Касси почувствовала, как по щекам медленно ползет густая краска, и боязливо взглянула на дверь каюты, внезапно испугавшись, что попала в руки негодяя.

— Не бойтесь меня, миледи, — попросил капитан, заметив ее тревожный взгляд. — Ну а теперь, дитя мое, чем я могу вам помочь?

Он показался ей очень строгим дедушкой, и Касси немного расслабилась. Она все время повторяла свою историю, настолько невероятную, что ей, вполне возможно, могли поверить. Кроме того, какое-то зерно истины в ней, несомненно, было., — Мой муж, капитан Линдхерст, сейчас в колониях, сэр, в Нью-Йорке вместе с генералом Хау. Я плыла к нему, когда на нас напали мятежники и захватили груз, который мы везли — мачты и рангоутный лес. Меня похитил генуэзский дворянин и привез сюда. — Заметив, что серые глаза капитана недоверчиво сузились, она поспешила объяснить:

— Как вам известно, капитан, большинство мачтовых бревен, прибывающих в Англию, обычно распилены на части, и приходится их соединять полосками железа. Таким образом они теряют гибкость и легко ломаются в шторм. Мачты, которые везли мы, были цельными, из лучшего выдержанного русского дуба. Очевидно, на борту оказался предатель, рассказавший французам о нашем грузе.

Касси мысленно благословила прочитанные книги, поскольку капитан Кроули утвердительно кивнул.

— Вы действительно хорошо осведомлены, виконтесса. Именно поэтому наш фрегат прибыл в Геную. Трудно починить в море прогнившую мачту.

Касси расслышала у него в голосе нескрываемую горечь, но, ничего не зная о бесконечных бюрократических проволочках морского министерства Великобритании, лишь тяжело вздохнула. Капитан Кроули отрешился от невеселых размышлений и вернулся к реальности:

— Вы сказали, миледи, что были привезены сюда генуэзским дворянином?

При упоминании о графе у Касси перехватило дыхание от страха. Слова не шли с языка. Возможно, это оказалось к лучшему: капитан Кроули увидел, как затуманились болью ее глаза, и почувствовал прилив совершенно непредсказуемых эмоций.

— Да, сэр. Я пробыла здесь несколько месяцев. Сначала я сопротивлялась ему, пока не поняла, что это ни к чему не приведет. Я стала послушной, покорной и заставила его поверить, что довольна своей участью. О, капитан, если вы не возьмете меня с собой, он снова отыщет меня, и я никогда больше не увижу ни родины, ни мужа.

И Касси неожиданно для себя разразилась слезами. Она закрыла лицо руками; плечи сотрясались от мучительных рыданий.

— Дорогая виконтесса, — смущенно начал капитан, — не стоит так расстраиваться. Как английский джентльмен, я считаю своим долгом помочь вам. Может, послать моих людей схватить этого негодяя, который удерживал вас против воли?

Касси подняла залитое слезами лицо и охнула:

— Пожалуйста, капитан, не нужно. Генуэзцы.., люди особенные, а этот человек очень богат и влиятелен. Боюсь, что стычка вызовет скандал, который может отрицательно повлиять на отношения Италии и Англии. Генуэзцы, как вам известно, прославленные банкиры.

Капитан Кроули был вынужден признать ее правоту. Да, эта дама и впрямь прекрасно разбирается в тонкостях мировой политики!

— Не тревожьтесь, миледи. Я сделаю, как вам будет угодно. — Он поднялся, сунул большие руки в карманы кремовых брюк и стал размышлять вслух:

— С утренним приливом мы отплываем в Бостон. Путешествие долгое и довольно опасное.

— Я понимаю, капитан.. Но Бостон, кажется, недалеко от Нью-Йорка?

— Да. Я лично провожу вас к генералу Хау и вашему мужу. Нужно сказать, эти генуэзцы — прекрасные мастера, и починка закончена неделей раньше срока.

Капитан задумчиво погладил подбородок, и Касси затаила дыхание, опасаясь, что он передумает. Но к ее великому облегчению, он просто соображал, где ей лучше разместиться. Она с радостью согласилась воспользоваться гостеприимством мистера Томсона и наотрез отказалась занять каюту капитана.

— К сожалению, миледи, вам не стоит выходить на палубу. Многие матросы Его Величества — грязный сброд, и я не желаю неприятных происшествий на своем судне. — И, показав на стопку пыльных томов на низкой полке, капитан добавил:

— Моя библиотека, разумеется, в вашем распоряжении. — Он приветливо улыбнулся, лед в глазах растаял. — А теперь простите, миледи, я должен попросить мистера Томсона устроить вас поудобнее.

— Благодарю вас, капитан.

После ухода мистера Кроули Касси медленно поднялась и подошла к окну. Тут ее и нашел мистер Томсон. Девушка, не отрываясь, смотрела на зеленые холмы, возвышавшиеся за городом.

Глава 23

Английский флаг бессильно обвис на флагштоке, несмотря на прохладный ветерок, дувший с залива. В Нью-Йорке этот мартовский день выдался теплым и солнечным. Матросы Его Величества весело перекликались, занятые чисткой пушек и амуниции, пока десятки чернокожих разгружали торговые суда на пристани. Они играли мускулами под блестящей от пота кожей, неустанно продолжая сгружать рулоны шерсти и сукна, ящики со свечами, спиртным, навигационными инструментами и множеством других товаров в телеги ломовиков.

