В это мгновение Эви ненавидела Адама Ролинза и поклялась никогда не забывать, как резко и зло он отозвался о ее матери.

Адам повернулся, решительно пересек холл и громко хлопнул входной дверью. Плача от гнева, Эви бросилась наверх по лестнице в свою комнату.

Дэниел Ролинз, не подозревая, что кто-то слышал его спор с сыном, печально опустился в кресло. Адам был слишком своевольным. Дэниел вздохнул, подумав: хорошо, что Мэри не пошла с ним, когда он решил спуститься вниз.


Через два дня, когда Адам вернулся домой, Эви сидела в гостиной одна. Дэниел и ее мать отправились за покупками. Растрепанный, небритый и подвыпивший молодой человек вошел в комнату. Не подозревая о присутствии девочки, он подошел к столу и плеснул что-то себе в стакан из хрустального графина. Повернувшись и заметив Эви, сидящую на кушетке, Адам прислонился бедром к столу и, потягивая питье, начал внимательно разглядывать ее. Эви посмотрела на него в ответ бесстрастным взглядом своих круглых фиалковых глаз.

Когда он наконец заговорил, его речь была немного невнятной:

— Скажи мне, мисс Макгрегор, у твоей матери такие же глаза, как у тебя?

Эви решила уйти от этого гадкого человека. Она поднялась, чтобы вернуться в свою комнату.

— Не бойся меня, крольчонок. Mi casa, su casa. — Внезапно, как бы обнаружив скрытый юмор в этом радушном испанском приглашении, Адам начал громко смеяться. — Мой дом — твой дом, мисс Макгрегор. — Шатаясь, он направился к лестнице. — Мой дом — твой дом. — Его издевательский смех преследовал ее, когда она бросилась бегом наверх по ступенькам лестницы.

За обедом Адам Ролинз не появился. На следующий день Дэниел и Мэри решили отправиться в небольшой круиз на корабле, принадлежащем компании Ролинза, и это был прощальный обед перед отплытием на несколько недель. Эви радовалась, что он не был испорчен присутствием этого мерзкого типа.

За столом с ними сидела Клара Маршалл, домашняя учительница и гувернантка, которую Дэниел нанял для Эви. Эта пожилая тучная женщина с седыми волосами и приятной улыбкой сразу понравилась Эви.

— Послушай, милая, — сказал Дэниел Эви, прощаясь с ней вечером, — если тебе что-то понадобится в наше отсутствие, обратись к моему сыну Адаму. Я попросил его, чтобы он позаботился о тебе, пока твоя мать и я путешествуем. — Дэниел обнял ее и поцеловал. — Ты даже не представляешь, как мне хотелось иметь дочку.

— Благодарю вас, сэр. Приятного путешествия, — дрогнувшим голосом ответила Эви.


Позже вечером к ней в комнату пришла мать, села на кровать и обняла Эви.

— Я буду скучать по тебе, дорогая. Мы разлучаемся впервые с самого твоего рождения.

— Я тоже буду скучать, мама, но ты не беспокойся обо мне. Миссис Маршалл кажется мне очень хорошей. Желаю тебе приятно провести время, а я пока буду как следует учиться. Мне так хочется, чтобы ты гордилась мной.

Глаза Мэри Ролинз заблестели от слез.

— Я и так горжусь тобой, милая. Я не заслуживаю такой чудесной дочери. А теперь Господь осчастливил меня и Дэном. — Она еще крепче обняла Эви. — Мы будем счастливы все вместе.

Пока мать целовала ее на прощание, в голове Эви возник образ Адама Ролинза с искаженным злобой лицом.


В последующие дни Эви очень редко видела Адама Ролинза. Иногда во время еды, сидя за столом с ней и миссис Маршалл, он пристально смотрел на Эви угрюмым и задумчивым взглядом. Слуги удивлялись тому, как он обращался с девочкой. Если они и знали о ее происхождении, то не придавали этому значения.

Из бесед с миссис Маршалл Эви узнала, что Адаму двадцать два года. Его мать умерла, когда ему было одиннадцать. Казалось, миссис Маршалл относилась к нему с большим уважением, упоминая несколько раз, как много ему приходилось работать, управляя делами семьи в отсутствие отца, однако Эви не изменила своего мнения о нем.

Адам никогда не разговаривал с ней. Свои обращения к Эви он передавал либо через миссис Маршалл, либо через Джеймса. Поэтому она была очень удивлена, когда однажды поздно вечером миссис Маршалл постучалась в ее дверь и сказала, что Адам ждет ее в библиотеке, чтобы поговорить.

— Что-то случилось, миссис Маршалл? — спросила Эви, видя, что женщина прикладывает платок к глазам. — Этот гадкий человек чем-то оскорбил вас?

— Мистер Адам расскажет все сам, моя дорогая. — Она отвернулась, всхлипывая.

Мысль о том, что она останется наедине с Адамом Ролинзом, ужаснула Эви, а расстроенный вид миссис Маршалл привел ее в еще большее смятение. Она постучалась в дверь библиотеки, затем, не дожидаясь приглашения, открыла ее. В комнате, освещаемой лишь светом от горящих в камине поленьев, было почти темно. Адам сидел за письменным столом отца, оперевшись локтями и обхватив голову руками. Некоторое время он оставался в этой позе, а Эви ждала, когда он заговорит. С каждым мгновением ее охватывала все большая тревога.

Наконец Адам поднял голову.

— Садитесь, мисс Макгрегор.

Эви неохотно подошла к стулу и села. Адам встал и приблизился к камину, где, как ей показалось, бесконечно долго смотрел на пламя.

