– Ну? – коротко спросил он у начальника стражи.

Тот ел глазами герцога, отставив руку с железной пикой.

– Задерживаем всех подозрительных, милорд. Ни один человек, который хоть мало-мальски похож на них, не покинул Лондон.

Герцог утомленно кивнул. Он обвел тяжелым взглядом теснившуюся у стен толпу. Все головы смиренно склонились в поклоне. Было нечто в угольно-черных глазах этого увечного принца, что заставляло чтить его. Одна Анна осталась стоять как завороженная, оцепенев от страха. Никого и никогда не боялась она больше, чем Ричарда Глостера. При одном лишь воспоминании об их встрече в Киркхейме она испытывала леденящий ужас. Однако та встреча, как и письмо, которое она тайком прочла, раскрыли ей подлинную сущность жестокого герцога, не ведающего ничего святого. И сейчас, когда она увидела Ричарда почти вплотную, ей показалось, что пути к спасению нет. Этот человек схватит ее, она станет его пленницей, его вещью, рабой, и все усилия пойдут прахом.

Пронзительные глаза Ричарда, шарившие в толпе, наконец остановились на ней. Он глядел на нее не отрываясь. Анна была близка к обмороку. Его глаза словно прожигали ее насквозь.

В этот миг Дороти грубо толкнула ее локтем в бок:

– Да кланяйтесь вы, тетушка! Крест честной, ведь это же перед нами сам Ричард Йоркский, брат нашего доброго короля, храни его Господь!

И, нажав рукой на шею Анны, она заставила ее согнуть спину.

– Совсем выжила из ума старая! – ворчала Дороти так, чтобы все вокруг ее слышали. – Ни принцев, ни святых отцов от простых смертных не отличает. Скорей бы уж Всевышний прибрал ее, а то зажилась на мою голову.

Анна стояла, склонившись в поклоне. Совсем близко она видела атласно-белые бабки скакуна герцога. «Сейчас меня схватят… Сейчас меня схватят…» – в панике твердила про себя девушка.

Но вот конь переступил с ноги на ногу и, понукаемый всадником, двинулся прочь. За ним последовали и другие.

Дороти потащила Анну.

– Да что с вами, тетушка? Хотите, чтоб лорды затоптали вас?

Анна все еще пребывала в трансе. Как сквозь сон она воспринимала ворчанье Дороти, слышала, как та говорила стражнику:

– Это моя тетка Мэг. Совсем от старости из ума выжила. Хочу отвести ее к сестре в Перфлит. Ох, и намаялась я с ней!..

– Проходите, не задерживайтесь, – донесся хриплый простуженный голос стражника.

Все остальное было похоже на чудо. Толпа, дорога под уклон, деревянные домики, над которыми высились стены старого аббатства. Анна вдруг ощутила вольный запах полей. По дороге, скрипя, тянулась груженная горшками телега, мальчик в заплатанной одежде гнал гусей. На холме сквозь марево тумана проступали крылья мельниц. Лондон остался позади!

Анна повернулась к своей провожатой:

– Я никогда не забуду того, что ты для меня сделала!

Толстуха поспешала рядом и сердито сопела. Лишь когда они остались на дороге одни, она заметила:

– Клянусь Святой Доротеей, когда вы стояли столбом и пялились на горбатого Дика, мне показалось, что я уже чувствую веревку вокруг своей шеи. И что это с вами стряслось? Ну-ну, не реветь, а то все краски расплывутся.

Затем они долго шли вдоль Темзы, пока не свернули в ольховые заросли на берегу, где близ заброшенной мельницы их ожидал с лошадьми Перкен. Ни лодочника Джека, ни Майсгрейва, ни Фрэнка еще не было. Перкен успокаивал Анну:

– Шуточное ли дело, миледи, пройти под водой! А ведь им придется миновать посты, пройти под мостом, мимо доков. Джек-то выведет их, но не так скоро, как вам хочется.

Анна торопливо смыла грим, затем с наслаждением переоделась. Рядом, в корзине Дороти, лежали одежда и меч Майсгрейва. Девушка коснулась его рукояти. Где-то теперь его хозяин?..

Перкен и Дороти сидели у воды. Девушка опустилась между ними. Гуляка-каменщик, изгнанный из гильдии, и шлюха из Уайтфрайерса – вот и все окружение благородной принцессы из дома Невилей.

Анна закрыла глаза, боясь даже глядеть на темную воду. «Что будет, если он не придет?» Она тряхнула головой, отгоняя черные мысли. Но страх все глубже вползал в ее душу. Перкен и Дороти тоже были невеселы. Что угодно, только не это молчание!

– Я видела Ричарда Йорка, Перкен. Он глядел прямо на меня. Верно, Дороти?

Женщина кивнула и принялась рассказывать, как едва не умерла от страха, когда Ричард Горбун и Анна уставились друг на друга возле Олдгейтских ворот.

Именно в это время Ричард Глостер, прихрамывая, метался из угла в угол в одном из покоев Тауэра. Он только что приехал, и его шляпа и плащ лежали, небрежно брошенные, на старом ларе. Большой серый кот, лениво потягиваясь, восседал на кресле герцога перед пылающим камином и равнодушно щурился на горбуна.

