– Этого не в силах сделать даже правительство Генуи, – произнес Адриано, в голосе которого она почувствовала сожаление и даже понимание. – История меняет нас всех, оставляя печать последствий на каждой державе и народности. Пусть вас не угнетает тот факт, что ваши земляки слабеют под натиском соперников. Я уверен, что в ней есть много сильных сторон, которые в будущем Европа еще оценит.

И пусть в его словах звучало скорее желание ее утешить, чем сказать правду, Каролина одобрила этот благонамеренный жест сенатора и ответила его словам благодарной улыбкой.

Непродолжительный путь все же утомил путешественников, и Адриано велел накрыть ужин в трапезной, оставив возможность синьорине осмотреть имение на послеобеденное время.

– Удивительно, но Венеция и Местре несколько схожи по своему расположению и, вероятно, территории тоже, – промолвила Каролина, ожидая вместе с Адриано, пока прислуга закончит сервировку стола. – Но почему-то эти места мне более по душе.

– Я с вами не соглашусь, – ответил Адриано. – Города разные не только по архитектуре, но и по своему населению. Полагаю, вам по душе этот город исключительно потому, что он напоминает вам о Генуе: скалистый берег, местами переходящий в песок, твердая земля под ногами, изобилие хвойной растительности, легкий воздух, пахнущий цветами и зеленью.

Он услышал тяжелый вздох, сорвавшийся с ее уст.

– Безусловно, сенатор. Вероятнее всего, вы правы.

– Вам неизвестно, синьорина, но мне невероятно жаль, что Венеция не вызывает в вас чувства восхищения! И все потому, что в вашем сознании она ассоциируется с предательством, – он с сожалением сомкнул губы.

– Я и впрямь восхищалась ею до того момента, пока не выяснилось, что вы мне лгали.

Она заметила в его взгляде негодование.

– Я же вам говорил, что мной управляло желание не травмировать вашу душу, – выдавил из себя Адриано, едва сдерживая в себе недовольство попытками синьорины в очередной раз упрекнуть его.

Каролина понимала это, однако подобные обидные фразы сами по себе вылетали из ее уст.

– Прекрасный стол обещает нам изумительную трапезу, – сказала с улыбкой Каролина, глядя на изобилие блюд, приготовленных прислугой. – К вашему приезду тщательно готовились, сенатор.

– К нашему приезду, синьорина, – поправил он. – С недавних пор вы – словно мое отражение, преследованием которого я смею наслаждаться.

Улыбка удовлетворения скользнула на ее устах.

– Благодарю, сенатор. Принимаю это за комплимент. Боюсь, что такие темпы нашего сближения приведут в скором времени к тому, что вы будете посвящать меня во все свои дела.

Он увидел в ее взгляде искорку ехидности, но сделал вид, что оставил ее незамеченной.

– К слову, я хотела бы поговорить с вами о моем переезде в Геную, – его взгляд застыл, и Каролина заметила в его глазах волнение. – Ведь и так ясно, что я не могу висеть на вашей шее вечность. Поэтому, полагаю, что будет целесообразно сообщить обо мне дядюшке во Францию.

Адриано глотнул воздух, представляя себе последствия этих действий.

– Синьорина, мне даже приносит некое удовольствие поддерживать вас на своей шее, – с иронией промолвил он. – Но вот по поводу вашего уведомления о вас…

– И почему это мой любезный братец не сообщил мне о своем прибытии в наш дивный город? – послышался звонкий женский голосок из парадной.

Каролина изумленно застыла и посмотрела, как по губам Адриано прошлась невероятно радостная улыбка. Такая улыбка, которая крайне редко посещала его уста. Четкий звук каблучков поспешно приближался и, не дожидаясь появления своей гостьи, Адриано поднялся со своего места и направился к ней навстречу. Каролина занимательно следила за сенатором, безмолвно ожидая, когда дама предстанет и перед ее взором. Именно здесь и состоялась встреча кузенов. Адриано крепко обнял сестру и расцеловал в обе щеки.

– Моя милая Беатриса, – смеясь, говорил он, поглаживая ее смоляные длинные волосы, собранные на макушке сеткой, украшенной множеством маленьких жемчужинок. – Как же я скучал по тебе!

– Так скучал, что даже не соизволил уведомить меня о своем приезде, – с упреком произнесла Беатриса и обиженно посмотрела на брата.

– У меня на то были существенные причины, – оправдался Адриано.

Заметив чье-то присутствие, синьорина Фоскарини отодвинулась от широких плеч Адриано и заметила Каролину, поднявшуюся из-за стола и почтительно присевшую в реверансе.

– Судя по всему, причинами сиими является ослепительная женская красота, – радостно промолвила Беатриса и ответила на реверанс Каролины.

Адриано лишь смущенно улыбнулся на замечание кузины и сказал:

– Это моя родственница Каролина Диакометти, – вопросительный взгляд Беатрисы заставил его уточнить, – дальняя кузина по материнской линии. Она – флорентийка.

– Вот как? – изумилась Беатриса. – Удивительно, что мы не встречались ранее.

