И здесь Анну ждало еще одно разочарование. Слушая рыцаря, девушка представляла себе его возлюбленную легкой и прекрасной, подобной утонченным образам церковных витражей с их тонкими запястьями и золотыми кудрями. Сейчас же перед ними предстала маленькая розовощекая поселянка с огромным животом. И хотя в движениях женщины сквозила благородная грация, руки ее огрубели от работы, а наряд из домотканого сукна явно не подобал дочери графа.

«Стоило ли идти наперекор воле родителей, нести проклятие отца и столько претерпеть, чтобы осесть в глуши, стать хозяйкой неуютного замка и женой мелкопоместного рыцаря?» – думала Анна.

Сэр Саймон благоговейно опустился на колено и поцеловал супруге руку, а затем вскочил и обнял ее у всех на глазах. Потом он принял у жены ребенка, поднял его и закружил. Крохотная девочка, которой было не больше года, расплакалась, и рыцарь, сам испугавшись не меньше малютки, прижал ее к себе и нежно вытер тыльной стороной ладони легкие детские слезы. Но ребенок тянулся к матери и успокоился, лишь когда Джудит вновь взяла его к себе. Откуда-то появились сразу несколько дочерей рыцаря. Одна с разбегу прыгнула ему на руки, две другие, повиснув на нем, стали целовать отца. Еще две девочки-близняшки в высоких остроконечных колпачках толкались тут же, требуя своей доли внимания, а служанка вынесла еще одну малютку, которая радостно засмеялась, когда отец взял и ее.

Анна внезапно обнаружила, что улыбается. Даже Майсгрейв смотрел на эту сцену с мягкой усмешкой.

Тем временем Селден о чем-то переговорил с женой, и лицо ее стало серьезным. Взглянув на прибывших, она тут же стала отдавать распоряжения слугам. Затем торопливо спустилась с крыльца.

– Рада видеть в Эрингтоне столь дорогих гостей, – с поклоном приветствовала она их.

Майсгрейв учтиво поклонился. Анна же не знала, как держать себя с леди Селден. Известно ли уже той, что она женщина, или в глазах хозяйки она все еще отрок-паж? Ее затруднение разрешила сама Джудит Селден. Когда гостей проводили в покои и туда же перенесли раненого Оливера, она взяла Анну за руку и повела ее куда-то на верхний этаж.

Когда они очутились в узкой комнатке, расположенной в одном из контрфорсов, леди Джудит опустилась на колени и, прежде чем Анна успела воспротивиться, поцеловала ей руку.

– Большая честь для нас принимать у себя в замке дочь великого Делателя Королей.

– А для меня не меньшая честь быть принятой женщиной из славного рода Ховардов.

– Увы, благородная леди, никто из Ховардов не вспоминает непокорную Джудит, и двери всех знатных домов закрыты для меня. Особенно с тех пор, как наша покровительница королева Маргарита покинула берега Англии.

– Думаю, все еще переменится, леди. Ведь недаром моего отца называют Делателем Королей, а сейчас он держит сторону Ланкастеров. И еще, – улыбнулась Анна, – когда я смотрела, как радостно вы встретились с супругом, мне показалось, что вы не очень-то сожалеете о содеянном.

Теперь пришла очередь улыбнуться Джудит Селден.

– Видит Бог, это так! И я верю, что сама Пречистая благоволит ко мне, ибо как иначе объяснить, что, живя здесь, я познала столько счастья.

Анна слушала ее молча. В распахнутое оконце вливался мягкий свет, озаряя леди Селден. «А ведь она просто чудесная!» – подумала Анна, невольно залюбовавшись собеседницей. Нет, хозяйка Эрингтона вовсе не превратилась в ангельское создание, но вся она излучала редкостное очарование. И хотя от частых родов фигура ее располнела, овал ее лица не утратил благородных очертаний. У леди Джудит были темно-вишневые, четко и красиво очерченные губы, мягкие светлые волосы и безукоризненно прямой нос. На ее правой щеке, как поцелуй природы, темнела красивая родинка. Легко было вообразить, насколько хороша она была в юности.

Внесли лохань, полную теплой воды. На постели разложили полотенца и чистое белье. На столике возле ложа был сервирован легкий завтрак. Когда служанки удалились, леди Джудит тоже собралась идти.

– Не смею более беспокоить вас, миледи. Уж я-то знаю, как хочется передохнуть после подобных приключений. Я бы и осталась, чтобы прислуживать вам, но думаю, не стоит предавать огласке то, что вы переодетая дочь Уорвика. А пока давайте ваше верхнее платье и сапоги, миледи. Их вычистят и высушат.

Анна расшнуровала и стянула через голову свой короткий камзол. Он был покрыт копотью, лепешками грязи и во многих местах побурел от крови Деббича, Майсгрейва и Оливера. Леди Джудит покачала головой, пробормотав:

– Кровь можно отмыть в горячей воде с золою…

Анна положила руку ей на плечо:

– Миледи, ради всего святого, окажите особое внимание молодому воину, который сегодня лишился руки. Эти люди, с которыми я проделала такой опасный путь, дороги мне…

Хозяйка улыбнулась.

– О, разумеется! Я сейчас же пойду к нему.