Вошел слуга, поставил на стол блюда с закусками и вино. Герцог пренебрег пищей. Его душа пребывала в смятении. Он вновь и вновь спрашивал себя, все ли он сделал, чтобы помешать побегу дочери Уорвика. Городские ворота блокированы. Вокруг города патрулируют отряды, Лондон полон его шпионами. Темза перекрыта, лишь трем судам было разрешено сегодня спуститься вниз по реке: два из них фландрские, которые после тщательного обыска Глостер велел пропустить, дабы не портить отношений с Карлом Смелым, и быстроходная каравелла «Летучий», капитан которой слепо предан Йоркам, в особенности королеве Элизабет. Но и этот корабль подвергся досмотру. По городу распространился слух, что похожих на беглецов людей видели близ Уайтфрайерса. Ричард поначалу было отмахнулся, но, поразмыслив, решил, что и такой вариант не исключен. Он отрядил туда своих шпионов, приказав обшарить все самые глухие уголки, все притоны и мансарды.

Сейчас он размышлял о спутниках Анны Невиль. Герцог был сбит с толку. Этот Майсгрейв – преданный йоркист, верный пес, который даже в помыслах не изменит Белой Розе. Больше того, он по сей день влюблен в королеву. Что же заставило его принять сторону Ланкастеров? Не может быть, чтобы его подкупил Фокенберг или уговорила дочь Уорвика, ибо хотя девушка и прехорошенькая, но ей ли тягаться с королевой, верным рыцарем которой остается Майсгрейв!..

Что еще можно предпринять, чтобы помешать Майсгрейву с письмом и девушкой покинуть Англию? Он отпил глоток вина. На душе кошки скребли. Ричард не мог отделаться от ощущения, что он что-то упустил, нечто важное, но что же это, черт возьми? Что?

Осушив бокал, он поднял глаза. Серый кот встал и, выгнув спину, потянулся, затем уселся, обвив лапы хвостом. На герцога смотрели огромные светло-зеленые глаза. Ричард несколько минут пристально вглядывался в них.

– У тебя глаза, как у проклятой Невиль, тварь!

Герцог напрягся, припоминая. Казалось, он видел эти глаза совсем недавно. Зеленые, как весенняя трава, миндалевидные и такие яркие… Есть! Старуха! Старуха-нищенка, что уставилась на него возле Олдгейтских ворот! Тогда еще у него мелькнула мысль, что странно видеть на столь старом и безобразном лице такие юные и чистые глаза. Гром и молния! Ведь ему и в голову не пришло задержать ее. Образы грязной старой нищенки и юной графини Уорвик были для него несовместимы. Но эти глаза! Как же он упустил из виду, что преступная чернь умеет мастерски гримироваться! А если верить слухам, Анна побывала среди разбойников Уайтфрайерса.

Ричард бросился к двери.

– Эй, Джон, Роберт! Кто там еще! Седлайте коней и во весь дух скачите в сторону Олдгейтских ворот. Расспросите всех, не проходила ли там сегодня горбатая нищенка с морщинистым лицом и зелеными, как у кошки, глазами. Если она вышла из города, переверните все окрестности, но найдите ее. Она не могла далеко уйти. С ней была какая-то одноглазая рослая баба. Но меня интересует только старуха. Не теряйте времени!

Тотчас же вооруженный отряд галопом вылетел из широких ворот Тауэра и, давя прохожих, понесся в сторону Олдгейта…

Примерно в это же время трое ожидавших на берегу людей радостно вскрикнули. По глади Темзы к ним стремительно приближалась «Ласточка Уорвика». Как только они миновали лондонские доки, Джек дал знать подводным ходокам, что опасность миновала, и они под прикрытием заросшего ивняком берега забрались в лодку. Их путь по дну был долгим и опасным, и теперь Майсгрейв и Фрэнк облегченно вдыхали всей грудью воздух, распластавшись на дне ялика.

Когда они оказались у берега, Анна, по колено вбежав в воду, едва не бросилась на шею Филипу.

– Я так боялась, так боялась…

Майсгрейв улыбнулся ей:

– Рад снова видеть вас, леди Анна. Хвала Всевышнему, все самое страшное позади.

Девушка повернула сияющее лицо к Фрэнку. Тот был бледен и заметно хромал. Глаза Анны посерьезнели.

– Ваша повязка промокла. Я должна сейчас же вас перевязать.

– Не стоит. Потом.

Филип уже шнуровал кожаную куртку.

– Капитан Пес не станет долго ждать, а с ним наша последняя надежда.

Фрэнк с трудом закрепил поножи. Перкен держал под уздцы уже готовых к дороге лошадей, но в этот момент Дороти Одноглазая испуганно вскрикнула, указывая на дорогу.

Из туманной мглы в отдалении показался большой отряд. Воины ехали крупной рысью. На древках копий трепетали флажки с эмблемой герцога Глостера.

Беглецы замерли, притаившись за стенами мельницы. Чахлые заросли ольхи были неважным укрытием, да и дорога проходила совсем рядом. Вскоре до них донесся звон металла и топот копыт. Удалось расслышать, как командир отряда крикнул:

– Внимательней осматривать обочины! Мы должны найти ее во что бы то ни стало.

Они почти поравнялись с беглецами, когда лошадь Фрэнка громко заржала. Командир отряда поднял руку, приказывая остановиться. Это был воин в вороненых доспехах, на высокой лошади, покрытой клетчатой попоной. Нельзя было не узнать его.

В тот же миг Филип, Анна и Фрэнк, не сговариваясь, прыгнули в седла и пустили лошадей с места в карьер. Срезав путь по откосу, они вихрем вылетели на дорогу, и спешившийся было отряд перестроился, пускаясь в погоню.

Перкен и Дороти торопливо погрузились в лодку Джека и отчалили. Но их не преследовали, и они глядели вслед погоне, пока она не скрылась среди зарослей.