К счастью, в комнате не ощущалось сильного неприятного запаха, а лишь чувствовался слабый аромат жареного мяса из трактира внизу, да улавливался привкус дыма от холодного очага.

После того, как Лео закрыл дверь, Кэтрин поставила саквояж на пол и открыла его.

Оттуда тотчас же появилась голова Доджера. Внимательно осмотрев всю комнату, зверёк выпрыгнул наружу и стремительно исчез под кроватью.

— Вы привезли Доджера с собой? — растерянно спросил Лео.

— Не по собственной воле.

— Понятно. Именно поэтому вас и выдворили из кареты?

Взглянув на Лео, Кэтрин ощутила, как внутри у неё что-то сжалось, а потом по всему телу разлилось приятное тепло, когда она увидела, как Лео снимает сюртук и шейный платок. Вся эта ситуация казалась непристойной, и тем не менее правила приличия больше не имели значения.

Тогда Кэтрин рассказала ему о шорохе в сумке и о том, как хорёк украл вишни со шляпы матроны. К тому моменту, когда она дошла до рассказа о том, как Доджер изображал шарф вокруг её шеи, Лео уже задыхался от смеха. Он казался таким по-мальчишески весёлым, что Кэтрин уже не беспокоило — а не хохочет ли он над нею. Она даже начала смеяться вместе с ним, разразившись беспомощным хихиканьем.

Но потом каким-то образом её хихиканье перешло в рыдания. Кэтрин почувствовала, как её глаза снова оказались на мокром месте, и прикрыла лицо руками, чтобы успокоиться. Невозможно. Она знала, что выглядит как сумасшедшая, смеясь и плача одновременно. Потеря душевного равновесия была её самым жутким кошмаром.

— Извините, — задыхаясь, произнесла она, тряхнув головой и прикрывая глаза рукой. — Пожалуйста, уйдите. Оставьте меня. Пожалуйста.

Но руки Лео обвились вокруг её талии. Он крепко прижал её вздрагивающее тело к своей груди и не отпускал. Кэтрин почувствовала прикосновение его губ к своему уху. Он ощущала аромат его мыла для бритья — такой мужской, ободряюще знакомый запах. Кэтрин не осознавала, что продолжает приглушенно повторять: «Извините», — пока Лео не ответил тихим ласковым голосом:

— Да, вам следует просить прощения… но не из-за ваших слёз. А из-за того, что покинули меня, не сказав ни слова.

— Я ост-тавила письмо, — возразила Кэтрин.

— Та слезливая записка? Неужели вы полагали, что её будет достаточно, чтобы помешать мне броситься за вами вслед? Ш-ш, тише! Я здесь, и вы — в безопасности.

Кэтрин обнаружила, что изо всех сил пытается ещё теснее прижаться к Лео, укрыться в его объятиях.

Когда её плач перешёл во всхлипывания, она почувствовала, как Лео стянул с её плеч дорожный жакет. В изнеможении она обнаружила, что подчиняется ему, как послушный ребёнок, вытаскивая руки из рукавов. Она даже не запротестовала, когда Лео вынул из её волос гребни и шпильки. Кожа головы резко запульсировала, когда тугая прическа была наконец распущена. Лео снял с неё очки и, отложив их в сторону, достал носовой платок из кармана своего снятого ранее сюртука.

— Благодарю вас, — пробормотала Кэтрин, вытирая воспалённые глаза и нос квадратиком хлопчатобумажной ткани. И замерла с детской нерешительностью, стиснув платок в руке.

— Идите сюда, — Лео сел на большой стул перед очагом, увлекая девушку за собой.

— О нет, я не могу…. — начала Кэтрин, но он заставил её умолкнуть, усадив к себе на колени. Груда её юбок накрыла их обоих. Положив голову на плечо Лео, Кэтрин постепенно подстроила своё дыхание под размеренный ритм его лёгких. Его рука медленно перебирала её волосы. Прежде Кэтрин непременно уклонилась бы от мужского прикосновения, насколько безобидным бы оно не выглядело. Но в этой отделённой от всего остального мира комнате, казалось, ни один из них больше не был самим собой. 

— Вам не следовало ехать следом за мной, — наконец удалось вымолвить Кэтрин.

— Всё семейство жаждало отправиться вслед за вами, — сказал Лео. — Кажется, что Хатауэи уже не могут жить без вашего облагораживающего влияния. Поэтому меня снарядили, чтобы привезти вас обратно.

От услышанного она едва опять не заплакала:

— Я не могу вернуться.

— Почему?

— Вам это известно. Лорд Латимер, должно быть, рассказал вам обо мне.

— Он рассказал мне совсем немного, — кончики пальцев Лео ласкали её шею. — Ваша бабка была хозяйкой публичного дома, верно? — его тон был спокойным и деловым, словно бабушка-владелица публичного дома вполне обычное явление.

