Лео отозвался парой словечек, заставивших её ухмыльнутся.

Стянув с брата простыни до пояса, Амелия подложила полотенца под его раненое плечо и бок. Вид его стройного, мускулистого торса, интригующе припорошенного волосками на груди, заставил всё внутри Кэтрин странным образом оборваться. Она отступила подальше от двери, не желая уходить, но и понимая неуместность своего присутствия.

Кэм чмокнул жену в макушку и слегка подтолкнул её прочь от кровати.

— Подожди снаружи, monisha… нам нужно пространство для работы, — он повернулся к ближайшему подносу с инструментами.

Кэтрин побледнела, услышав дребезжание ножей и прочей металлической утвари.

— Разве ты не собираешься приносить в жертву козу или исполнять танец племени? — голос Лео звучал невнятно. — Или хотя бы что-нибудь наколдовать?

— Мы всё уже сделали внизу, — уверил Кэм. Он вручил Лео кожаную полоску. — Зажми это между зубами. И постарайся не слишком-то сильно шуметь, пока мы занимаемся раной. Мой сынишка задремал.

— До того, как я возьму это в рот, — заявил Лео, — не мог бы ты рассказать мне о последнем месте, где этот обрывок побывал, — он помолчал. — С другой стороны… не имеет значения. Я не хочу знать, — он вложил полоску между зубами, после чего сдвинул в сторону, чтобы добавить, — я предпочел бы, чтобы ты не ампутировал ничего лишнего.

— Если это вдруг случится, — заверил его Меррипен, осторожно обмывая повреждённое плечо, — то это будет не нарочно.

— Готов, phral? — услышала Кэтрин тихий вопрос Кэма. — Держи его крепче, Меррипен, чтоб он не двигался. Вот так. На счёт три.

Амелия присоединилась к Кэтрин, стоявшей в коридоре с напряжённым лицом и обхватив себя за талию.

Они услышали стон Лео, последовавший за плавно льющимся потоком слов, переговаривающихся между собой  по-цыгански Кэмом и Меррипеном. Чужая речь звучала оживлённо, но успокаивающе.

Очевидно, что даже несмотря на действие опиума, процедуру трудно вынести. Каждый раз, когда Кэтрин слышала хрипы и стоны Лео, она напрягалась и стискивала руки.

Прошло две или три минуты, и Амелия заглянула в дверь.

— Удалили щепу? — спросила она.

— Пока только маленькую, monisha, — прозвучал ответ Кэма. — Могло быть намного хуже, но… — он замолчал, услышав какой-то приглушенный звук от Лео. — Прости, phral. Меррипен, возьми пинцет и… да, эту часть прямо туда.

С побледневшим лицом Амелия повернулась к Кэтрин, удивив девушку, когда потянулась и обняла её так же, как стиснула бы Уин, Поппи или Беатрис. Кэтрин немного напряглась — не от отвращения, а из-за испытываемой неловкости.  

— Я так рада, что вы не ранены, Кэтрин, — произнесла Амелия. — Благодарю вас за то, что позаботились о брате.

Кэтрин слабо кивнула.

Отступив, Амелия улыбнулась.

— С ним всё будет в порядке. У него больше жизней, чем у кошки.

— И я на это надеюсь, — серьёзно заметила Кэтрин. — Надеюсь, что это не результат проклятия Рэмси.

— Я не верю в проклятия, заклинания и прочую чепуху подобного сорта. Единственное проклятие, с которым столкнулся мой брат, это его самоистязание.

— Вы… вы имеете в виду из-за его скорби по Лоре Диллард?

Голубые глаза Амелии стали круглыми от удивления:

— Он говорил с вами о ней?

Кэтрин кивнула.

Амелия казалась застигнутой врасплох. Взяв Кэтрин за руку, она потянула её дальше по коридору, где риск, что их подслушают, был меньше.

— Что он рассказал?

— Что ей нравилось писать акварели, — нерешительно ответила Кэтрин, — что они были обручены, а потом она заболела скарлатиной и умерла у него на руках. И что… она являлась ему временами. В буквальном смысле. Но это же не может быть правдой… или может?

Амелия замолчала на добрые полминуты.

— Думаю, может, — с поразительным спокойствием ответила она. — Я не призналась бы в этом большинству людей… поскольку это звучит так, будто я сумасшедшая, — насмешливая улыбка искривила её губы. — Тем не менее, вы прожили с Хатауэями достаточно долго, чтобы с полным правом утверждать, что мы и в самом деле компания безумцев.

Она помедлила:

— Кэтрин.

— Да?

— Мой брат никогда и ни с кем не обсуждал Лору Диллард. Ни при каких обстоятельствах.

Кэтрин моргнула:

— Ему было больно. Он страдал от потери крови.

— Не думаю, что из-за этого он доверился вам.

— А какая ещё могла быть причина? — возразила Кэтрин.

Должно быть, на её лице отразилось то, как сильно она страшилась ответа.

Амелия внимательно оглядела её, после чего с печальной улыбкой пожала плечами.

— Я уже сказала слишком много. Простите меня. Это только потому, что я так сильно желаю счастья своему брату, — она помолчала, прежде чем со всей искренностью добавить: — И вам.