– К сожалению, мы не имели возможности общаться с Каролиной прежде, – продолжал Адриано, с улыбкой глядя на синьорину. – Ты ведь знаешь, Беатриса, что после смерти матушки мои флорентийские корни ушли в далекое прошлое. И только недавно удалось восстановить некоторые связи. К счастью, сейчас мы с Каролиной наверстываем потерянное время.

– Тогда к чему эти формальные приветствия? – воскликнула Беатриса и, подойдя к Каролине, обняла ее. – Если мы родственники, оставим манерность, так некстати препятствующую непринужденному общению.

Каролина с радостью ответила на объятия, хотя совершенно не ожидала подобного приветственного жеста от Беатрисы. Да и вообще о кузине сенатора ей не было известно ровным счетом ничего.

Беатриса Фоскарини имела поразительно внешнее сходство с Адриано: жгучая брюнетка с яркими карими глазами и ослепительной улыбкой. В выражении ее взгляда ощущалось некое простодушное обаяние, способное своим непритворным поведением умилить любого чопорного аристократа, встретившегося на ее пути. Искренняя улыбка алых губ Беатрисы отражала доброту ее души, что Каролине было радостно замечать, – это такая редкость в нынешнем мире.

Слуги без упоминания сенатора поспешно накрыли приборы на третью персону, и синьорина Фоскарини присоединилась к Адриано и Каролине за обедом.

– Как поживает мой несносный дядюшка? – спросил сенатор, и синьорина Диакометти отметила в его тоне скорее равнодушное любопытство, чем беспокойство.

– Ты ведь знаешь, дорогой кузен, что он в своем репертуаре – живем, как в военной казарме, – в ответ на ее иронию он рассмеялся.

– И как же тебе удалось сбежать от этого деспотического режима? – спросил Адриано с улыбкой.

– Ты правильно подчеркнул, братец, «удалось сбежать». Отец отбыл в Рим, а тебе известно, что в его отсутствие я могу позволить себе некоторую свободу.

Каролина улыбнулась и посмотрела на Беатрису. Что-то до боли знакомое она отметила в этой ситуации. Да и сама синьорина Фоскарини своим горячим темпераментом, очевидно, в немалой степени походила на синьорину Диакометти. Со сладким волнением, пробежавшим по ее телу, Каролина тут же вспомнила те прекрасные мгновенья, когда она убегала из палаццо, как только отец переступал порог дома.

– Знай он, что ты сейчас находишься рядом со мной, то непременно велел бы высечь тебя, – с каким-то сожалением в голосе произнес Адриано.

Каролину удивил этот комментарий, но она предпочитала не вмешиваться в беседу кузенов.

– Ох, Адриано, – произнесла с сожалением Беатриса, – ты не представляешь, как мне режет сердце мысль о том, что вы с отцом не можете поладить…

Она взяла его за руку и сердечно сжала ее.

– Не можем поладить? – усмехнулся Адриано. – Мы пылаем ненавистью друг к другу, моя дорогая. И тому виною алчность и властолюбие твоего отца. Если бы он в свое время не пожелал бы овладеть состоянием своего брата, мы смогли бы поддерживать родственное общение и сегодня. А быть может, и вели бы совместные дела.

Они смолкли, в душе надеясь сменить тему для разговора.

– Каролина, как вам в нашем Местре? – спросила Беатриса, устремив свой взор на новоявленную родственницу.

– О, это прекрасное место восхитило меня еще в тот момент, когда я наблюдала его с корабля сенатора, – ответила с улыбкой Каролина.

– Сенатора… – Беатриса хихикнула. – Вы, очевидно, еще не привыкли к родственному общению?

Каролина смущенно опустила голову.

– Признаться, мне никак не привыкнуть к фамильярному общению с Адриано, – объяснила она, пытаясь поддержать того в его россказнях об их родственных связях. – На этом отразился долгий перерыв в общении.

Беатриса с подозрением посмотрела на горящий взгляд, которым Адриано ответил на почтительный кивок Каролины. Да и щеки самой синьорины Диакометти явно пылали от смущения. Неужто кузен наконец-то надумал жениться? Впрочем, это можно выяснить, только оказавшись рядом с ним наедине.

– О-о, мой дорогой братец, я скучала по тебе, но терялась в догадках, когда лучше навестить, чтобы не отвлекать от обычных забот. Появление этой очаровательной гостьи в твоем доме будет наилучшим оправданием для тебя, – вполголоса промолвила Беатриса, когда Каролина отправилась отдыхать, утомленная долгим покачиванием на морских волнах, а они с Адриано остались вдвоем.

Его уста тронула легкая улыбка.

– Милая Беатриса, дело не в моей гостье. Дело в моей занятости. Заседания сената, производственные фабрики, морские поездки по внешнеторговым точкам… Ты ведь знаешь, как мне бывает нелегко.

– Адриано, ты влюблен! – решительно произнесла Беатриса голосом, не терпящим возражений, словно судья выносит приговор.

Сенатор Фоскарини оторопел и, чтобы не чувствовать на себе пронизывающий взгляд сестры, отошел к окну.

– Да хоть вообще исчезни с моих глаз, дорогой, но своего мнения я не изменю! – сказала с улыбкой Беатриса и подошла к нему. – Это слишком очевидно.

Наконец он решился посмотреть в пронизывающие карие глазки сестры.