Тереза Скотт - Обрученная с мечтой

Уинсом позволила мужу обнять ее, отчаянно нуждаясь в его утешении.

– Я только… – снова попыталась она. – Просто Торхолл рассказывал, как просто покончить с супружеской жизнью в вашей стране. Каждый может развестись…

– Этот старый…

– Нет, нет, он не хотел обидеть меня, – умоляюще прошептала Уинсом, – просто объяснял обычаи викингов и…

– Негодяй! – свирепо рявкнул Бренд, злобно уставясь на Торхолла, мирно храпевшего у очага. – Он пытался запугать тебя, заставить уйти! И ему это удалось!

– Nej, Бренд, все было не так!

Уинсом сжала ладонями лицо мужа и заставила его взглянуть ей в глаза.

– Он всего-навсего хочет, чтобы я, чужестранка, почувствовала себя здесь как дома.

– Торхолл? – недоверчиво фыркнул Бренд. – Это Торхолл Храбрый чувствует себя здесь как дома?

Он снова фыркнул.

– Не верь ему, Уинсом. Он ненавидит меня и, без сомнения, обрадуется, если ты уйдешь. Настоящий трус: действует за моей спиной и нападает на мою женщину!

– Бренд! – окончательно обозлилась Уинсом. – Он всего-навсего объяснял мне разные обычаи. Я интересовалась…

– Ах, вот что! Значит, ты спрашивала, как можно развестись? Почему, позволь узнать?

Голос Бренда стал таким же холодным, как ледяной ветер, дувший на улице. Уинсом воздела руки к небу.

– Я не спрашивала именно о разводе, олух, я хотела знать о семьях викингов, о свадьбах, о детях…

– Детях? Ты беременна? Бренд даже привстал из-за стола.

– Садись, ты, простофиля, – воскликнула Уинсом, хватая его за плечи и толкая обратно на скамью. – Что мне делать с тобой?

– Не отпускать, – ухмыльнулся Бренд. Уинсом долго глядела на него, прежде чем ответить такой же улыбкой.

– Ja, – медленно протянула она. – Я никогда тебя не отпущу.

– Вот и прекрасно, – вздохнул Бренд и, притянув ее к себе, поцеловал в лоб.

– Проклятье, – шепнул он. – Когда же мы останемся, наконец, вдвоем? Я хочу любить тебя. Ужасно хочу. Столько времени прошло…

– Да, целых две ночи, – согласилась Уинсом, прижавшись к нему, чувствуя, как сердце наполняется радостью и облегчением. – О Бренд, я тоже хочу тебя!

– Угу. Слишком трудно жить в таком тесном доме, и народу полно!

– Ja, – кивнула она. – Все смотрят.

Бренд хмыкнул, но она заметила выражение нетерпеливого раздражения на его лице.

– Если придется остаться здесь на некоторое время, – задумчиво сказал Бренд, – можно переехать в Большой дом. Там никого не будет, кроме нас.

Глаза его страстно блеснули.

– Я люблю тебя, Уинсом. Ты моя жена. Я никогда не брошу тебя ради другой, никогда.

Уинсом молча смотрела на него, всем сердцем желая, чтобы сказанное оказалось правдой.

Но правда ли это? – упорно твердил язвительный голос в душе. Мужчины не хотят тебя. Отец ненавидел тебя, Храбрая Душа избрал в жены другую. Они не хотели тебя. Тебя, калеку с уродливой ногой.

Лицо Уинсом омрачилось при мысли о том, что все ее надежды напрасны и она не сможет удержать Бренда.

Бренд, заметив, что настроение жены внезапно изменилось, потянулся к ней.

– Уинсом? – спросил он, но та, не в силах говорить, лишь покачала головой. – Уинсом? С тобой все в порядке?

Нет, хотелось ей кричать, со мной не все в порядке! Я боюсь потерять тебя, потерять твою любовь!

Но она не могла заставить себя произнести это вслух, не могла унизиться окончательно.

Достаточно она натерпелась позора из-за искалеченной ноги и не позволит себе умолять и выпрашивать любовь! Позже, когда он оставит ее, Уинсом по крайней мере будет чем утешить себя – она не унизилась до просьб!

Уинсом отвернулась.

– Я должна помочь Ольге убрать, – пробормотала она.

Бренд разжал объятия и, озабоченно хмурясь, наблюдал за женой. До сих пор дела шли совсем неплохо, и его несчастьям скоро придет конец. Он отыскал Торхолла, вернулся домой. Но почему Бренд чувствовал себя так, словно так далек от своей цели, словно находится на берегах Стромфьорда? Но что, если он лишится женщины, которую полюбил всей душой? Но любил ли Бренд ее… любил по-настоящему? Она женщина, такая же, как его мать. Может ли Бренд безоглядно доверять ей, твердо знать, что Уинсом всегда будет рядом и ответит ему столь же верной любовью?

Проклятие, подумал Бренд, поднимаясь со скамьи.

– Пойду покормлю скот, – резко объявил он, ни к кому в особенности не обращаясь. Но Ольга, не поднимая головы от большого деревянного сундука, где хранила накопленные годами сокровища, пробормотала, что скоту уже задано достаточно корма и не стоит быть такими расточительными, иначе все зимние запасы кончатся за неделю, если еще кто-нибудь решит сегодня посетить хлев. Но Бренд не слышал ее. Его уже не было в доме. Уинсом невидящими глазами уставилась на Ольгу.

– Кто такая Инга? Ольга выпрямилась.

