Мадлен Эссе - Обрученные Венецией

– Ваше поведение мне непонятно, – как-то невнятно промолвила она.

В ответ на это Каролина раскатисто рассмеялась.

– Ох, дорогая, главное, что оно понятно мне. Поди-ка и накрой мне на стол в бельведере. Хочу насладиться чаем на свежем воздухе, благоухающем ароматом цветов.

– Как изволите, синьорина, – теряясь в догадках, ответила Палома. – И все же я совершенно не понимаю, как мне судить о вашем поведении.

Каролина только загадочно ухмыльнулась и приподняла левую бровь.

– Я просто хочу завтракать, – едва скрывая улыбку, произнесла она.

– Аха, и поэтому светитесь, словно июньское солнце, – насмешливо пробубнила Палома и направилась к дверям.

Каролина вдохнула цветочный аромат и задумчиво посмотрела на аппетитные булочки, принесенные прислугой. Нет, ей совершенно не хочется есть! Ее тело трепетало от разоблачения сенатора Фоскарини. Она ликовала от раскрытия его тайны! Теперь все становилось на свои места: наверняка он, Адриано, не просто так оказался в Генуе в день мятежа. Он спас ей жизнь, и это вовсе не случайность. Все это время он был рядом и оберегал ее от малейшего беспокойства! Все, что он делал, он совершал от сердца! А ведь сам Адриано наверняка убежден, что Каролина влюблена в другого. Ей вспомнился момент, когда она так невоспитанно дала ему от ворот поворот, и эта мысль заставила ее стыдливо сощуриться и спрятать свое лицо за ладонями. Она затопала ножками, словно желала отогнать от себя мысли о своем бесстыдном поведении.

– Добрый день, – послышался знакомый бархатистый баритон, и Каролина замерла, все еще скрывая лицо в своих ладошках.

Ей казалось, что ее тело щекочет множество мелких разноцветных бабочек, и их касания едва не доводили ее до эйфории.

– Полагаю, что заслужил хотя бы вашего взгляда, – изрек с иронией Адриано и присел напротив нее, беря в руки яблоко. – Взгляда, отражающего обиду и холод к мужчине, так беспардонно ворвавшемуся в вашу жизнь.

«И сделавшего ее счастливой», – почему-то подумалось Каролине, и она открыла ему свое лицо. Взгляд сенатора застыл в изумлении, когда он увидел, что из глаз синьорины льется свет, полный воодушевления и надежд. Адриано с подозрением сощурил карие глаза.

– Что с вами, синьорина? – спросил он, завороженно глядя на нее.

Он видел, как ее грудь, надежно скрытая под высокой дымчатой драпировкой, тяжело вздымается под влиянием взволнованного и глубокого дыхания. Игривое выражение голубых глазок разбавилось мерцающими бликами изумления, готового распалиться до целого пожара чувств, бушующих в ее сердце. И он словно ощутил это все, даже к ней не прикасаясь! Что же могло так осчастливить и взволновать эту непредсказуемую особу?

Она же про себя отмечала, что не может удержать в себе эмоции… Нет! Она крайне не желает их сдерживать! Безусловно, она заметила смущение и растерянность сенатора и от этого желала только счастливо хохотать. И поразительно, но она не могла ему ничего ответить, а просто улыбалась и наслаждалась его присутствием.

– Прошу прощения, синьорина, – Адриано начал осматривать себя с ног до головы, – я смешон?

Слова сенатора вызвали в ней легкий смех, в котором слышался едва сдерживаемый хохот.

– Нет-нет, что вы, сенатор… – она попыталась успокоиться и обуздать вспыхнувшие эмоции. – Простите меня…

– Удивительно, но вы даже извиняетесь с улыбкой, в которой кроется некое загадочное веселье, – он улыбнулся и отрезал дольку яблока. – Поделитесь со мной тем, что так развеселило вас.

Она понимала, что необходимо искать выход из положения, ибо говорить о своей осведомленности будет страшной ошибкой.

– Простите, Адриано, мне мою бестактность. Вам налить чаю?

И вдобавок ко всему она сегодня необычайно обходительна! Сенатор оторопел.

– Если вас не затруднит.

Она взяла в руки медный чайник, но он задребезжал под влиянием дрожи, овладевшей ее телом. Адриано совершенно не понимал, что происходит с Каролиной. Ему стало страшно, что это психоз под влиянием последних событий. Второй рукой она придержала крышечку чайника, чтобы избавить себя и сенатора от неприятного звука, но вырвавшийся из нее тихий смех заставил ее пролить чай на чистую скатерть.

– Синьорина, вы в порядке? – спросил обеспокоено Адриано, аккуратно взял из ее рук чайник и собственноручно налил себе чай.

Она глубоко вздохнула и поняла, что ее поведение делает ее несколько неуравновешенной. Это помогло ей успокоиться.

– Прошу простить меня, сенатор. Не так давно прочла книгу, и меня немного смутил там один эпизод…

Несомненно, хитрость и вранье всегда выручали ее из затруднительного положения, поэтому Каролина часто прибегала к ним.

– Вы не поделитесь этим увеселительным моментом?

Ее щечки заметно раскраснелись, и она на минутку задумалась.

– С радостью, сенатор. Однако речь идет о любви, – в ее голосе ощущалась чувственная нотка. – Боюсь, что вам эта тема будет неинтересной.