— Уверяю вас, мэм, одно никак не связано с другим.

— Ну, конечно, — пробормотала Амелия и вернулась к дверям ожидать результатов операции.


Глава 9

Когда рана была промыта и перевязана, обессиленного, с посеревшим лицом, Лео оставили одного. Он проспал весь остаток дня, время от времени просыпаясь, когда в него вливали бульон или жаропонижающий настой. Семья была беспощадна в своих заботливых стараниях.

Как он и предполагал, опиат вызвал кошмары, наводнённые восстающими из земли существами, которые царапали и дёргали его, утаскивая вниз под землю, где в темноте сверкали на него красными пылающими глазами. Находясь в ловушке опиумного оцепенения, Лео не мог до конца пробудиться от снов, лишь метался от жара и боли и  погружался в новые галлюцинации. Передышки случались лишь тогда, когда ко лбу прикладывали прохладный компресс, и рядом чувствовалось чьё-то тихое успокаивающее присутствие.

— Амелия? Уин? — в смятении бормотал он.

— Тссс…

— Жарко, — произнёс он, страдая от боли.

— Лежите спокойно.

Он смутно ощущал, как ещё два или три раза поменяли компресс… милосердную прохладу, прикладываемую ко лбу… как рука нежно касается его щеки.

Наутро он проснулся усталым и встревоженным, во власти глубокого уныния. То были обычные последствия опиума, конечно, но понимание этого едва ли облегчало непреодолимую тоску.

— У тебя лёгкий жар, — сказал ему Кэм утром. — Чтобы его побороть, пей побольше отвара из тысячелистника. Признаков нагноения не наблюдается. Отдыхай, и завтра, надеюсь, ты будешь чувствовать себя гораздо лучше.

— Отвар, что сточная вода по вкусу, — проворчал Лео. — И не собираюсь я целый день валяться в постели.

— Понимаю, phral,  — сочувственно произнёс Кэм. — Ты не настолько больной, чтобы отдыхать, но и не настолько здоров, чтобы чем-то заниматься. Тем не менее, надо дать телу возможность исцелиться, иначе…

— Я спущусь вниз, чтобы должным образом позавтракать.

— Время завтрака прошло. Буфет уже опустошили.

Лео нахмурился и потёр лицо, морщась от острой тянущей боли в плече.

— Пусть Меррипен поднимется. Я хочу с ним поговорить.

— Его нет, он сеет с арендаторами репу.

— Где Амелия?

— Нянчится с малышом. У него режутся зубки.                                             

— А Уин?

— Она с экономкой проверяет и приводит в порядок запасы. Беатрис относит в город корзины пожилым обитателям коттеджей. А я должен посетить арендатора, который задолжал ренту за два месяца. Боюсь, развлекать тебя сейчас некому.

Лео встретил этот отчёт угрюмым безмолвием. А потом заставил себя спросить о человеке, который действительно был ему нужен. Особе, которая даже не удосужилась заглянуть и справиться о его здоровье, в то время как обещала его оберегать.

— Где Маркс?

— В последний раз, когда я её видел, она занималась шитьем. Видимо, накопилось много вещей для починки, и…

— Она может штопать и тут.

Кэм предусмотрительно сохранял бесстрастный вид.

— Ты желаешь, чтобы мисс Маркс чинила одежду в твоей комнате?

— Да, пришли её ко мне.

— Я спрошу, захочет ли она, — произнёс Кэм сомневаясь.

Умывшись и натянув халат, Лео вернулся в постель. Он был болен и, что приводило в ярость, нетвёрдо стоял на ногах. Горничная принесла небольшой поднос с единственным кусочком тоста и чашкой чая. Лео поглощал завтрак, угрюмо пялясь в пустой дверной проём.

Где же Маркс? Кэм вообще хоть сказал ей, что её ждут? Если да, она, по всей видимости, проигнорировала его желание.

Бесчувственная, бессердечная гарпия. И это она обещала быть за него в ответе? Уговорила принять настойку опия и бросила.

Превосходно, Лео она теперь не нужна. А если она всё же решит появиться, он её прогонит. Презрительно рассмеётся и скажет, что лучше и вовсе быть одному, чем в её компании. Он…

— Милорд?

Сердце подскочило в груди, когда он увидел её в дверях, в тёмно-голубом платье, с подобранными и по обыкновению строго зашпиленными золотистыми волосами.

В одной руке она держала книгу, а в другой — стакан с бледной жидкостью.

— Как вы чувствуете себя этим утром?

— Схожу с ума от скуки, — с хмурым видом ответил Лео. — Почему вы так долго не приходили повидать меня?

— Думала, вы ещё спите. — Войдя в комнату, Кэтрин оставила дверь широко открытой. Следом показалось длинное пушистое тельце хорька — Доджер вприпрыжку вбежал в комнату. Зверёк огляделся, встав на задние лапки, а потом юркнул под комод. Кэтрин с подозрением наблюдала за хорьком.

— Вероятно, нашёл очередное потайное место, — сказала она и вздохнула. Она поднесла и отдала Лео стакан с мутной жидкостью. — Прошу вас, выпейте.