя на нее с любопытством и, казалось, понимая, чего она боится. – Он не проиграет, будь уверена. Он никогда не проигрывает.

Лизетта приподняла подбородок и заставила себя смотреть прямо в глаза Жюстину.

– То, что происходит с твоим отцом, меня не касается.

– Неужели? Тогда почему ты ждешь его возвращения?

– Ничего подобного!

– Нет, ждешь. И будешь ждать весь вечер. Правда, иногда он возвращается только под утро. Ты ведь знаешь, с кем он, не так ли?

– Нет, и не хочу… – Голос Лизетты оборвался, и она покраснела. – С кем?

Филипп сердито прервал брата:

– Жюстин, не смей говорить ей такие вещи!

– Он с Мириам, – сказал Жюстин улыбаясь. – Вот уже несколько лет она является любовницей отца. Но он не любит ее.

Лизетта с трудом подавила в себе желание задать Жюстину несколько вопросов. Ей не пристало слушать сплетни этого мальчишки.

– Я больше ничего не хочу слушать, – сказала она, и Жюстин засмеялся.

– Тебе очень хотелось бы узнать о нем побольше, – возразил он, – но я не скажу.

Внезапно сверху послышался женский крик:

– Жюстин! Филипп! Что вы тут наделали! Немедленно идите сюда!

Жюстин даже не подумал подняться с софы, и Филипп беспокойно дернул его за рукав: