— Снежана, прекрати ты выглядишь жалко, — одергиваю её руки— ты молодая, красивая девушка, не лишенная определённых талантов и встретить ещё своего принца, это не моя роль.

Ну, не мастер я утешать девушек, да, вышло не совсем деликатно, но по-другому я не умею. Снежана уехала, поистерев и поплакав ещё час, припомнив все, по её мнению, мои косяки, на прощание сказала, что я еще об этом пожалею, но всё-таки уехала.

Позже охрана сообщила, что в тайге неподалеку от особняка были гости. Пришлось отправлять туда Глеба, прикидывать, кто же это мог быть, местные охотники, браконьеры или кто-то ещё, вот о «ком-то ещё» совсем не хотелось думать.

А потом была Вера, её такая холодная ладонь в моей, вел её в свой кабинет, хотел, чтоб она просто посидела рядом. Её такие тёплые и мягкие губы с привкусом коньяка, и я мгновенно опьянел, её телом, её запахом-шоколад и корица, её жаром и таким чистым, откровенным оргазмом на моем члене.

Включаю душ на контраст, стою под холодными струями, но внутри пожар и дикое желание этой женщины. Мог ли я в свои почти сорок так подсесть с первого раза на девушку, которую знаю всего несколько дней? Не могу понять. Даже пока не пытаюсь. Зря её отпустил, ушла словно жалея о том, что произошло. Вера как закрытая книга и у меня слишком много к ней вопросов.

Снова сидел до поздней ночи и прикидывал варианты кто эти нежданные гости, перепроверял документы по покупке одной крупной фирмы и дальнейшему её распилу. Могут ли быть связаны эти два события? Но все мысли возвращались к Вере. Хотел знать, что она любит на завтрак, как спит, где любит отдыхать, какая была в детстве. Все эти мелочи и глупости, которым раньше не предавал никакого значения, тем более уж в отношении с женщинами.

Что её беспокоит и почему она чаще грустит, хочу знать, о чём она думает, а ещё хочу видеть её глаза, когда она будет кончать и слышать, как громко будет кричать в это мгновенье. Хочу пить её оргазм с её мокрой девочки, такой открытой до предела передо мной…

И как только я начал засыпать в своих откровенно порнографических мечтах, на весь дом включилась пожарная сигнализация. Первое мгновенье я ничего не понял, от куда шум и почему, как был в одних домашних штанах вышел в коридор, сигнализация надрывалась, свет везде погас, видимо сработала система защиты, но дымом не пахло.

Возвращаюсь в комнату, хватаю телефон быстро набираю Морозову.

— Глеб, что за представление, — спрашиваю, как только тот отвечает.

— В нашем крыле очень много дыма, — Глеб кашляет, говорит глухо — практически ничего не видно.

Звонок сбрасывается, а я срываюсь как есть в другой конец дома. Бегу по темным коридорам подсвечивая экраном телефона, на первом этаже чувствуется едкий дым, прикрываю лицо ладонью, пытаюсь задержать дыхание.

Сигнализация здесь слышна ещё громче, от нее закладывает уши. По кухне скользят фонарики в чьих-то руках, не обращаю внимание. Через темный холл на второй этаж бегу к комнате Веры, сердце замирает. Дверь закрыта, плечом вышибаю её, Вера сидит на полу схватившись за горло, сонная в одной майке и шортиках. Смотрит на свет мобильного в моей руке, заваливается на бок и падает, теряя сознание.


Глава 12

Вера

Как ни странно, после того что произошло между нами с Егором, после нашего секса, кстати первого почти за два года, я заснула очень быстро. Стоило выйти из душа, где смыла с живота и бедер его сперму, упасть на подушку и меня накрыл сон.

Но спокойный сон длился не долго, в сознании так резко вспыхивало прошлое, отдельные яркие картинки, полные животной страсти и моего страха.

Толя берёт меня грубо, в его любимо манере, так как его возбуждает больше всего. Я не сопротивляюсь, только подстраиваюсь под его ритм, иногда он замирает, словно смакуя происходящие, его руки становятся обманчиво нежными, а губы мягкими. В такие моменты я терялась, но потом снова были грубые толчки, его нарочно нежные поглаживания клитора. От этого я даже иногда испытывала какое-то болезненно и не правильное по моим понятиям удовольствие. Толя так ехидно улыбается и шепчет: «Тебе ведь хорошо моя птичка, я вижу, как тебе хорошо… не обманывай что тебе не нравится то как я тебя трахаю, и только я буду тебя трахать… всегда».

Он безумно любил брать меня стоя, сзади, напротив зеркала или окна, запрокинув голову и жадно целуя, ловя отражение наших тел. Я словно безвольная кукла в его руках, он подчинял меня себе, приучал к своим безумным играм. Вдалбливал в меня не только свой член, но и свои привычки, то как ему нравится больше всего меня иметь.

Я выучила за столько времени в какой позе лучше всего стоять, под каким углом держать спину, чтоб проникновение было достаточно глубокое для него. Я всегда была не особо эмоциональна в сексе и Толя так бесился, когда я не произносила ни звука, поэтому я научилась стонать, кричать, лишь бы он быстрее кончил.