Он понимал, что существует подвох, но не мог уловить, в чем именно.

– Отчего же? Даже не знаю, что в вас могло вызвать подозрение, что я бесчувственен. Любовь – большая редкость в наши дни. Расскажите же, что вас так обрадовало?

Она с волнением вздохнула.

– Да, вы правы, любовь – это редкость. Но редкость в аристократическом мире. Среди простолюдинов она возникает чаще…

Его губы тронула легкая улыбка.

– Что же, не буду спорить…

– Сюжет складывают два главных героя – мужчина и женщина. Они влюблены, но так глупо скрывают чувства друг от друга… – Каролина видела, как он пронзительно на нее посмотрел и замер в ожидании. – Причем оба твердо уверены, что она влюб лена в другого. И меня очень обрадовал и умилил момент, когда выяснилось, что этот «другой» на самом деле и есть главный герой. Там вышло недоразумение… Весьма поэтично описано! Даже появилось ощущение, что я пережила это мгновенье вместе с героиней.

Адриано задумчиво сдвинул брови, пытаясь уловить этот закрученный и в то же время невероятно простой в ее словах сюжет. Ему казалось, что он понимает, о чем речь, но твердый разум отогнал выводы интуиции. Этого не может быть!

– Я не совсем понимаю, по какой причине вы так бурно на это отреагировали, – произнес спокойно сенатор, поглощая своим взглядом ее каждое движение.

Каролина улыбалась, ее грудь по-прежнему взволнованно вздымалась от учащенного дыхания, губки и щечки соблазняли насыщенным и разгоряченным цветом.

– Ну как же, сенатор. Попробуйте воплотить это представление в жизнь, – она хитро приподняла бровь и одарила его томным взглядом. – Когда люди влюблены, но от отчаяния и неосведомленности пытаются то порадовать друг друга, то, напротив, разгневать, вызывая на дуэль ревность и дерзость с одной стороны, а любовь и отчаяние – с другой. Когда их души переполняют чувства и робость. Когда мужчина ощущает рядом с женщиной свою слабость, а она, напротив, становится сильнее его. Когда они так желают быть вместе, но неверие… обыкновенное неверие в реальность мечты убивает их отчаянные порывы…

Адриано почувствовал, как внутри загрохотало сердце. Что его заставило взволноваться – ее пламенная речь или же правдоподобность каждого слова, – он не понимал. Но ему становилось очевидным, что Каролина говорит это все неспроста.

– Вы так обеспокоены этим романом… Мне даже не терпится узнать, чем все закончилось… – произнес он, пытаясь сохранять внешнее спокойствие.

Каролину поразило его хладнокровие: Адриано продолжал равнодушно жевать яблоко, но она прекрасно понимала, что это игра. Нет, не игра. Это дуэль… дуэль влюбленных сердец, насыщающая их неистовой чувственностью.

– Я еще не дочитала, – она словно перевоплотилась в равнодушную королеву, и из ее уст послышался холодный и спокойный тон.

Адриано снова застыл: эта женщина продолжает сводить его с ума своей загадочностью.

– Позвольте вопрос, синьорина…

Ее серьезный взгляд изменила лишь легкая заинтересованность. Но спокойная холодность продолжала в ней существовать.

– А как называется эта книга?

– «Одержимые любовной тайной», – быстро ответила она, хотя совершенно не продумывала заранее название книги. Но это наименование невероятно точно характеризовало их обоих – Адриано и Каролину.

Он видел в ее глазах кокетство и победные фейерверки. Если бы не ее предательское выражение глаз, сенатор мог бы и не понять, что кроется в их блеске. Но все же он понимал: она что-то знает. Но не понимал: откуда?

– Что-то я не припомню в своей библиотеке подобной книги… – произнес с легкой улыбкой он.

Она видела, что сенатор поддерживает дуэль и также наслаждается сладким страхом, который теребит его душу. Сейчас их соединяли растерянность, неведомость и осведомленность, одновременно бурно кипящие в их душах. Но никто из них обоих не желал признаваться в этом, желая насладиться насыщенностью чувств от этой игры.

– А я ее купила в книжной лавке не так давно, – играючи, ответила Каролина, оторвала виноградинку и игриво положила себе в ротик.

Адриано отметил в этом моменте некую эротичность, что заставило его и вовсе расплыться в улыбке.

– Вот как… Тогда, как только прочитаете, расскажите, чем закончилось дело, – промолвил он, сощурив разгоряченный взгляд, полный страсти и вожделения.

– Непременно, – ее глаза поразительно сверкнули.

– Уж очень вы меня заинтриговали.

Из истории Местре, куда направлялись Адриано и Каролина, синьорине Диакометти было известно лишь то, что город с прошлого столетия являлся территориальной частью Венецианской республики. Располагался он к северу от лагуны, в которой простиралась сама столица, и сравнительно недавно из самого сердца Венеции проведен канал, служивший связующим звеном между двумя городами. На корабле их поездка должна занять всего несколько часов времени.

Синьорина безмерно радовалась путешествию, – ее все сильнее отягощала обстановка в стенах палаццо Фоскарини. Да и былая восторженность венецианским лоском лишь изредка давала о себе знать. Все больше и больше Каролина ощущала себя несколько зажатой в Риальто, словно ей перекрывали воздух. Виною тому, очевиднее всего, стало положение гостьи, в котором синьорина нередко ощущала себя крайне неловко.