— У тебя есть какие-нибудь родственники, Эвелин? — спросил он наконец.

— Эвлин, — вежливо поправила она. — Мое имя состоит только из двух слогов, а вы произносите так, как будто в нем три слога. — Она испытала некоторое удовлетворение, дав понять этому надменному типу, что и он может в чем-то ошибаться.

Эви затаила дыхание. Адам ждал ответа на свой вопрос, ничуть не изменив выражения темных глаз.

— У меня есть мама, — наконец ответила она.

— А кроме матери?

— Больше никого. По крайней мере она всегда говорила мне так. — Эви вызывающе подняла подбородок. — А моя мама никогда не лжет.

— Боюсь, у меня плохие новости.

Его тон встревожил ее, и сердце бешено застучало в груди. Глаза девочки расширились от волнения, когда он повернулся и она увидела его лицо.

— Мне сообщили, что на борту корабля произошел пожар. Твоя мать… и мой отец… — Адам на мгновение замолчал, откашлявшись, — погибли в огне.

Глаза Эви наполнились слезами. Она не сводила взгляда с Адама, отказываясь принимать то, что он говорил. Затем вскочила со стула.

— Нет. Я не верю вам. Вы — жестокий человек и просто решили помучить меня. — В ее голосе появились истерические ноты. — Зачем вы говорите такие ужасные вещи? Моя мама не умерла. Моя мама не может умереть и оставить меня. — Она зарыдала, и по щекам ее полились слезы. Адам протянул к ней руку, но Эви шлепком отстранила ее. — Зачем вы причиняете мне боль? Вы злой и подлый. Я ненавижу вас, Адам Ролинз. Ненавижу.

Рыдая, Эви выбежала из комнаты и промчалась мимо слуг, собравшихся в холле. Многие из них плакали и терли глаза. Даже обычно невозмутимый Джеймс не мог удержаться от слез.

Миссис Маршалл ждала Эви наверху лестницы. Она открыла свои объятия ошеломленной девочке, и та бросилась к ней. Они присели на верхней ступеньке, и женщина прижала Эви к своей груди, стараясь утешить ее, похлопывая по спине. Бедняжка с разбитым сердцем продолжала плакать в ее объятиях.

Адам Ролинз постоял некоторое время внизу, затем вернулся в библиотеку и закрыл за собой дверь.


А потом была панихида. Эви, жалкая и печальная, сидела одна, съежившись на стуле, изредка посматривая на людей, пришедших выразить соболезнование Адаму. Эви была обижена на всех. Это были друзья Дэниела Ролинза, и никто не вспоминал о ее матери. Она переживала свое горе в одиночку.

Лишь только одна блондинка, не отходившая от Адама Ролинза весь день, подошла к Эви и, представившись как Лора Рэймонд, выразила ей свое сочувствие, а затем вернулась к Адаму.

Когда священник начал восхвалять душевные качества Дэниела Ролинза, Эви вдруг почувствовала ненависть к человеку, женившемуся на ее матери. Почему все говорят только о нем? Разве они не знают, что, если бы не он, ее мама была бы жива? Это он виноват в том, что Мэри Макгрегор оказалась на корабле, когда тот загорелся.

Но тут Эви вспомнила, каким добрым был Дэниел, как любил ее мать. Вспомнила лицо матери, сияющее от счастья, обращенное к Дэниэлу, и в юной душе Эви затеплилось сострадание.

Когда ушли последние гости, Эви закрылась в своей комнате, бросилась на постель и разрыдалась. В последнюю неделю она плакала каждую ночь. Она уже почти засыпала, когда Джеймс постучался в ее дверь и сообщил, что Адам хочет видеть ее в библиотеке.


Войдя в огромную комнату, Эви почувствовала страх. Казалось, ей предстоит вновь пережить то, что случилось.

Адам сидел за большим дубовым письменным столом и читал какой-то документ. Она заметила, каким он был усталым и опустошенным, впервые осознав, что Адам также страдал от большой потери. Тем не менее она не чувствовала к нему никакой симпатии. Ее любимая мама ушла из жизни с проклятием этого человека, которое еще до сих пор звучало в ушах Эви. В нем таился дьявол.

Когда она села, Адам отложил в сторону документ, который читал.

— Мисс Макгрегор, я только что прочитал завещание моего отца, составленное до того, как… он покинул Сакраменто. — Он откашлялся. — Ваша мать потерпела неудачу в своей попытке обеспечить вас и себя сколь-нибудь ощутимой суммой из состояния моего отца. Однако отец завещал вам небольшое приданое, когда вы выйдете замуж.

Адам сделал паузу, ожидая вспышки со стороны Эви, но она оцепенело смотрела на него. Разве могла она сейчас думать о деньгах? Ее мама умерла, и никакие деньги не могли оживить ни ее, ни Дэниела.

— Мой отец позаботился о вас и другим образом, — продолжал Адам. — Вы останетесь в этом доме, пока не выйдете замуж, а я должен следить за вашим воспитанием.

Эви подняла голову и увидела насмешливый блеск в его темных глазах.

— Выходит так, мисс Макгрегор, что я стал вашим законным опекуном.

Глава 2

Сакраменто, Калифорния

1847 год

Осенью, когда Эвлин Макгрегор возвратилась из Парижа в Сакраменто, Соединенные Штаты ввязались в войну с Мексикой. Эта война в некоторой степени коснулась и Калифорнии. На юге штата произошло несколько сражений, но основные военные действия велись в Мексике. На севере Калифорнии жизнь протекала без изменений.