Иногда он забывал обо мне на несколько недель, срывался, куда-то уезжал, мне было всё ровно. Но потом возвращался, говорил, что скучал, набрасывался на мои губы и все повторялось по кругу, его безумие и мои жалкие попытки сопротивления.

Можно ли назвать наш секс насилием? Кто-то скажет да, а я не знаю. Я чувствовала, как он сдерживается, как его животная энергия рвалась наружу, готовая меня растерзать, но он держался. Он брал меня словно наказывая, он брал, что по праву принадлежит только ему. Он брал меня, свою жену. Разве тут поспоришь?

Мой страшный сон… его руки снова на моей шее, то сдавливают, то отпускают, мне практически нечем дышать, он душит ещё сильнее, с удовольствием и кайфом наркомана всматриваясь в мои глаза, я цепляюсь за его руки, но они так сильно меня держат.

Просыпаюсь от дикого кашля, хватаюсь за горло, дышать действительно нечем. Очень темно, сползаю с кровати, голова кружится, угарный газ проникает в легкие, в глазах слезы, они стекают ручьями по щекам. С треском распахивается дверь, ярким свет направлен на меня, и я теряю сознание.

Мне так холодно, тело дрожит, вокруг много шума, не могу открыть глаза. Кто-то кричит рядом, меня хлопают по щекам.

— Вера…Вера очнись! — голос мужской, требовательный.

А я не хочу, ничего не хочу, не хочу снова в этот ад, телу так холодно, как тогда, в тот жаркий день. Вокруг тоже была беготня и паника, тоже выла сирена, как и сейчас, пытаюсь закрыть уши, чтоб больше не слышать её звук. Но мои руки одергивают, прижимают к чему-то горячему, снова настойчиво зовут.

— Вера, открой глаза! Посмотри на меня! Вера!

Я снова сопротивляюсь, очень холодно, прижимаю руки к своему животу, как тогда, перед глазами вижу, как через мои пальцы сочится кровь, что-то горячее разливается между ног и мне ужасно холодно.

— Вера, маленькая, посмотри на меня, Вера!

С трудом открываю глаза, передо мной Егор, на его лице испуг и злость. Он шарит взглядом по моему лицу, ощупывая его руками, заправляет волосы, вытирает слёзы. Притягивает к себе, так быстро и отчаянно целует, куда придется, губы, щёки, глаза, гладит по голове прижимает крепко к груди.

— Все хорошо, хорошо, очнулась. Я уже не знал, что делать, Вера я чуть не сдох пока ты была без сознания. Хорошо, что я успел, это хорошо.

Обнимаю его за шею, всхлипываю, я так благодарна, что нет никакого кошмара, что всё в прошлом, что Егор рядом. Его жаркое дыхание в висок и поглаживания успокаивают.

— Егор, почему так холодно?

— Мы на улице, и тут холодно.

Только сейчас смотрю по сторонам, горят фонари, кругом бегает охрана, из дома воет сигнализация, мы почти полуголые, Егор сидит прямо на каменной дорожке в одним домашних штанах, я у него на руках в шортах и майке.

— Что случилось?

— Не знаю, будем разбираться. Пойдем надо в тепло, как ты, нормально всё?

— Да, вроде, да, — Егор пытается встать со мной на руках.

— Не надо, отпусти меня, я сама могу идти.

— Сиди спокойно, сегодня я твой герой и сам донесу спасенную мной красавицу, буду ждать награды за спасения.

Все это произносится серьезным тоном, мои сопротивления бесполезны, он так и идет, босиком по снегу, куда-то по дорожке, в сторону домика охраны. Парни расступаются, пропуская нас вперед, открывают двери. Он так и продолжает идти со мной на руках.

— Всем вон из дома, — кричит охране — пока не узнаете, что произошло не приходить сюда.

Поднимается на второй этаж, ногой толкает дверь одной из комнат, здесь никого нет, идет дальше, это просторная душевая, ставит меня прямо в нее и включает воду, она горячим потоком льёт на мою голову. Недолго думая становится рядом закрывая душевую кабину, ещё горячее настраивает воду. Он очень серьезный и сосредоточенный, не решаюсь ничего спросить, просто стою и смотрю на него.

Тянет меня к себе, крепко обнимает, горячие струи льют на нас сверху, обжигая кожу после холода улицы. Тело покалывает, вода стекает по нам и нашей одежде, я сама крепче обнимаю в ответ. Почему так хорошо? Почему я хочу, чтоб он спас меня от всего, как спас сейчас? Я так хочу, чтоб мне всегда было так спокойно и тепло как в его руках.

Я снова плачу, но слезы смывает вода. Егор словно чувствует их, прижимает еще крепче. Его тело словно из камня, провожу руками по спине, по напряженным мышцам. Кожа гладкая, очень горячая. Он всегда горячий, что можно обжечься, скорее всего со мной так и будет.

Запрокидываю голову, провожу пальцами по лицу Егора, его глаза закрыты. Медленно веду по лбу, темным бровям, ровному носу, останавливаюсь на губах, осторожно трогаю, их начинает слегка покалывать. Встаю на цыпочки, медленно тянусь своими губами к его, прикасаюсь так нежно, кончиком языка слегка скольжу по ним. Егор стонет, открывает глаз.

— Ну все, маленькая, теперь держись, моя очередь.