Когда Елена вошла в каюту, Порция, дотронувшись до руки Пирса, сказала:

– Я должна ей помочь.

– Понимаю, – прошептал он. Поцеловав его, она зашла в каюту.

Елена уже расстелила на койке одеяло и стягивала с себя платье. Повернувшись к Порции, она улыбнулась:

– Помощь мне не нужна. Сегодня я вполне могу справиться самостоятельно.

– Рада это слышать, – ответила Порция. – Зато мне без твоей помощи не обойтись. Ты должна дать мне совет.

Я не совсем тот человек, у которого следует спрашивать советы.

– Именно тот, – слегка нахмурившись, произнесла Порция. Взяв платье матери, она повесила его на один из крючков, расположенных под самым потолком. – Я в некотором роде пошла по твоим стопам, и мне хотелось бы знать…

– В таком случае я должна поподробнее рассказать тебе о своем прошлом. Хотя не считаю, что наши судьбы схожи. – Елена усадила дочь рядом с собой. – Мой роман с твоим отцом был обречен еще до нашей первой встречи. Я отдавала себе отчет в том, что родные и друзья будут считать нас предателями. Но ни меня, ни твоего отца это не волновало. Мы ловили минуты счастья, и окружающий мир для нас не существовал.

Елена вздохнула и, распустив свои длинные волосы, несколько раз прочесала их пальцами.

– Когда нас разлучили, – снова заговорила она, – я жила воспоминаниями. Я не была такой сильной, как ты. Привыкла, чтобы обо мне заботились. Надеялась, что однажды мой прекрасный принц примчится за мной на белом коне. Надо только набраться терпения и ждать. – Елена сжала ладони Порции. – Я очень любила твоего отца, но он был полной противоположностью Пирсу. Он, также как и я, был романтиком и мечтателем. Считал, что ради достижения великой цели необходимо чем-то жертвовать.

– И расставание с тобой счел одной из таких жертв? – тихо спросила Порция.

Елена улыбнулась и опустила голову. На ее щеках проступил легкий румянец. В тот момент она была похожа на юную девушку.

– Именно в этом я убеждала себя все прошедшие годы.

– Уверена, что так оно и есть, – сказала Порция. Елена подняла глаза.

– Пирс способен дать женщине гораздо больше любого из тех, кого мне доводилось встречать на жизненном пути. – Взяв лицо Порции в ладони, Елена заглянула ей в глаза. – Он живет настоящим, он реалист… Ответственный и честный. Пирс, конечно, строит планы на будущее, однако не позволит ни мечтаниям, ни воздушным замкам заслонить то, во что он верит и чему предан. Он из тех мужчин, которые даже за полкоролевства не расстанутся с любимой женщиной. Вы с Пирсом, родная моя, не похожи на твоих родителей. Вы лучше, гораздо сильнее. Иди к нему… Ты сможешь быть счастливой… У меня не получилось.

Глава 23

Поднявшись на палубу, Порция сразу ощутила, что в атмосфере произошли какие-то изменения. Судно казалось совершенно безлюдным, и только шорох ветра в парусах и неумолчный рокот океана нарушали царившую вокруг тишину. Подойдя к бортовому ограждению, Порция всмотрелась в раскинувшееся водное пространство, по которому плавно перекатывались черные барханы. Вдоль горизонта стлался туман. Порция посмотрела вверх. Высоко-высоко, за натянутыми полотнищами парусов, в разрывы между медленно плывущими облаками проглядывали звезды. Когда она перевела взгляд вниз, на вспенившуюся воду, которая огибала корпус корабля, откуда-то с носовой части донеслись звуки хорнпайпа[5]. Грустная, даже пронизанная какой-то тоской мелодия тронула ее до глубины души.

Слова матери не принесли Порции облегчения, не успокоили.

Она любит Пирса. Но только и делает, что создает ему сложности. На балу у адмирала он не проявил к ней ни малейшего интереса.

Она сама заявилась к нему в дом, отдалась ему. Какого он о ней мнения? Чем она отличается от тех женщин, которые с готовностью ложились в его постель?

Отметать напрочь те радужные перспективы, которые рисовала ее мать, не хотелось. В то же время Порция не могла не учитывать и тот факт, что Пирс – богатый судовладелец и завидный жених, что брат его – граф, а она незаконнорожденная, в кошельке у нее всего-навсего восемнадцать фунтов и пять шиллингов, и всю оставшуюся жизнь ей, возможно, предстоит провести в бегах.

И все же Порция не могла не признаться самой себе, что надеется на лучшее. Так же, как и ее мать, которая когда-то питала надежды относительно совместного будущего со своим возлюбленным. Но сейчас Порции хотелось только одного – насладиться каждой минутой отпущенного им с Пирсом времени. Пусть у них нет будущего, зато есть настоящее, и какими бы ни оказались последствия, она ни о чем не пожалеет.

Проплывающая в небе тучка, видимо, растрогалась, глядя на нее, и Порция, благодарная за сочувствие, подставила лицо первым каплям дождя.

– Надеюсь, ты не собираешься лезть на ванты.

Порция обернулась и увидела Пирса, спускающегося с кормовой надстройки. Без камзола, ворот рубашки распахнут, рукава закатаны, длинные волосы не стянуты ленточкой. Глядя на его неторопливые, уверенные движения, Порция вспомнила индейца из племени могауков, которого видела однажды в Фэнл-Холле. Пирс, как всегда, был неотразим.

