– Возможно, мистер Пеннингтон, я и доставила вам некоторые хлопоты, однако было бы крайне несправедливым утверждать, что я использую всех подряд.

– А это место в доме адмирала Миддлтона, которому вы так обрадовались?.. Разве вы не использовали капитана Тернера, чтобы получить его? Разве не использовали свою подругу, дочь Джеймса Тернера, которая познакомила вас с капитаном, а затем обеспечила приглашением на бал? А как насчет пастора Хиггинса и его жены?

– Достаточно! – Голос Порции дрогнул – Вы, сэр, добились своего!

– Чего именно?

– Доказали мне, что я законченная эгоистка. А теперь прошу оставить меня. Хочу поразмыслить над своими недостатками, которые вы столь красноречиво описали.

Пирс сожалел, что позволил эмоциям взять над ним верх. Ему очень хотелось привлечь Порцию к себе и утешить, смягчить резкость только что сказанных слов.

У нее, разумеется, есть недостатки. Но у кого их нет?.. И не путает ли он ее с другой женщиной? Не пора ли ему изгнать из памяти призрачный образ Эммы?

– Итак, вы приступаете к своим новым обязанностям со дня на день? – уже более мягким тоном осведомился Пирс.

Две слезинки выкатились из глаз Порции.

– Надеюсь, вы не собираетесь мне помешать?

– Нет, конечно.

– Спасибо, – тихо произнесла она. Пирс шагнул к девушке.

– И как вы намерены добираться до Норт-Энда и обратно?

– Разумеется, пешком. Как и большинство жителей Бостона.

– Ну а в ненастье?

– Ничего страшного, мистер Пеннингтон. От дождя не растаю.

– Капитан Тернер, вне всякого сомнения, охотно стал бы вас возить.

– Просить его об этом я не собираюсь. Во всяком случае, вам, сэр, не стоит беспокоиться. Я вполне способна о себе позаботиться.

– Начиная с этого самого момента?

– Именно так.

– И от меня вам больше ничего не нужно? Порция, вспыхнув, опустила глаза.

– Ничего, мистер Пеннингтон. Еще раз приношу извинения за свою навязчивость и доставленное беспокойство. А также за то, что вам пришлось из-за меня прятаться за занавеску.

Взяв Порцию за подбородок, Пирс приподнял ей голову и заглянул в ее изумительные глаза.

– Значит, мы расстаемся окончательно? Вы больше не желаете меня видеть?

– По-моему, это вы не желаете, – тихо ответила Порция. Он провел пальцем по ее влажной щеке.

– Ну а вы хотели бы встретиться со мной снова?

– Вряд ли в этом есть смысл. – Порция еще больше зарделась и отвела глаза. – При каждой встрече мы либо ссоримся, либо нам мешают нежданные гости.

– Ссориться или нет, зависит от нас самых. А чтобы нам никто не мешал, это я могу устроить.

Склонив голову, Пирс попробовал на вкус ее солоноватую от слез кожу. Порция молчала, явно пребывая в нерешительности, но когда он обнял девушку и прильнул к ее губам, они разомкнулись, уступая напору его языка. Все ясно. Его влечет к ней, только и всего. Внутреннее чутье подсказывало Пирсу, что он не успокоится, пока не овладеет Порцией. Прижимая Порцию к себе, скользя ладонями по ее спине, Пирс вспомнил совет Натаниеля.

– Завтра, когда стемнеет, я пришлю за тобой Джека, – прошептал он, лаская губами мочку ее уха. – Мы поужинаем у меня дома, на Перчез-стрит.

– Ничего хорошего из этого не получится. У меня и без того полно проблем.

– Мы всего лишь поужинаем. Вдвоем, без посторонних. Обещаю вести себя по-джентльменски. Расскажешь, как вы с мисс Миддлтон собираетесь наслаждаться изысками французской поэзии.

– Мэри предупреждала: вы погубите меня.

Он взял ее руки, поцеловал сначала одну ладонь, затем другую.

– Но ведь ты хочешь того же, чего и я, – сказал Пирс. – До завтра!

Он с явной неохотой выпустил девушку из объятий и быстрым шагом вышел из гостиной.

Уильям Хиггинс с полным основанием мог гордиться своей репутацией. Он знал, что среди священнослужителей есть немало таких, кто, избрав созерцательный образ жизни, пытается избежать проблем, нередко преподносимых обществом. Сам пастор не принадлежал к числу подобных представителей духовенства и, как бы ни было трудно, выполнял данные обещания. Он не мог бросить на произвол судьбы тех, кто однажды ему доверился.

И теперь искал выход из ситуации, связанной с уходом Порции из его дома.

После почти двенадцати лет совместной жизни он хорошо научился понимать свою жену, обладавшую довольно-таки непреклонной натурой. Кроме того, пастор давно был знаком с Порцией и осознавал, что эта девушка вполне способна подтолкнуть Мэри к не совсем обдуманным действиям. Его огорчило то, что ни одна из женщин не обратилась к нему за советом, не дав ему возможности выступить миротворцем в их конфликте. И вот теперь, к концу второго дня, не видя признаков раскаяния ни у одной из них, Уильям решил вмешаться. Как-никак он несет ответственность за судьбу Порции.

Оторвав взгляд от раскрытого сборника псалмов, пастор посмотрел на жену, склонившуюся над вышиванием.

– Мне сказали, что дети встречались сегодня с Порцией. На мысе Уинд-Милл.

– Да, это так, – отозвалась Мэри. – Клара призналась, что водила их попрощаться с ней. Пришлось отчитать ее. За то, что сделала это без моего ведома. Впредь я запретила ей водить Уолтера и Анну в такие места, где они даже случайно могут встретиться с Порцией.

