— Я признаю, что моя сестра — невообразимая кокетка. Но это потому, что она поразительно красива. Всякий раз, как она входит в комнату, взгляды всех мужчин тут же устремляются к ней. И Монтгомери не был исключением.

Алексей не хотел вступать с Джеком в дискуссию касательно безрассудных отношений Элис с рулевым. Брат, естественно, встанет на ее защиту.

— Она была самой завидной невестой во всей Ирландии, — продолжал сокрушаться Джек, бросая взгляд на отца. — Но теперь ни один человек не пожелает взять ее в жены. Сколь бы рьяно мы ни опровергали слухи, все великосветские кумушки будут обсуждать столь пикантную сплетню.

Молодой человек нахмурился.

Девлин поднял голову:

— Джек, есть лишь один способ положить конец слухам — опровергнуть их. Не забывай, что Элис является наследницей большого состояния. За деньги я смогу купить ей хорошего достойного мужа.

Напряжение, сковывавшее Алексея, возросло так, что у него больше не было сил терпеть. Он понимал, что подобное решение неизбежно. Он и сам пришел к подобному умозаключению — что Элис нужно как можно скорее выдать замуж, — хоть и по несколько иным соображениям. Молодой человек сразу осознал, что муж станет для нее надежной защитой от сплетен. Девлин не дурак, ему не хуже Алексея известно, что подавить слухи, порожденные двумя болтливыми приятельницами, можно лишь одним способом — найдя для Элис подходящего супруга.

— Но ты же всегда хотел, чтобы дочь вышла замуж по любви, — мягко напомнил Клифф.

Алексей замер, понимая, что оказался на краю нового минного поля, где неизвестно, откуда ждать угрозы. В любом случае ступать нужно очень осторожно.

— Хотел. Но сейчас об этом не может быть и речи, так ведь? — ответил Девлин, глядя на Клиффа.

В ушах Алексея ревел океан. Он вспомнил того глупого мальчишку девяти или десяти лет, который тайно намеревался жениться на Элис О'Нил, когда они оба вырастут.

— Когда Элис станет замужней дамой, этот трагический эпизод ее жизни будет забыт, — сказал Девлин. — Я знаю свою дочь. Общественного презрения и бойкотирования ей не пережить, поэтому мне придется подыскать ей порядочного жениха — и чем скорее, тем лучше.

— Ты можешь отправить ее за границу на год или два, — предложил Клифф, искоса поглядывая на Алексея.

— Но слухи от этого не прекратятся. А вот если Элис станет богатой и могущественной замужней дамой, никто даже и не вспомнит о том случае, — не сдавался Девлин.

Он встал со стула, показывая, что принял окончательное решение.

Алексей тяжело задышал.

— Подождите, — сказал он. — Этого не потребуется.

Девлин воззрился на молодого человека.

— Что ты задумал? — спросил он.

Веки его были полуприкрыты, точно он заранее знал ответ.

Алексей набрал в легкие больше воздуха:

— Я уже спас Элис один раз этим вечером и сделаю это снова.

Девлин вопросительно поднял бровь. Губы его расплылись в улыбке.

— Если вы намерены выдать дочь замуж, я готов сам взять ее в жены, — сказал Алексей.

Глава 5

Монтгомери склонился над ней, и сердце ее сжалось от ужаса — она догадалась, что за этим последует. Она чувствовала прикосновение его требовательных губ к своим. Язык его проник ей в рот, и девушку затопила волна страха. Она отчаянно забилась, вдруг осознав, что лежит на земле, придавленная весом Монтгомери. Тут она увидела перед собой пронзительный изобличающий взгляд Алексея. Посмотрев мимо него, девушка заметила раскинувшегося на земле американца с широко распахнутыми безжизненными глазами.

— Это ты сделала! — осуждающе произнес молодой человек.

Она хотела было все отрицать, но слова застряли в горле. И тогда она закричала…

Элис резко села. Сердце ее бешено колотилось, она вся покрылась испариной. В первое мгновение она никак не могла оправиться от потрясения, полагая, что снова оказалась на террасе в Уиндхэвене. Она посмотрела вниз, ожидая увидеть распростертого на каменных плитах американца, но взгляду ее предстала лишь собственная ночная сорочка и цветочный узор покрывала.

Дрожа всем телом, Элис сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Она в своей кровати, и сейчас ночь, потому что в спальне темно. Девушка стала дышать размеренно, но сердце ее продолжало стучать как сумасшедшее. Уильям Монтгомери мертв, и виновата в этом она одна!

Ее переполняло чувство вины.