– Не знал, что ты на палубе. – Пирс медленно окинул девушку взглядом, и ее бросило в жар.

Порция прислонилась к бортовому ограждению, взялась за один из канатов. Пирс обнял ее за талию, прижался к ней, и Порция почти перестала дышать.

– Ты не ответила мне, прелестная морячка… – Положив ладонь на затылок Порции, Пирс приблизил губы к ее губам. – О чем ты думала? Что замышляла на этот раз? Поднять мятеж? Захватить мой корабль или уничтожить его?

Губы Пирса находились так близко, а от тела исходил такой жар! Порция встала на цыпочки и поцеловала его.

– Не угадал. Я думала о тебе.

– И что ты собиралась со мной сделать? Взять в плен или же отправить на тот свет?

– Ни то ни другое, – покачала головой Порция. Поцеловав Пирса в подбородок, она коснулась губами его губ. – Вспомни, что ты обещал мне еще днем.

Едва Порция отпустила канат, как Пирс завел ей руки за спину. Он улыбнулся, и от этой улыбки внутри у нее все затрепетало.

– Ну, в таком случае… – Не договорив, Пирс стал ее целовать. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он прервал поцелуй. Однако Порция не сомкнула губы, ей хотелось большего, и он вновь приник к ее устам. Их языки задвигались в горячем, упоительном танце. Порция попыталась было высвободить руки, однако Пирс крепко их держал. Его поцелуй становился все более глубоким. Порция вся напряглась, чувствуя, как нарастает возбуждение.

Пирс втиснул бедро между ее бедер, и она, тихо застонав, закинула ногу ему на голень. Он потерся об нее мужским естеством, и по телу Порции прокатилась жаркая волна. Пирс пребывал в полной боевой готовности, однако спешить не собирался, желая продлить удовольствие.

Внезапно судно, попав в низину у основания волны, сильно накренилось, и обоих прижало к ограждению. Возникла реальная опасность вывалиться за борт. Пирс отпустил руки Порции, и она крепко обхватила его за торс. Он обнял ее одной рукой, а другой ухватился за ближайший канат.

Порция нервно засмеялась и прижалась щекой к груди Пирса, ощутив биение его сердца.

– Если мне суждено погибнуть, что может быть лучше, чем покинуть этот мир в твоих объятиях?..

– Даже не думай о смерти или о какой-либо другой беде. – Судно выровнялось, и Пирс приподнял ей подбородок. Их взгляды встретились. – Ничего плохого с тобой не случится. Хочешь ты того или нет, но теперь ты под моей защитой.

Выделяясь среди прочих офицеров весьма успешной карьерой в североамериканских колониях, капитан Тернер и лейтенант Дьюдингстон познакомились совсем недавно. Впервые их пути пересеклись в марте нынешнего года, когда лейтенанту было поручено патрулирование залива Наррагансет и он перешел в непосредственное подчинение Бостонской военной администрации.

Тернер был наслышан о нем еще до знакомства. Командуя «Гаспи», бороздившей воды в окрестностях Филадельфии, лейтенант строго следил за соблюдением законов и жестко обходился с непокорными колонистами. На протяжении четырех лет не давал покоя контрабандистам и задержал такое количество кораблей, что некоторые губернаторы отправили письменные протесты в Лондон, прямо в Адмиралтейство. Перевод Дьюдингстона в район Род-Айленда капитан Тернер воспринял как весьма мудрое решение.

Факт нападения на «Гаспи», по мнению капитана Тернера, свидетельствовал о том, что на Род-Айленде не существовало по-настоящему сильной власти. Колонисты не испытывали ни малейшего страха перед ответными мерами. А сумма в сто фунтов, которую местный губернатор предложил за предоставление сведений о негодяе, ранившем Дьюдингстона, была просто смехотворной.

Краткий отчет об инциденте производил весьма гнетущее впечатление. Сначала пуля перебила лейтенанту руку, а потом застряла в паху. Истекая кровью, офицер валялся на палубе, пока нападавшие, захватив корабль, высаживали экипаж в шлюпки, рыская тем временем в поисках добычи. Раненого Дьюдингстона заставили на коленях молить о пощаде, и лишь после этого ему оказали первую помощь.

Когда лейтенанта доставили в Ньюпорт, он, опасаясь за свою жизнь, отказался назвать какие-либо имена и сообщить подробности. Заявил, что дождется военного трибунала в Англии, который решит его участь в связи с потерей «Гаспи». Тернер хорошо понимал мотивы лейтенанта. Ему самому хотелось иметь столь же веские основания хранить молчание.

С тех пор как «Бивер» отошел от берегов Америки, они с Дьюдингстоном частенько сидели в кают-компании, играя в шахматы или карты. Однако в последнее время, вероятно, из-за ранения, лейтенант все больше налегал на спиртное, и Тернер с нетерпением ждал окончания плавания, поскольку, изрядно выпив, Дьюдингстон начинал допытываться, с какой целью Тернер направляется в Уэльс.

– Сегодня я случайно услышал историю, рассказанную одним из помощников… По поводу вашей таинственной миссии.