– Не слишком ли ты строга, любовь моя? – Пастор закрыл лежавшую на коленях книгу. – Порция не преступница. И очень привязана к нашим детям.

Мэри подняла голову.

– Нет, Уильям. Порция самостоятельно приняла решение, пусть теперь и страдает от его последствий. По-моему, это вполне справедливо.

– Значит, ты считаешь это наказанием?

– Надеюсь, что она воспримет это именно так.

– А наши дети?.. Разве они должны нести наказание? Они ведь тоже страдают, и тебе это известно не хуже, чем мне. – Помолчав, Уильям продолжил: – Анне с Уолтером прямо-таки не терпелось рассказать мне о встрече с Порцией. Они умоляли меня вмешаться и посодействовать вашему примирению. Хотят, чтобы я убедил тебя позволить им в будущем встречаться с ней.

– Нет, решение уже принято. Уверена, не поведи Клара сегодня детей на мыс, никто бы в нашей семье сейчас не страдал. У нас даже не возникло бы этого разговора.

– Да нет. Разговор все равно состоялся бы, – мягко возразил пастор. – После восьми лет, проведенных вместе, мы не можем вычеркнуть Порцию из нашей жизни.

Мэри вновь сосредоточилась на вышивании.

– Кроме того, есть еще кое-что. – Уильям положил книгу на стол. – Разве ты забыла о том обещании, которое мы дали леди Примроуз? Речь шла не о месяцах и даже не о годах. Мы пообещали, что наш дом всегда будет для Порции надежным пристанищем, если она того пожелает.

– Если она того пожелает, – с усмешкой повторила Мэри. – Именно она. Решать, значит, ей. Но я не требовала, чтобы она ушла, я предоставила ей выбор.

– Да, но какой? Который был для нее неприемлем? На щеках Мэри проступил румянец.

– Тебя послушать, так я мегера. Жестокая и бессердечная. Но разве не ты предлагал отправить Порцию к твоим родителям? Чтобы она выкинула из головы все эти глупости, связанные с выяснением своего происхождения.

– Возможно, я поспешил. – Подавшись вперед, Уильям положил руку на колено жены. – Точно так же, как и ты, любовь моя. Выбор, в результате которого приходится отказываться от самых сокровенных чаяний, не может быть настоящим выбором. Мы оба знаем, что совершенно бесполезно чего-то добиваться от Порции, ставя ей ультиматум. Но ее можно было убедить, используя мягкий подход и разумные доводы. Это наверняка сработало бы.

Мэри покачала головой.

– Похоже, что Порция все решила. Отговорить ее я бы вряд ли смогла. Она была непреклонна в своем стремлении осуществить задуманное.

Откинувшись в кресле, пастор призадумался. Насколько велико в его приходе влияние сторонников тори? Ведь если Елену Миддлтон кто-то тайком уведет из дома, они будут возмущены не меньше, чем сам адмирал. Однако Уильяму приходилось учитывать и то, чем он обязан леди Примроуз. Он не забыл о своем обещании. Так же, как и о сегодняшней просьбе Анны и Уолтера.

«Ну что ж, есть и другие места, – пришел к заключению пастор. – Существуют и другие приходы».

– В таком случае именно нам следует пересмотреть свою позицию, – сказал пастор. – Ведь это леди Примроуз подыскала для меня в Бостоне этот приход. Она же, кстати, оплатила нам переезд. Быть может, ей было известно о том, что здесь находятся адмирал Миддлтон и его дочь. И она решила сделать так, чтобы Порция оказалась рядом с матерью.

– Не выдумывай. Она и словом не обмолвилась о чем-либо подобном.

– Ну разумеется. – Уильям поднялся с кресла и, приблизившись к окну, глянул на улицу, где в это время проходил отряд солдат. – Эта добрейшей Души женщина многим помогает, однако никого не посвящает в свои планы. Вспомни, как леди Примроуз поступила в нашем случае, когда в Бристоле нам уже не на что было надеяться. Она вполне могла найти для меня приход где-нибудь в Англии, но вместо этого предложила перебраться в Бостон. Вполне возможно, что именно из-за Порции. – Пастор обернулся к жене.

– Значит, ты считаешь, что я поступила неправильно, попросив ее покинуть нас? – с обидой в голосе произнесла Мэри. – Но я ведь стремилась оградить нашу семью от неприятностей!

– Да суть не в том, правильно это или нет. Ты сделала то, что сочла благом именно для нас. Но мне кажется, что, приняв на себя определенную ответственность, мы должны нести ее до конца. Нам следует поддержать Порцию в данной ситуации. И посмотреть, что из этого выйдет.

– Того, что сделано, не изменить. – Мэри с недовольным видом бросила рукоделие В стоявшую на полу корзину. – Проблем здесь больше, чем тебе известно. Все дело в ее поведении, в несоблюдении правил приличия, непонимании того, что пристойно, а что – нет. Я ей больше не доверяю. Я не могу допустить, чтобы происшествие, подобное…

– Не сравнивай ее со своей сестрой. Порция всего лишь нанесла визит джентльмену. К тому же в дневное время. Не забывай, мы находимся в колониях. Здесь для женщин предписаны совсем другие правила приличия. Ты, кажется, и сама об этом говорила. – Интонация пастора Хиггинса была несколько назидательной. – Мэри, не нужно каждый раз вспоминать о том, что натворила твоя сестра. Здесь никто не будет судить о нас на основании скандального прошлого Элли. Тебе нужно просто забыть об этом. Что было, то быльем поросло. Мы теперь в новом мире.