— Вряд ли Англию можно назвать “убогой”, — вмешалась Касси, пылая оскорбленным патриотизмом.

— Ты права, — мягко добавил Эдвард. — Но, признаться, жизнь здесь совершенно иная. Мне кажется, Англия просто не справится с многочисленными народами стольких верований и не сможет держать их под контролем.

— Но Нью-Йорк, по крайней мере сейчас, находится в безопасности, — заявила Касси.

— Да, — согласился мистер Битти. — Нью-Йорк снова в безопасности благодаря таким людям, как вы и генерал Хау, милорд.

— Генерал Хау как-то упоминал о Пейне, — заметил Эдвард. — По его мнению, подстрекательские речи Пейна лишь ускорят конец мятежа. Я слышал, что этот человек прибыл в Филадельфию, не имея ничего, кроме той одежды, что была на нем, и письма Бенджамина Франклина в кармане.

Мистер Битти громко фыркнул.

— Совершенно верно! Вижу, вы успели поговорить с мистером Лейси! Этот Пейн отнес письмо мистеру Бенджамину Рашу, известному врачу и старому другу Лейси. И тот посоветовал Тому Пейну изложить свои радикальные предложения на бумаге. “Те, кто осмелился бросить вызов не только тирании, но и тирану, выступите вперед!” Да, этот парень настоящий мастак! Умеет обращаться со словами и тронуть душу!

Пока Касси пыталась оправиться от изумления, столкнувшись со столь непривычным красноречием хозяина гостиницы, мистер Битти поднялся и похлопал Эдварда по руке:

— Теперь я оставлю вас, милорд. Думаю, вам нужно о многом поговорить с миледи.

— Да, сэр, — кивнул Эдвард, глядя на Касси. Мистер Битти низко поклонился и направился к выходу, но у самой двери остановился:

— А знаете ли вы, что до тех пор, пока он не начал писать. Том Пейн был жалким неудачником? Этот чертов парень… — прошу прощения, миледи, — испробовал ремесло матроса, бакалейщика, владельца табачной лавки и сборщика налогов. Его и жена бросила! — Хозяин весело тряхнул головой:

— Вы не поверите, сэр, но он даже не смог заработать на жизнь шитьем корсетов, — прошу прощения, миледи!

Касси поспешно закрыла рот ладонью, но смех все же прорвался сквозь преграду.

— Не смей подшучивать над местными жителями, Касси, — с притворным негодованием упрекнул ее Эдвард. — Ты увидишь, что у каждого обитателя Нью-Йорка по каждому вопросу имеется твердое собственное мнение, хотя мне кажется, что в голосе неколебимого тори мистера Битти в последнее время появились мятежные нотки.

— Но корсетник, Эдвард!.. Подумай только! В комнате Эдварда улыбка Касси померкла. Она должна сказать ему! И поскольку ей никак не удавалось сочинить подходящего предисловия, вымолвила только:

— Не могли бы мы в самом деле поговорить, Эдвард?

— Конечно.

Она неожиданно показалась ему очень бледной.

— Садись, — мягко попросил Эдвард и подвел ее к дивану.

— Что случилось, Касс?

— Я должна кое-что сказать тебе. Прости за малодушие, но теперь я решилась.

Эдвард молча, неотрывно смотрел на нее.

— Эдвард, у меня будет ребенок, — выпалила в отчаянии Касси.

— Что?!

— Я беременна.

— Не может быть!

Эдвард, сам того не сознавая, оглядел ее с головы до ног. От Касси не укрылось, как он потрясен и оскорблен. Она опустила голову, не в силах вынести его полубезумный взгляд.

— Это ребенок графа?

Она съежилась, услышав этот резкий, неузнаваемый голос.

— Да…

Эдвард вскочил с места, отбросив стул.

— Проклятый ублюдок! О Боже, Касси! Ты уверена?

Касси кивнула. Как она была глупа, считая, что Эдвард воспримет по-другому это ошеломляющее известие.., но она отчетливо помнила, как вел себя граф, когда в самую первую ночь Касси призналась, что беременна от Эдварда.

— Я пойду за доктором. Вероятно, ты ошибаешься.

— Нет. Прости, Эдвард, но тут уж ничего не поделаешь.

Его сын, наследник — ублюдок! Семя графа! Убийственные, несвязные мысли проносились в голове Эдварда.

— Господи, нет, — прохрипел он, не в состоянии взглянуть на нее в эту минуту. Наконец, он все-таки заставил себя поднять глаза. Смертельно белая Касси сидела, выпрямившись, с губами, плотно сжатыми в тонкую линию, но плечи гордо распрямлены.

— Я сделаю все, как ты пожелаешь, Эдвард.

— Будь проклят этот подлец! — с такой нескрываемой яростью произнес он, что Касси отвернулась. Эдвард попытался успокоиться. Касси не виновата. Иисусе, не может же он осуждать ее!

Ему все же удалось выговорить отчетливо и громко:

— Мы поженимся в пятницу и отплывем в Англию, как только я получу отставку.

— Хорошо, Эдвард, — послушно кивнула Касси, стараясь не обращать внимания на горечь во рту. Граф никогда не узнает, что она носит его ребенка. — Прошу, Эдвард, никому не говори.

— Конечно, — медленно заверил ее тот, качая головой, и, слепо шагнув к ней, неловко погладил по плечу. — Все будет хорошо, Касс. Я.., мне хотелось бы побыть одному. Все обдумать хорошенько.., привести мысли в порядок. Ложись, отдыхай. Я скоро вернусь.

