Несколько разрозненных мыслей просочились сквозь плотное покрывало небытия, словно тоненькие лучики света во мраке.

Лео так никогда и не узнает, как сильно она его любила.

Кэтрин подумала о его глазах, об их таком переменчивом голубом цвете. И в тот же миг в её сознании возникло видение созвездия, сотканного из сверкающих звёзд, которое можно увидеть только в разгар лета — созвездие Льва. И самая яркая звезда в нём обозначала его сердце. 

Он будет страдать, её Лео. Если бы только она могла уберечь его от боли.

Ах, как много у них могло быть впереди. Целая жизнь, разделённая на двоих –  так просто, и так бесценно.  Наблюдать за тем, как с возрастом меняется его дорогое лицо. Сейчас она могла признаться себе, что никогда не была так счастлива, как в минуты, проведённые рядом с Лео.

Её сердце тяжёлым, болезненным комом всё слабее билось в груди, пока не превратилось в твёрдый, бесчувственный узел.

Я не желала зависеть от тебя, Лео, я так упорно боролась за то, чтобы брести в одиночестве по задворкам собственной жизни,..  когда мне нужно было всего лишь набраться храбрости и сделать шаг в твою.


Глава 29

Поздним утром Лео вернулся со встречи со своим старым наставником Роулендом Темплом. Бывшего архитектора, а ныне профессора Университетского колледжа недавно наградили Королевской Золотой медалью за достижения в области научного исследования  архитектуры. Лео был позабавлен, но едва ли удивлён, обнаружив, что Темпл, по своему обыкновению, остался всё таким же властным и раздражительным. Старик рассматривал аристократию как источник патронажа, способный материально поддерживать его начинания, но при этом презирал высшие круги за их закоснелые взгляды и отсутствие всякого воображения и чувства стиля.

— Вы не один из этих паразитирующих болванов, — решительно заявил ему Темпл, и эти слова из уст старого профессора прозвучали как комплимент Лео также, как и сказанные позже: — Моё влияние на вас не может быть уничтожено, не так ли?

Разумеется, Лео заверил его, что этого никогда не произойдёт, и он всегда будет помнить и ценить то, чему научился у Темпла. При этом он не посмел упомянуть о гораздо большем влиянии, которое оказал на развитие его таланта пожилой профессор из Прованса.

— Архитектура — это то, как мы справляемся с жизненными трудностями, — когда-то давно сказал ему Джозеф в своей atelier [41]. Старый профессор пересаживал какие-то травы за длинным деревянным столом, а Лео пытался ему в этом помочь.

— Non [42], не трогайте их, mon fils [43] вы слишком сильно прижимаете корни, для нормального роста им требуется гораздо больше воздуха, чем вы им оставляете. Он отобрал у Лео горшок и возобновил свою лекцию.

— Чтобы стать архитектором, вы должны принять окружающий мир со всеми его недостатками. И лишь тогда, достигнув полной гармонии, вы соберёте свои идеалы воедино и сформируете из них прочную основу.

— А могу ли я добиться этого без идеалов, — полушутя, поинтересовался у него Лео. — Недавно я узнал, что не могу им соответствовать.

Профессор Джозеф улыбнулся:

— Но при этом вы не сможете достичь звёзд. А вы всё ещё нуждаетесь в их свете. Они необходимы вам в качестве ориентира, n’est-ce pas? [44]

Найти свои идеалы и сформировать из них прочную основу. Только так можно разработать проект хорошего дома, великолепного здания.

Или замечательной жизни.

И Лео наконец-то обнаружил краеугольный камень, основу жизни, которую ему теперь предстоит построить.

Очень упрямый краеугольный камень.

Его губ коснулась улыбка, когда он подумал, как ему стόит сегодня вести себя с Кэтрин: то ли ухаживать за ней, то ли поддразнивать её. Ведь, казалось, она в одинаковой мере наслаждается и тем и другим. Пожалуй, он начнет с того, что втянет Кэтрин в небольшой спор, а затем, сдавшись, поцелует её. Возможно, ему удастся застать её в один из редких моментов слабости, и тогда он вновь повторит своё предложение.

Лео направился к апартаментам Ратледжей и, небрежно постучав, вошёл в прихожую. И увидел Поппи,  взволнованно выбежавшую ему навстречу.


* * *

— Это ты… — начала она с облегчением в голосе, но затем замолчала, увидев вошедшего. — Лео. Я всё спрашивала себя, когда же ты вернёшься. Я не знала, куда ты отправился, иначе непременно послала бы за тобой…

— Что такое, сестричка? — мягко спросил он, сразу поняв, что стряслось нечто очень плохое.

Поппи выглядела несчастной, лицо её побледнело, а в широко распахнутых глазах стыла тревога.

— Этим утром Кэтрин не спустилась к завтраку. Сначала я подумала, что она решила поспать подольше, ведь иногда её мучают кошмары…

— Да, я знаю, — Лео стиснул ледяные ладони сестры,  и нетерпеливо взглянул на нее: — И что же, Поппи?

— Час назад я послала к ней в спальню горничную, чтобы та посмотрела, не нуждается ли Кэтрин в чём-либо. Но её там не оказалась, хотя на прикроватном столике лежали её очки.  

