Симона Вилар - Обрученная с Розой

Между тем они достигли барбакана71 у первых ворот. Дождь загнал лучников в сторожку. Деббич повернулся к беглецам:

– Будьте наготове. Необходимо быстро и без лишнего шума справиться со стражей. Мост мы не сможем опустить бесшумно, однако, если прорвемся, станет немного легче, так как мне удалось усыпить часовых у следующих ворот. Ну, с Божьей помощью!..

Распахнув дверь, беглецы стремительно ворвались в небольшое, озаренное отблесками факелов помещение. Несколько сидевших за столом воинов не успели оказать сопротивление и были зарублены на месте. Деббич тут же кинулся вверх по каменной лестнице и, оказавшись у большого деревянного ворота, стал торопливо его вращать. Тотчас раздался лязг пришедшей в движение мощной кованой цепи, которая удерживала мост. Заскрежетали блоки, поднимающие решетки. Филип Майсгрейв принялся помогать.

Анна в первый миг оторопела, а затем бросилась отпирать ворота. Она слышала, как загомонили лучники на башнях, как грозно запели тревогу трубы. Девушка изо всех сил толкала могучий засов. Подбежал Фрэнк Баттс, одним рывком выдернул здоровенный брус и, поднатужившись, толкнул дубовые створки. Анна видела в темном проеме арки, как ползли вверх тяжелые кованые решетки. Просвет под ними был уже достаточным, чтобы прорваться, однако конец моста еще висел высоко в воздухе.

В замке поднялся страшный шум. Гремели трубы, хлопали двери, со всех сторон бежала вооруженная стража. Замелькали огни. Анна с трудом сдерживала рвущихся коней. Рядом зазвенели мечи. Беглецы сражались отчаянно. В этот миг раздался глухой гул моста, достигшего другого края рва.

– Скорей! – закричала Анна. – Вперед!

Но сама не тронулась с места, пока не увидела рядом Майсгрейва. При свете шипящих и гаснущих под дождем факелов он отбивался от нападающих. Потом вдруг наклонился, и только теперь Анна увидела лежавшего лицом вниз Шепелявого Джека.

– Что с ним? – взволнованно спросила она.

Филип выпрямился.

– Едем! Мы уже ничем не сможем ему помочь.

Они прыгнули в седла и галопом понеслись вдоль стены к последним воротам. В воздухе засвистели стрелы – их пускали со стен наугад в темноту. Анна услышала, как откуда-то прозвучал голос Джона Невиля:

– Не стреляйте! С ними Анна. Хватайте их!

В караульном помещении возле вторых ворот стража спала мертвецким сном, не слыша поднявшегося вокруг шума, не видя вбежавших беглецов. Однако Деббич на всякий случай добил лучников одного за другим. Фрэнк и Майсгрейв раскрутили ворот, опуская мост. Деббич выскочил во двор, где уже звенели мечи и слышались проклятия. Анна оставалась в седле. Рядом с ней отчаянно рубились с набегавшими лучниками Гарри и Оливер. Деббич тоже выхватил меч.

– Эй, псы, ну-ка, кто на меня!

Шел дождь, гася факелы. Рубились во мраке.

– Держите Анну! – ревел где-то Монтегю. – Я велю всех повесить, если упустите девчонку!

Анна с тревогой оглянулась на мост. Казалось, он не опустится никогда. Девушка вдруг почувствовала, как кто-то с силой тащит ее с лошади. Чьи-то жесткие руки принялись скручивать ее.

– Филип! – в отчаянии закричала девушка. Она вырывалась, кусалась, царапалась. Ей заломили руки, и сразу вслед за тем кто-то рухнул на нее, повалив на землю, но руки ее освободились. Воспользовавшись этим, она откатилась в сторону, выхватила кинжал и, когда рядом оказался чей-то темный силуэт, с силой погрузила его в живую плоть.

– Миледи!..

Человек рухнул перед ней на колени и стал заваливаться на бок. Девушка похолодела.

– Сэр Хьюго!

Она склонилась над ним. Деббич тяжко хрипел. Анна подхватила его, попыталась поднять. Сквайр слабо застонал. Поблизости раздался сильный голос Майсгрейва:

– Леди Анна!

– Сюда! – крикнула девушка.

Одним прыжком он оказался рядом, на ходу зарубив подбежавшего лучника.

– Скорей, миледи!

– Помогите сэру Хьюго.

Филип поднял Деббича, как ребенка. Гарри подвел Кумира, и Майсгрейв, перекинув раненого через круп коня, вскочил в седло.

В это время у ворот показался целый отряд вооруженных лучников. Где-то совсем рядом звучали команды Монтегю:

– Они еще не успели опустить мост! Вперед!

Анна вскочила в седло и вдруг с яростью пустила лошадь на подбегавших лучников.

– Назад, твари! Назад, если не хотите, чтобы граф Уорвик гирляндами развесил вас по стенам замка! Как смеете вы нападать на меня – вашу хозяйку и госпожу?

Анна сама удивилась, какой у нее сильный и звонкий голос, как грозно и властно он прозвучал. Лучники невольно замерли в нерешительности.

Однако сзади их подгонял Монтегю:

– Если хоть один из вас ослушается, он не увидит восхода солнца. Хватайте же ее! Помните, что она несовершеннолетняя и власть принадлежит мне!

Впрочем, когда оторопевшие ратники кинулись вперед, было уже поздно. И хотя мост еще не коснулся противоположной стороны рва, беглецы, пришпорив коней, пронеслись по нему и совершили головокружительный скачок во тьме.