Сглотнув, Кэтрин несчастно кивнула:

— Когда мою мать одолела болезнь, я переехала жить к бабке и тётке Алтее. Сначала мне было непонятно, чем занималась моя семья, но, в конце концов, я поняла, что означала работа на мою бабку. Алтея была уже в том возрасте, когда её популярность среди клиентов начала снижаться. И, как только мне исполнилось пятнадцать, они решили, что настал мой черёд. Алтея сказала, что мне ещё повезло, потому как ей пришлось начать заниматься этим с двенадцати лет. Я просила: не могла бы я стать учительницей или швеёй, или кем-то наподобие этого. Но она и моя бабка заявили, что мне никогда не удастся заработать достаточно денег, чтобы возместить им то, что они потратили на меня. Работа на них была единственным доходным занятием для меня. Я пыталась придумать, куда бы я могла уехать, чтобы жить самостоятельно. Но не находилось никакой должности, которую я могла бы получить без рекомендаций. Кроме работы на фабрике, но она была такой опасной, а жалованье — столь низким, что его даже не хватило бы на оплату жилья. Я умоляла бабку позволить мне отправиться к отцу, потому что верила, что он никогда бы не оставил меня там, будь известно об их планах. Но она сказала… — Кэтрин умолкла, вцепившись в рубашку Лео.

Лео освободил её пальцы и переплёл их со своими, так что их руки оказались соединены друг с другом наподобие застёжек браслета.

— Что она сказала, любимая?

— Что ему всё известно и что он всё одобрил, так как будет получать процент от тех денег, что я заработаю. Я не хотела в это верить, — у нее вырвался горестный вздох, — но он, должно быть, действительно знал, не так ли?

Лео молчал, большой палец его руки нежно потирал её ладонь. В ответе не было необходимости.

Кэтрин стиснула зубы, пытаясь сдержать горестную дрожь, и продолжила:

— Алтея устроила для нескольких джентльменов встречи со мной наедине, приказав мне быть с ними милой. Она сказала, что самое выгодное предложение сделал лорд Латимер, — Кэтрин поморщилась, уткнувшись в его рубашку. — Он был самым неприятным из всех. Он постоянно подмигивал и говорил, что у него для меня заготовлены пикантные сюрпризы.

Лео пробормотал себе под нос несколько отборных словечек. Прерывая её нерешительную паузу, он погладил Кэтрин по спине.

— Продолжайте.

— Но Алтея рассказала, чего мне следует ожидать, потому как считала, что я лучше преуспею, если буду знать. И те действия, что она описала, те вещи, которые, предполагалось, я буду…

Его рука замерла у неё на спине:

— От вас потребовали опробовать что-то из этого на деле?

Она покачала головой:

— Нет, всё это казалось таким ужасным.

Нотка сочувственного веселья согрела его голос:

— Конечно, казалось — для пятнадцатилетней-то девочки.

Подняв голову, Кэтрин взглянула в лицо Лео. Он был слишком красив себе на беду, да и ей тоже. И хотя сейчас она была без очков, тем не менее, отчетливо видела каждую умопомрачительную деталь его лица: начавшую пробиваться тёмную щетину на выбритом подбородке, морщинки в уголках его глаз, бледные тончайшие линии на лице, покрытом благородного цвета загаром. И более всего неоднородную голубизну его глаз — чередование светлого и тёмного, солнечного  света и сумеречных теней.

Лео терпеливо ждал, обнимая её так, словно для него не было ничего важнее этого на свете.

— Как вам удалось сбежать?

— Однажды утром,  когда все в доме ещё спали, я порылась в письменном столе моей бабки. Я пыталась найти деньги. Я собиралась сбежать, чтобы найти где-нибудь жильё и подходящую работу. В столе не оказалось ни шиллинга. Но в одном из ящиков я нашла письмо, адресованное мне. Я никогда не видела его прежде.

— От Ратледжа, — скорее заявил, нежели спросил Лео.

Кэтрин кивнула.

— От брата, о существовании которого я не имела ни малейшего понятия. Гарри писал, что если я когда-нибудь буду нуждаться в помощи, то могу обратиться к нему. Я написала ему письмо, сообщив, в какой беде оказалась, и попросила Уильяма доставить…

— Кто такой Уильям?

— Маленький мальчик, который там работал… Он носил разные вещи вверх и вниз по лестницам, чистил обувь, ходил по поручениям, в общем, делал всё, что ему приказывали. Полагаю, он был ребёнком одной из проституток. Очень милый мальчик. Он доставил мою записку Гарри. Надеюсь, что Алтея так и не узнала об этом. В противном случае мне очень страшно за его судьбу, — покачав головой,  вздохнула Кэтрин. — На следующий день меня отправили в дом лорда Латимера. Но Гарри успел вовремя, — она помолчала в задумчивости. — Он напугал меня лишь немногим меньше, чем лорд Латимер. Гарри был в ярости. Тогда я думала, что его гнев направлен на меня, но теперь считаю, что эта ярость была вызвана всей ситуацией. 

— Чувство вины часто принимает форму гнева. 

— Но я никогда не упрекала Гарри в том, что произошло со мной. Он не нёс за меня ответственности.

Выражение лица Лео стало жестким.

— Очевидно, никто не нёс за вас ответственности.

Кэтрин беспокойно пожала плечами:

— Гарри не знал, что ему со мной делать. Он спросил, где бы мне хотелось жить, поскольку я не могла оставаться с ним. И я попросила его отправить меня куда-нибудь подальше от Лондона. Так я оказалась в Абердине в школе «Блю Мэйд».

Лео кивнул:

— Некоторые аристократы посылают туда своих особо непослушных или незаконнорождённых дочерей.