Скрестив руки на груди, Алексей взирал на величественный фасад своего оксфордского дома, подъезжая к нему в экипаже. Последние три недели он провел по большей части в филиале компании «Грузоперевозки Уиндсонг» в Лимерике, где осуществлялось строительство двух клиперов. Он принял в этом самое непосредственное участие, внеся в их дизайн некоторые изменения. Также Алексей начал проектировать яхту, которую намеревался использовать для личных нужд, и дни напролет проводил за чертежным столом. Помимо этого он занимался стрельбой, охотой и верховой ездой с соседями. Он даже участвовал в охоте на лису — и заработал растяжение связок плеча вследствие неудачного падения с лошади.

Несколько ночей в Дублине Алексей посвятил дебошу, и одна девчонка из таверны до сих пор не шла у него из головы, как, впрочем, и вечер, проведенный за покерным столом, когда он лишился не только трех сотен фунтов, но и пары лучших своих сапог. Обычно он играл превосходно — разве выигрыш плантации на островах Гори в прошлом году не является тому ярким свидетельством?

Нынешняя же плохая игра объяснялась теми же причинами, по которым Алексей столько времени проводил за чертежами. Если говорить начистоту, то и падение его с лошади во время охоты на лис можно было списать на то же обстоятельство — он был чрезвычайно расстроен.

Алексей угрюмо взирал на свою парадную дверь палисандрового дерева. Накануне, когда он собирал свои вещи для возвращения в Лондон, им овладело темное неприятное предчувствие. Он уехал из города из-за Элис, чтобы избежать ее общества и собственного плотского влечения к ней, но все эти три недели она незримо присутствовала в укромном уголке его сознания, вне зависимости от того, что он делал и с кем. И теперь он не мог думать ни о ком, кроме Элис О'Нил и ее извечной любви к флирту с другими мужчинами ради того только, чтобы досадить ему.

Но теперь она не просто флиртовала. Она была влюблена в Томаса Блэра.

Образы жены наводнили его сознание, и он больше не противился их появлению. Некоторые являлись безвредными, другие откровенно опасными: Элис представала перед ним то изысканной хозяйкой, облаченной в синее шелковое платье и в украшениях с сапфирами, то чарующей соблазнительницей в полупрозрачном пеньюаре. Видение сменялось видением: вот она с достоинством ведет хозяйство, а вот отвергает его авансы, щеки ее при этом розовеют, а в глазах пылает такой же огонь, что и в его собственных. Всякий раз Элис представала перед его мысленным взором невероятно прекрасной — самой прекрасной женщиной, которую он когда-либо видел, но всякий раз за ее спиной маячил неясный силуэт Блэра.

За последние несколько недель Алексей не раз задумывался о том, как Элис воспользовалась Монтгомери, чтобы вызвать его ревность. Ее отношения с Блэром казались ему повторением прошлого.

Он изо всех сил старался не представлять ее в объятиях другого мужчины. Элис с Блэром, насладившись друг другом, наверняка смеялись над ним и его унижением и называли его рогоносцем. Замышляли ли они чинить препятствия и его торговой деятельности тоже? Убедит ли Элис Блэра повысить процентные ставки? Или, к примеру, финансировать Литтлтона из компании «Жардин»? А может, эти двое и вовсе замышляют сбежать вместе? Она жаловалась, что из-за сплетен чувствует себя униженной. Сейчас они, наверное, обсуждают его, но ему нет до этого никакого дела, ведь, возвращаясь из Китая, он установил новый рекорд скорости! И никто у него этого не отнимет.

Алексей, конечно, понимал, что ведет себя неразумно. Элис была его женой и, невзирая на то что она сделала Блэра своим нынешним любовником — и даже посмела влюбиться в него, — она никогда не стала бы предавать его торговых интересов. И никуда она с Блэром не сбежит, так как, будучи одним из самых влиятельных банкиров королевства, этот человек никогда бы не отказался от своей власти и не стал бы пренебрегать обязанностями.

Был ранний вечер, и Алексей задумался, дома ли Элис. Экипаж остановился, и кто-то распахнул перед ним дверь. Хмурясь, он спрыгнул на землю. Не таким представлял он свое возвращение! Однажды Элис заявила, что Лондон недостаточно велик для них обоих, и теперь он был с ней согласен. Чем скорее он пустится в плавание, тем лучше. Элис же может забирать себе особняк и оставаться со своим любовником.

Едва Алексей перешагнул порог дома, как его приветствовал широко улыбающийся Реджинальд, который явно радовался приезду хозяина.

— Сэр! Смею надеяться, ваша поездка прошла удачно? Вы не прислали вести о возвращении, но мы ожидали вас. Вы останетесь дома нынешним вечером?

Алексей посмотрел на лестницу, отчасти надеясь, что на верхней площадке появится Элис, как обычно восхитительная до невозможности, но этого не произошло.

— Сильно в этом сомневаюсь. — Он сосредоточил внимание на своем камердинере. — Где миссис де Уоренн?

— Полагаю, она отправилась в город, сэр, чтобы совершить прогулку в парке с леди Сен-Ксавье. А позднее она намерена посетить званый ужин.