Когда леди Джудит вышла, Анна внезапно почувствовала, насколько она утомлена. У нее едва хватило сил выкупаться, но к еде она даже не притронулась. Натянув чистую рубаху, она забралась в постель и тотчас забылась крепким сном.

Проснулась она от осторожного прикосновения к своей щеке. Еще вся во власти сновидений, она прошептала:

– Филип…

Негромкий женский голос позвал ее:

– Ваша милость… Пора проснуться, ваша милость.

Анна открыла глаза, еще не сообразив, где находится. Сперва ей показалось, что она все еще в Уорвик-Кастле, но что за побуревший потолок над ней?

– Пора вставать, миледи!

Джудит Селден осторожно трясла ее за плечо. Анна приподнялась. Хозяйка замка смотрела на нее с улыбкой. Анна увидела, что она одета гораздо наряднее, чем днем. На ней было широкое платье цвета корицы с длинными, ниспадающими до пола рукавами, а мягкие светлые волосы были убраны под белоснежное покрывало, плотно укрывавшее ее подбородок и шею и опускавшееся сзади ниже плеч.

– Солнце заходит, – мягким грудным голосом повторила леди Джудит. – Ваши спутники давно на ногах, а в замке все готово к вечерней трапезе. Ждут только вас.

Анна мигом вскочила и оделась. Натягивая сапоги, она взволнованно спросила, как чувствует себя Оливер, и хозяйка ответила, что он сейчас спит. Ее муж приложил к обрубку руки кровоостанавливающее снадобье и травяной бальзам, чтобы умерить боль.

– Саймон замечательный лекарь. И если он говорит, что ваш юный спутник избежал горячки и теперь выздоравливает, – значит, так оно и есть.

По винтовой лестнице с истертыми ступенями обе женщины спустились в зал. Там было полутемно и пахло дымом, который струился от очага, расположенного в самом центре, и поднимался к отверстию в потолке. Тут было много людей, а между столами с веселым визгом носились дети, среди которых были и дочери хозяев. Слуги расставляли на козлах столешницы, несли всевозможные кушанья. Со двора вбегала челядь, принося с собой крепкий запах конского пота и навоза. Вошли ратники рыцаря – пламя очагов отсвечивало на их стальных набедренниках и касках. Взад-вперед сновали служанки, разнося дрова и воду по покоям. Здесь же околачивались собаки, не менее двух десятков.

Когда леди Джудит с гостьей вошла в зал, все уже было готово. Сэр Саймон Селден в богатом, хотя и не новом камзоле и сидевший по правую руку от него Филип Майсгрейв поднялись им навстречу. Тотчас по сигналу хозяина прозвучал рог, созывавший домочадцев к столу.

Прочитав молитву, все расселись за длинными столами. Хозяева, их дочери и гости располагались на небольшом возвышении, а слуги и ратники устроились за длинными столами вдоль стен. Зал был достаточно обширен, чтобы вместить всю челядь, но низок, со стенами, сложенными из грубо отесанных валунов, как строили еще во времена саксонских правителей.

Анна Невиль лишь мельком огляделась. Она была голодна и без промедления отдала должное стоявшим перед ней яствам. Хотя Селдены не могли похвастать дорогой утварью и столовыми приборами, их стол, несмотря на строгое время поста, отличался обилием блюд. В центре исходил паром пряно пахнущий раковый суп, огромный, запеченный целиком карп манил золотистой корочкой, здесь были также нежнейшая форель, фаршированные раки, жирные устрицы. И это не считая множества солений, маринованных грибов, зелени, сластей, а также вин, сидра и пенистого темного эля.

Анна с явным удовольствием поглощала все эти кушанья, заставляя себя не торопиться и сохранять благопристойность. Ей хотелось отведать всего, и каждое новое блюдо казалось лучше прежнего. Леди Джудит сидела подле нее, и Анна, не в силах сдержать восхищение, негромко сказала:

– О миледи, я всегда считала, что в Уорвик-Кастле одни из лучших поваров Англии, но сейчас вынуждена признать, что они лишь жалкие подмастерья в сравнении с теми, кто приготови эти блюда.

Хозяйка замка взглянула на нее и рассмеялась:

– Да, у меня неплохие кухарки. Однако, смею заверить, большую часть всего этого я приготовила сама.

Анна промолчала, не найдя, что сказать. Конечно, леди Джудит весьма опустилась с той высоты, которая принадлежала ей по праву рождения. Но дойти до того, чтобы стать кухаркой?..

Словно прочитав ее мысли, леди Селден заметила:

– Среди этих старых стен, если не занять себя чем-нибудь, одолевает тоска. Созерцание же и благородная скука не в моем характере. Поэтому я предпочитаю вести все дела сама. А стряпня… О, это оказалось не менее увлекательно, чем такое благородное занятие, как вышивание шелком. И мне нравится иногда, надев передник, приготовить для близких какое-нибудь замысловатое блюдо из тех, что подавались еще в доме моего отца. Ведь это так приятно – угодить тем, кого любишь!

Анну и смутили, и растрогали ее слова. К тому же сейчас, когда хозяйка в богатом наряде горделиво восседала в высоком резном кресле, сразу было видно, как благородна и величественна эта дама. Даже беременность не портила ее. Ее супруг, выполняя обязанности кавалера, прислуживал своей госпоже за столом. Он наливал ей вина, подавал прибор, наполнял тарелку. Казалось, это доставляет ему удовольствие.