Поппи протянула дрожащую руку и отдала ему новые серебряные очки.

— А…  на её постели остались пятна крови.

Лео потребовалось мгновение, чтобы подавить приступ паники. И в тот же самый миг его всего — с головы до пальцев ног — охватило иное чувство, от которого с неистовой яростью забилось сердце — неуправляемая, слепая жажда убийства.

— Гостиница обыскивается, — сквозь рёв в ушах услышал он голос Поппи. — Гарри и мистер Валентайн опрашивают слуг.

— Она у Латимера, — с трудом произнёс Лео. — Он кого-то подослал за нею. Я вырву кишки из его собачьего нутра и подвешу на них этого…

— Лео, — прошептала Поппи, поднеся дрожащие пальцы к его губам. Чувства, отразившиеся на  лице брата, испугали её. — Прошу тебя.

Поппи вздохнула с некоторым облегчением, когда в комнату вошёл её муж.

— Гарри, удалось ли тебе хоть что-нибудь разузнать?

Ратледж выглядел мрачным и сосредоточенным.

— Один из коридорных, дежуривших вчера вечером, рассказал, что видел, как  мужчина, одетый в форму служащего гостиницы, спускался по задней лестнице с мешком для грязного белья. Коридорный подумал, что это один из недавно принятых на службу работников и обратил на него внимание только потому, что поведение новичка показалось ему странным, ведь смена белья вменяется в обязанности горничных, и те никогда не занимаются этим среди ночи.

Гарри положил руку Лео на плечо, словно пытаясь удержать от опрометчивых поступков, но тот резким движением стряхнул его ладонь.

— Рэмси, держи себя в руках. Я догадываюсь о твоих предположениях, и скорее всего они верны. Но ты не можешь броситься туда, словно умалишенный. Нам нужно…

— Тогда попытайся меня остановить, — глухо прервал его Лео.

И прежде чем Гарри успел сделать хотя бы вдох, он уже покинул комнату, потому что не было силы, способной усмирить демонов, вырвавшихся у него из-под контроля.

— Господи, — пробормотал Гарри,  запустив ладони в свои тёмные волосы. Он рассеянно взглянул на Поппи. — Найди Валентайна, — попросил он. — Он всё ещё беседует со старшим по этажу. Передай ему, чтобы он отправлялся к специальному констеблю [45] Хембри или к любому другому, кого ему удастся застать на Боу-стрит.

Пусть он расскажет им обо всём, что произошло. Первым делом Хембри следует послать своего человека в дом лорда Латимера. Попроси Валентайна сказать, что велика вероятность совершения убийства.

— Лео не станет убивать лорда Латимера, — сказала Поппи, побледнев ещё сильнее.

— Если его не убьет он, — произнёс Гарри с холодной решимостью, — это сделаю я.


* * *

Кэтрин очнулась от странной эйфории, чувствуя вялость и головокружение. Пробуждение избавило её от страшных видений, но, открыв глаза, она поняла, что  действительность ужаснее любого кошмара. Она очутилась в комнате с плотно задёрнутыми шторами, заполненной клубами тошнотворно-сладкого дыма.

Только спустя какое-то время ей удалось собраться с силами и напрячь зрение, чтобы разглядеть что-либо без очков. Челюсть саднило, во рту нестерпимо пересохло. Кэтрин  отчаянно нуждалась в свежем воздухе и в глотке холодной воды. Её руки были крепко связаны за спиной. Она сидела на диване, неудобно завалившись на бок, в одной лишь длинной ночной рубашке. Неуклюже поведя плечом, она попыталась отбросить с лица длинные, спутанные пряди волос.

Даже видя так расплывчато, Кэтрин узнала эту комнату. Как узнала и тощую, одетую в чёрное старуху, которая сидела возле неё. Двигая худыми руками с проворством насекомого, женщина ухватила тонкий кожаный шланг, прикрепленный к вазе кальяна. Обхватив его губами, она сделала глубокий вдох, задержала дыхание и выпустила облачко белого дыма.

— Бабушка? — хрипло пробормотала Кэтрин, с трудом ворочая распухшим языком.

Женщина приблизилась настолько, что Кэтрин со своим слабым зрением смогла её разглядеть. Напудренное белое лицо, ярко-красные губы. Застывшие, знакомые глаза, обведённые тёмными тенями для век.  

— Она умерла. Теперь это мой дом и мой бизнес.

Алтея, поняла Кэтрин в безнадёжном ужасе. Точнее, похожее на мумию подобие прежней Алтеи. Бывшие когда-то привлекательными, черты её лица высохли и загрубели. Толстый слой пудры, скрывавший главные изъяны рано постаревшей кожи, не мог спрятать сеть морщин, и потому её лицо походило на растрескавшийся фарфор. Тётка внушала Кэтрин гораздо больший страх, чем когда-то прежде бабушка. Взгляд её остекленевших, вытаращенных, словно у птенца, глаз  был безумным.

— Уильям рассказал мне, что видел тебя, — произнесла Алтея. — И я объяснила ему, что ты чересчур загостилась, и нам пора забрать тебя домой. Ему понадобилось немного смекалки, но он прекрасно справился.