– Инга была нареченной Эйрика, – бросила она, проницательно глядя на молодую женщину. – Инга – сирота, выросла в доме ярла Эйольфа. В детстве она часто играла с Брендом, Грольфом и Эйриком. Когда Эйрик вернулся домой из набега, он увидел, что Инга выросла, попросил и получил ее руку.

– Она… она любила Эйрика? – спросила Уинсом.

– Может быть, – пожала плечами старуха. – Они знали друг друга чуть не всю жизнь. Зачастую детская любовь с годами только крепче становится!

Ольга отвернулась и вновь принялась рыться в сундуке.

Детская любовь, подумала Уинсом. Кому как не ей знать силу детской любви? Она так долго любила Храбрую Душу, с которым росла вместе…

Плечи Уинсом безнадежно опустились.

– Конечно, – продолжала Ольга, вновь выпрямляясь, – я всегда думала, что Инга станет женой одного из мальчишек, с которыми играла. Правда, выбор был невелик.

– Разве?

– Ярл Эйольф держал ее при себе и сделал все, чтобы ее возможные поклонники узнали, что у девушки нет ни гроша. Лучшее средство, чтобы отпугнуть назойливых ухажеров! Наш старый ярл не очень-то великодушен!

Уинсом напряженно размышляла над словами старухи. Теперь, когда Эйрик мертв, Инга может выйти замуж за Грольфа или Бренда. Грольф, конечно, красив, но куда ему до Бренда! Нет, нельзя винить Ингу за то, что выбрала именно Бренда, иначе просто быть не могло!

– А Бренд… Бренд любит ее? – выпалила Уинсом и тут же в ужасе зажала рот рукой.

Ольга, слегка наклонив голову, наблюдала за молодой женщиной.

– Конечно, любит, – резко ответила она наконец. – Как сестру.

– Как сестру, – тупо повторила Уинсом. О, как она хотела верить этим словам!

Дни тянулись медленно. Никто не приходил навестить новобрачных, чему Бренд был очень рад. Правда, весть о его возвращении, по-видимому, разнеслась по Стевенджеру. Бренд ожидал, что слуги старого ярла расскажут об этом всем, а не только Инге. Его не переставал занимать вопрос, остались ли у него на родине хоть какие-то друзья. Возможно, большинство мужчин приняли сторону ярла. Но когда бы Бренд ни выглядывал на улицу, подсознательно ожидая появления гостей, взгляд его встречал лишь заснеженные холмы да замерзшие деревья, но ни живой души во всей округе.

Бренд привык часто осведомляться у жены о здоровье Торхолла. Когда он спросил об этом впервые, Уинсом удивилась, но Бренд, хотя и сохранял покорно-лукавый вид, все же упорствовал. Он должен знать, становится ли лучше Торхоллу. Уинсом, нерешительно кивнув, объяснила, что Торхоллу помогают обрезки заплесневелого сыра. Ольга, кажется, хорошо знала, как лечить подобные болезни. И Уинсом со временем заключила нечто вроде перемирия со сварливым стариком. Они часами беседовали, иногда об обычаях викингов, иногда о семьях, его и ее. И старик действительно выглядел бодрее после таких бесед, Ольга была права.

И когда старая женщина велела Торхоллу почистить брюкву на обед, Уинсом еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Зато она от души веселилась, пересказывая всю историю мужу. Торхолл поглядел на овощи так, словно видел впервые в жизни, хотя каждый день ел их. Подняв нож, он молча взглянул на неуживчивую старуху и приступил к делу. Позже Ольга сказала, что он достаточно хорошо справился с работой. А потом – о чудо из чудес! – Уинсом даже заметила, что старый Освальд и Торхолл играют в кости у очага.

Все это она рассказывала Бренду, не переставая упоминать о том, что Торхоллу становится лучше. Все же он понимал, что старик еще далеко не поправился, и неизвестно, доживет ли он до собрания Тинга. Задумчиво глядя в огонь, Бренд гадал, сможет ли он оправдаться. Ему так важно обелить свое имя! Он не сдастся. То, что сейчас происходит, – просто временные неприятности.

Громкий стук в дверь прервал его размышления.

– Это Инга! – воскликнул Бренд, завидев гостью, но не замечая сокрушенного лица жены.

Девушка поспешила к нему с распростертыми руками.

– Бренд! Ты прекрасно выглядишь!

Они обнялись. Уиндом чувствовала себя так, будто из груди вырвали сердце. Она отвернулась, по щекам поползли жгучие слезы.

Бренд, чуть отстранив Ингу, внимательно присмотрелся к ней.

– А ты, похоже, заболела, – нахмурился он: откровенные слова заставили Ингу вспыхнуть.

Уинсом незаметно вытерла соленые капли и начала возиться у стола, надеясь, что никто не обращает на нее внимания.

Инга подошла и села рядом.

– Уинсом, – вежливо приветствовала она. Уинсом кивнула и, поспешив к очагу, примостилась рядом с Торхоллом. Потом не глядя подняла чашу с настоем и поднесла к губам старика.

Торхолл, как-то странно взглянув на нее, послушно выпил.

– Ничего не осталось, Уинсом, – сообщил он, не отнимая чаши от губ.

– О, прости, – пробормотала она, – я не видела…

– Да, – тихо сказал он, глядя на нее из-под кустистых бровей. – Мужайся.

Мужаться? Неужели все замечают ее страх? Если даже Торхолл стремится утешить ее, значит, можно подозревать самое худшее!