Они не заметили, когда кончился дождь. Нахлестывая коней, они скакали через погруженное во мрак пространство, стремясь оказаться как можно дальше от замка. И хотя перед побегом Анна с Деббичем основательно изрезали всю конскую упряжь, это не означало, что в замке не найти ни уздечек, ни седел. А Монтегю сейчас в таком состоянии, что готов хоть пеший броситься в погоню. Анна оглянулась через плечо и подъехала к Майсгрейву.

– Как сэр Хьюго?

– Без сознания. Потерял много крови. Надо перевязать.

Анна вздохнула.

– Нам бы только добраться до леса!

За все время они сделали лишь одну остановку, чтобы поудобнее устроить Деббича, и теперь он сидел позади Майсгрейва. Голова сэра Хьюго безжизненно свешивалась на плечо рыцаря.

Анна скакала впереди, указывая дорогу. Порой она оглядывалась на свой маленький отряд. Воины были без доспехов, и от отсыревшей одежды валил пар, кожаные подкольчужницы издавали резкий запах. Они проехали небольшое селение, откуда им вслед понесся собачий лай. Переправившись через Эйвон, отряд двинулся в сторону древнего Арденнского леса и замедлил ход, лишь когда оказался под его густыми кронами.

В лесу было тихо. Между деревьев стелился густой молочно-белесый туман. Проехав немного по едва заметной тропе, Анна достигла небольшой поляны. Из пелены тумана выступил огромный старый дуб с могучим, расщепленным вверху стволом. Остановившись у его подножия, Анна соскочила с седла и достала из дупла кожаную сумку.

– Здесь кое-что в дорогу, – торопливо объяснила она. – Уложите сэра Хьюго, я перевяжу его.

Она опустилась на колени перед раненым. Филип расшнуровал его куртку, а Гарри посветил им зажженной валежиной, сырой и сильно дымившей.

При первом же взгляде на открывшуюся рану Майсгрейв понял, что она смертельна. Небольшое трехгранное отверстие было у самого сердца, к тому же явно задето легкое, и при каждом свистящем вдохе из раны темной струйкой стекала кровь. Вся одежда на груди Деббича уже была пропитана ею.

Анна торопливо рвала полотно на бинты. Майсгрейв коснулся ее плеча.

– Не стоит, миледи. Ничто уже не поможет.

Рука Анны замерла, глаза расширились. Закрыв ладонями лицо, она расплакалась.

– Это я его убила! О Пречистая Дева, я убила единственного человека, который, не убоявшись гнева Монтегю, оказал нам помощь! Где были мои глаза?! Ведь если бы не он… Я бы ничего, ничего не смогла сделать для вас в одиночку. За мной все время следили… О, какая рана, какая страшная, глубокая рана! Откуда в моих руках взялось столько силы, чтобы так вонзить кинжал?..

Она зарыдала еще сильнее. Неожиданно раздался слабый голос раненого:

– Видно, такова воля Божья!

Все невольно замерли. Хьюго Деббич открыл глаза.

– Это не вы, миледи, это сам Господь направлял в тот миг вашу руку, чтобы покарать предателя.

Анна перестала плакать, лишь слабо всхлипнула:

– Что вы говорите, сэр?

Хьюго Деббич не мигая смотрел на нее.

– Вы лучшая из дома Невилей, миледи. Вы сама доброта, великодушие и благородство. Вы смелы и прекрасны. Для меня великая честь, миледи, что в путь вы взяли имя Деббича. Может, это и к лучшему, что мне довелось пасть от вашей руки, так и не совершив того, что я замыслил.

– Вы бредите, сэр… – прошептала Анна и, словно ища поддержки, взглянула на Майсгрейва.

Лицо рыцаря было суровым. Он склонился над раненым.

– Ваши слова не совсем ясны, сэр.

Деббич, прикрыв глаза, заговорил:

– Я издавна верно служил графу Уорвику, почитая за честь состоять в его свите. Он называл меня своим верным псом, однако и пес может укусить, если причинить ему боль. Так вышло и со мной… Во Франции, куда я последовал за своим господином, я встретил женщину, которую полюбил… Ее звали Аманда ла Тарм, вдова виноторговца из Анжера, красивая и добродетельная. Я полюбил ее и сообщил графу, что намерен вступить с ней в брак. Уорвик вначале благосклонно отнесся к моему намерению и даже пожелал взглянуть на предмет моего обожания. Я счел это величайшей честью и поспешил представить графу невесту. Разве мог я подумать, что граф будет так очарован красотой госпожи Аманды! Я слишком поздно очнулся. Аманда ла Тарм все еще считалась моей невестой, а в кабаках и тавернах уже распевали песенки о храбром английском графе, покорившем сердце прекрасной анжуйской торговки, и о женихе-рогоносце, который готов повести под венец красавицу даже из чужой постели.

Когда все открылось, я пришел в ярость и, желая отомстить, при всех оскорбил графа. А он лишь улыбнулся! О, как хорошо я запомнил эту уничижительную улыбку! Он смеялся мне в лицо, а затем заявил, что я должен быть благодарен, ведь он открыл мне глаза на то, с какой легкомысленной распутницей я собирался связать свою жизнь. Но я-то любил ее! И тогда я обвинил в распутстве его самого, на что он сказал следующее: «Сделайте милость, Деббич, убирайтесь!» Я думал унизить его, оскорбляя при всех, а оскорбленным и осмеянным оказался сам. Мало того, я стал посмешищем, и мой господин выгнал меня.