— Да, — выдохнула она, — быстрее. Она смотрела ему в спину, такую напряженно-прямую, что ей захотелось заплакать от жалости к этому человеку.

Касси лежала без сна в темной спальне, когда заслышала шаги Эдварда в гостиной. Она почувствовала, как он колеблется, прежде чем зайти в комнату. Но по крайней мере между ними больше нет тайн. Сердце Касси сжалось. Действительно, нет.., во всяком случае, таких, которые они могли бы разделить друг с другом.

— Касси, ты не спишь?

— Нет, Эдвард.

Он уселся рядом и, нежно прижав ее к груди, стал укачивать, как ребенка.

— Прости за то, что оставил тебя, но… Касси приложила палец к его губам.

— Не мучай себя, Эдвард. — “И меня тоже”, — добавила она про себя. — Ты уже решил, что собираешься делать?

— Я объявил о своем решении перед уходом, Касси. И хочу, чтобы ты стала моей женой.

Касси почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и спрятала лицо у него на груди.

— Я была так невероятно несчастна, скрывая.., это.., от тебя. Пожалуйста, прости мою трусость.

— Это я трус, бросивший тебя одну.

— О нет, не говори так! Боже, мне вообще не стоило приезжать!

Эдвард погладил ее мягкие волосы.

— Замолчи, Касси, — нежно пробормотал он. — Я не позволю тебе упрекать себя Он ощутил, как вздымаются ее мягкие груди, и, нагнувшись, поцеловал розовые губы. Касси с каким-то отчаянием подалась к нему и исступленно ответила на поцелуй. Эдвард вспомнил, что так и не спросил, когда должен родиться ребенок, но, чувствуя, как велика ее потребность в нем, понял, что все вопросы могут подождать.

— Ты позволишь любить себя, Касси? Он отстранился, чтобы лучше увидеть ее лицо в полумраке. Касси облегченно встрепенулась:

— Да, Эдвард, я очень этого хочу.

На сей раз он был нежен и сделал все, чтобы пробудить в ней желание. Его руки сжали ее бедра, и она безоглядно позволила утешать себя. Он ласкал ее языком и губами и поэтому вошел в Касси без боли. Она приняла его в себя и порывисто обняла, ожидая, пока он забьется в экстазе.

— Нам необходимо время. Касс, — мягко сказал он потом. — Ты забудешь все, что произошло. Твоя страсть еще вернется, вот увидишь.

Но даже когда Касси положила голову ему на плечо и закрыла глаза, Эдвард все еще задавался вопросами. Он хорошо знал репутацию графа Клер, которого обожали женщины, хотя с ним самим встречался редко. Любая женщина, независимо от возраста и положения, готова прыгнуть к нему в постель. И если граф хотел жениться на Касси, почему постоянно насиловал и так и не смог пробудить в ней страсть? Непонятно и бессмысленно.

Но может, ее чувства к графу вовсе нельзя назвать безразличием, а тем более ненавистью?

Неотступные сомнения, терзавшие Эдварда во время прогулки в одиночестве по темным улицам, вернулись с новой силой. Но он крепче сжал объятия, уверенный лишь в том, что теперь Касси станет его женой.

Глава 25

Касси усердно расчесывала только что вымытые волосы, пока они не легли на плечи гладким, влажным тяжелым покрывалом. Конечно, неплохо бы открыть занавешенные окна, чтобы волосы скорее высохли, но мартовский воздух снова стал сырым и холодным.

Она медленно одевалась, поглядывая на часы, стоявшие на маленьком туалетном столике Уже почти полдень, а Эдвард ушел в десять Когда утром ей снова было плохо, Эдвард вновь порывался идти за доктором, н Касси едва удалось его отговорить. Доктору покажется весьма странным, если он обнаружит, что жена лорда Линдхерста, приехавшая всего несколько дней назад, беременна уже больше чем два месяца!

Эдвард поморщился, когда она все ему объяснила, но согласился и отправился к генералу Хау просить об отставке.

Касси еще долго лежала в постели, поглощая сухие тосты вместо завтрака.

Она вошла в гостиную и заставила себя съесть немного холодного запеченного цыпленка и свежего хлеба, посланных миссис Битти на обед. Ребенок в ее чреве, казалось, не возражал против крылышка, и Касси как раз вытирала пальцы, когда Эдвард вошел в комнату, потирая замерзшие руки.

— Черт возьми, ты права насчет погоды. Касс. Слишком она Переменчива. Не удивлюсь, если сейчас пойдет снег.

Наклонившись, он нежно поцеловал ее в щеку.

— Твои волосы чудесно пахнут. Прости за эту ужасную комнату. Представляю, сколько времени у тебя уходит, чтобы вымыть такую массу волос в сидячей ванне!

— Не так уж много, — покачала головой Касси, улыбаясь.

Эдвард отстегнул саблю и положил на стол.

— Хочешь есть? Я оставила тебе цыплячью ножку и крылышко.

— Твое великодушие безгранично, — пошутил он, садясь напротив нее.

— Что сказал генерал Хау?

— Кто?

Касси удивленно вскинула голову и повторила свой вопрос.

— А, генерал… — Он замялся, упорно не сводя глаз с цыплячьей ножки. — Собственно говоря, мне не удалось поговорить с ним. Возможно, позже.

— Вы, кажется, чем-то расстроены, майор Линдхерст. Могу я узнать, как вы провели последние два часа?