Торговля шла бойко. Британской армии и лоялистам [18] Нью-Йорк казался оазисом, где дешевые съестные припасы были в изобилии, а рынки ломились от предметов роскоши, удовлетворявших самому изысканному вкусу.

Даже зимой, когда снег покрывал землю и холодные ветры завывали на узких улицах, нью-йоркское общество развлекалось балами, ужинами, театральными зрелищами. С наступлением весны веселье становилось почти лихорадочным: вероятно, лоялисты во что бы то ни стало пытались доказать, что, несмотря на мятеж, Нью-Йорк остается оплотом британской власти.

Эдвард наклонился в седле и потрепал по холке свою серую кобылу. Лошадь пугалась шума и суеты гавани и явно предпочитала покой сельской местности. По-видимому, окружающая обстановка напоминала ей о сражениях и битвах, и кобыла испуганно прядала ушами.

Эдвард задумчиво потер шрам на левом бедре. Сабельная рана, полученная в одной из многочисленных стычек с мятежниками на Стейтн-Айленд, все еще ныла. Он снова благодарно погладил Дилайлу. Не взвейся она на дыбы, чтобы защитить хозяина, сабля пронзила бы живот Эдварда.

Он повернул лошадь и направился на Бродвей. Там, в доме номер один, была резиденция генерала Хау. Послание от генерала застало Эдварда в тот момент, когда он заканчивал смотр войск в городской ратуше.

Эдвард раздраженно покачал головой при мысли о встрече с генералом. Его, как, впрочем, и многих сослуживцев, потряс хладнокровный план Хау, решившего не идти на соединение с армией генерала Бергойна, выступившего маршем из Канады, и вместо этого переместить войска в Чезапик. Два командующих не выносили друг друга, однако Эдварду казалось невероятным, что столь мелочное соперничество заглушило голос рассудка. Оставить Бергойна в тяжелом положении означает несомненную и немалую помощь мятежникам. Эдвард всячески намеревался помешать этому смехотворному плану. Время, кажется, было на его стороне — вряд ли Хау выступит в поход раньше лета.

Кеннеди-Хаус на Бродвее был величественным двухэтажным особняком в георгианском стиле, стоящим в стороне от шумной улицы в окружении огромных вязов. То обстоятельство, что Эдварду велели прибыть в резиденцию генерала, а не в штаб-квартиру, находившуюся к северу от города в Бикмен-Хаус, означало, что генерал учитывал обстановку и хотел завоевать расположение подчиненных.

Эдвард, с сожалением покачав головой, вручил поводья Дилайлы молодому рядовому и поднялся по ступенькам. Ему не столько хотелось участвовать в экспедиции Хау, сколько избавиться от общества Генри Клинтона, который в отсутствие генерала должен принять на себя обязанности главнокомандующего. Генерал Клинтон, по мнению Эдварда, еще менее подходил для этой должности, чем Хау. Он никогда еще не встречал более глупого, грубого и высокомерного человека. Генерал Хау по крайней мере был любимцем тори, уважавших его за справедливость и честность, особенно после пожара в прошлом сентябре. Даже адъютант генерала Клинтона, майор Андре, блестящее украшение нью-йоркского общества, соглашался в этом с Эдвардом. Но оба были бессильны изменить не слишком мудрое решение генерала Хау.

— Генерал ждет вас, сэр.

— Спасибо, Доббс.

Румяный молодой лейтенант, только что прибывший из Дорсета и, как Эдвард, назначенный в Нью-Йорк, был вынужден оставаться во власти генерала Клинтона. Проходя мимо Доббса, Эдвард невольно задумался над тем, что означают странные интонации в его голосе. Возможно, Хау передумал.

Эдвард зашагал быстрее, не обращая внимания на тянущую боль в бедре.

Стоявший на часах рядовой поспешил открыть дверь в гостиную генерала. Эдвард, улыбаясь, кивнул. Несмотря на то что солдат был почти мальчиком, однако уже успел выказать храбрость и ум. Жаль, но, когда Клинтон примет командование, он быстро поставит беднягу на место.

Эдвард прищурился, пытаясь разглядеть, кто находится в залитой светом комнате. Длинные гардины были раздвинуты, и лучи солнца струились в открытые окна.

— Доброе утро, сэр, — приветствовал Эдвард, отдавая честь. — Я получил ваше письмо.

Генерал Хау поднялся, и Эдвард понял, что сегодня этот человек, при упоминании имени которого дрожали многие офицеры, был в хорошем настроении. На лице , его играла широкая улыбка.

— У меня для вас сюрприз, мальчик мой, — объявил он.

— Вы изменили планы кампании, сэр? Улыбка генерала померкла.

— Этот вопрос уже решен, майор Линдхерст. Смиритесь с тем, что останетесь в Нью-Йорке. Вам с майором Андре придется взять на себя нелегкую миссию держать генерала Клинтона в узде, когда меня здесь не будет. Нет, — продолжал он, снова придя в хорошее настроение, — я просил вас прибыть по совершенно иной причине. Капитан Кроули, позвольте представить вам майора Линдхерста, одного из моих лучших офицеров.

Из глубины комнаты вышел высокий мужчина, по виду ровесник генерала, такой же широкоплечий, но одетый в белый с голубым морской мундир.