Алексей взирал на Реджинальда столь пристально, что тот залился румянцем.

— И у леди, разумеется, был достойный эскорт.

— Мне об этом ничего не известно, — ответил камердинер.

— Идемте со мной, Реджинальд, — приказал Алексей, намереваясь его как следует допросить.

Камердинер последовал за хозяином в его любимую комнату — библиотеку. Наливая себе скотч, Алексей поинтересовался:

— Куда именно она идет сегодня вечером — и с кем?

— Миссис де Уоренн собирается посетить званый ужин у мистера Бентли, сэр. А сопровождает ее мистер Эвери Форбз. Она сказала, что отдохнет в доме вашей сестры и там же переоденется, чтобы не возвращаться сюда.

Алексей обеими руками сжал свой стакан.

— Хотите сказать, что мистер Томас Блэр не с нею сегодня?

Реджинальд с опаской произнес:

— А еще мистер Форбз сопровождал вашу жену в театр на этой неделе.

Алексей никак не мог взять в толк, о ком идет речь.

— Я не знаю этого человека. Кто он такой? — Камердинер не торопился с ответом, и Алексей решил его подтолкнуть: — Ну же, говорите!

— Это очень пожилой и очень добропорядочный джентльмен, сэр.

— Пожилой? Что это, черт побери, означает? — Реджинальд был явно сбит с толку таким вопросом, а Алексей продолжал свой допрос: — Сколько ему точно лет?

— Наверняка сказать не могу, сэр, но, полагаю, не меньше семидесяти.

Алексей подавился скотчем. Ему все стало ясно — Элис просто пользуется стариком как прикрытием, а сама встречается с Блэром.

— Блэр приходил в этот дом? — потребовал он ответа, отставляя стакан в сторону.

Камердинер замер.

— Реджинальд!

— Нет, капитан, не приходил.

Он покраснел.

— О-хо-хо. Вы что же, покрываете мою жену? Это очень неумно с вашей стороны.

Краска разом сошла с лица камердинера.

— Он ни разу не был здесь, но частенько присылает цветы.

— Разумеется.

Алексей утвердился в правильности мысли о том, что пожилой джентльмен понадобился Элис ради отвода глаз. Осушив полный стакан скотча, он налил себе еще один, чувствуя, как внутри закипает гнев. Он уверял себя, что не ревнует, потому что для того, чтобы испытывать это чувство, нужно быть хоть немного заинтересованным в своей аморальной жене, а в его случае это было совсем не так.

— Какие цветы он присылал?

Реджинальд облизнул губы. Выглядел он явно смущенным. Алексей повторил вопрос, на этот раз более нетерпеливым тоном, и камердинер ответил:

— То были розы, сэр.

— Что за розы, позвольте узнать?

— В первый раз белые, во второй — желтые, а во все последующие — красные.

— Во все последующие, — эхом повторил Алексей. — Сколько же раз мой банкир одаривал мою дорогую супругу розами?

— Сегодня будет пятый раз, — беспомощно пояснил камердинер.

Выглядел он при этом совершенно несчастно.

— И где же они?

— В покоях миссис де Уоренн.

Алексей отставил стакан в сторону и быстрым шагом вышел из библиотеки, испытывая мрачную радость, будто ему удалось застать ее в постели с другим мужчиной. А разве это не так? По лестнице он поднимался, перескакивая зараз через три ступеньки. Дверь спальни Элис была открыта, и, еще не войдя в комнату, он увидел темно-красные цветы идеальной формы. Они стояли в большой вазе на столике у окна.

Прикинув на глаз, Алексей решил, что цветов здесь не менее пяти дюжин.

К букету был прикреплен конвертик.

Ослепленный гневом и не способный мыслить трезво, Алексей бросился вперед. Схватив конверт, он вскрыт его и, вынув сложенный лист бумаги, прочел:

«Моя дражайшая Элис, трудно выразить словами восторг, охвативший меня после нашей сегодняшней встречи. Я очень рад достигнутому нами пониманию. С нетерпением и предвкушением ожидаю следующей встречи.

С огромной любовью и уважением,

Томас».

Руки Алексея тряслись. Никогда еще он не был настолько зол. Какого понимания они достигли? И когда состоится следующее любовное свидание? Этим вечером? Всю вторую половину дня, несомненно, его жена и Блэр провели в объятиях друг друга.

Сознание его поработил образ Элис, страстно обнимающей банкира. Он едва мог это вынести. Три последние недели он тешил себя пустой надеждой, что ему все равно, чем занимается его жена и с кем она коротает время.

Алексей вспомнил об Уильяме Монтгомери. Неужели Элис старается снова спровоцировать его? Он верил, что она извлекла урок из трагической смерти американца. Нет, она не использует Блэра — она его любит. Он доводится ей и другом, и любовником. Черт, и защитником тоже. Она сама это признала. Алексею очень хотелось отыскать своего банкира и избить его, но он, также извлекший из прошлого урок, никогда больше не позволит гневу руководить своими действиями.