Разве Алексей не повторял ей снова и снова, чтобы она держалась подальше от американца? А она игнорировала его предупреждения, просто чтобы досадить ему и тайно надеясь вызвать его ревность. Как бы то ни было, ей нравился Монтгомери! Она ведь сама хотела, чтобы он за ней ухаживал, так ведь? Его внимание льстило ей, но потом случился этот ужасный поцелуй…

Тут Элис ясно осознала последовавшую за этим цепочку событий. Мужчины уезжали из Уиндхэвена для того, чтобы похоронить тело Уильяма в море, скрыв, таким образом, факт его смерти. Мать отвезла ее домой, выведя из дома де Уореннов через черный ход на кухне, чтобы не привлекать еще большего внимания. Вирджиния даже не пыталась поговорить с дочерью, пока они ехали в карете, но лишь обнимала ее рукой за плечи в тщетной попытке успокоить. Элис больше не плакала, но была сильно потрясена и безучастно смотрела из окна экипажа. Сердце ее словно покрылось коркой льда, заморозившего все чувства и ощущения.

Уильям Монтгомери мертв — по ее вине.

Как такое могло произойти?

Элис не хотелось ложиться спать, потому что она боялась остаться наедине со своими страхами и чувством вины. Они расположились с Вирджинией у камина и принялись в молчании потягивать горячий шоколад. Однако холод, сковавший тело девушки, не прошел, он словно проник в кости, и она уже не думала, что сумеет когда-либо от него избавиться. Вирджиния не предпринимала попыток заговорить с Элис, за что та была ей очень благодарна. В сознании девушки в зловещем водовороте кружились события минувшего вечера. В половине третьего ночи она отослала мать спать. У самой же Элис заснуть не получилось. Натянув одеяло до подбородка, она лежала с открытыми глазами, таращась в потолок и представляя дерущихся Алексея и Монтгомери. Вот американец падает и разбивает себе череп о каменные ступени. Девушка жаждала лишь одного — чтобы ночь поскорее закончилась.

Стоило ей смежить веки, как становилось еще хуже, потому что перед ее мысленным взором начинали вновь разворачиваться события всей минувшей недели, когда ее безудержное заигрывание привело к смерти человека. Она непрестанно твердила себе, что то был несчастный случай, но понимала, что в действительности это ее вина — ее и ничья больше…

Я никому не позволю причинить тебе боль… Я хотел убить его…

Вцепившись в одеяло, Элис что было сил зажмурилась. Находился ли сейчас Алексей в своей постели в Уиндхэвене, после того как предал тело Монтгомери морю? Согласился ли он с тем, что случившееся — целиком ее вина? Станет ли он защищать ее снова, если в том возникнет необходимость?

Дрожа всем телом, Элис отбросила одеяло и вскочила с кровати. О том, что произошло, она будет сожалеть до конца дней своих и никогда больше не будет вести себя столь безрассудно и эгоистично. Да ей и не представится такого шанса. Репутация ее погублена.

Девушка подошла к окну и отдернула тяжелую розовато-лиловую портьеру. На небе ярко светило солнце, окруженное пушистыми облаками. Было уже позднее утро, ближе к полудню. Элис задумалась о том, почему бы ей не провести в своей комнате весь день, прячась ото всех.

Она почти рассмеялась от отчаяния. К этому моменту всему юго-западу Ирландии уже известно, что вчера на балу она была скомпрометирована. Теперь каждая леди графства, которую она встретит, будет подходить к ней якобы для того, чтобы поздороваться, но в действительности горя нетерпением услышать пикантные подробности. Элис понимала, что, оставаясь дома, ей все равно не удастся совсем избежать сплетниц — наверняка сегодня у них отбоя не будет от визитеров! Придут даже ее подружки, чтобы узнать, с кем она провела прошлую ночь и что в действительности произошло.

Если кому-либо станет известно, что она была в объятиях Монтгомери, а Алексей затеял с ним драку и убил его, защищая ее честь, все станут избегать и всячески порицать ее.

Элис поняла, что ее привычная жизнь закончилась.

Она больше не самая желанная дебютантка в Ирландии. После того, что случилось, никто даже не взглянет в ее сторону.

Девушка сжала пальцами пульсирующие от боли виски, и тут раздался стук в дверь. Репутация ее погублена. Она и представить не могла, что в подобной ситуации можно сделать. Элис чувствовала себя так, будто идет ко дну — она больше не получит ни единого предложения о браке. А если события прошлого вечера станут известны, Алексея, вполне вероятно, могут посадить в тюрьму…

— Элис? — В комнату проскользнула Вирджиния, внеся поднос с завтраком. — Тебе уже лучше? Удалось хоть немного поспать?

— Меня мучили кошмары. — Девушка бросила взгляд на свое отражение в зеркале, висевшем за спиной матери. Под глазами ее залегли темные круги. — Как Алекси? С ним все в порядке? — Она провела языком по губам. — Они вернулись?

— Твой отец вернулся на рассвете, а Алекси отправился домой. Мужчины обо всем позаботились, — заверила ее мама без тени улыбки на лице и опустила поднос на маленький круглый столик, стоявший у окна, из которого открывался прекрасный вид на луга. — Тебе нужно поесть, милая. Это полезно для желудка.

— Я не могу есть. У меня болит голова, и меня мутит. Уильям Монтгомери мертв, мама. Мертв.

Вирджиния сняла крышки с тарелок.

— В том нет твоей вины.