С угрюмым выражением лица Девлин проследовал к позолоченной тележке с напитками и налил из графина бренди в четыре стакана. Он также был погружен в свои мысли. Алексей просто наблюдал за ним, в действительности не видя и страдая от ужасной головной боли.

Он составил себе совершенно неправильное представление о Монтгомери. Знай он, на что американец способен, никогда не привез бы его домой, и уж тем более в Аскетон-Холл. При мысли, что он сам познакомил своего рулевого с Элис, ему стало еще хуже.

Молодой человек понимал, что ему никогда не удастся забыть того, как Монтгомери, охваченный похотью, лежал поверх девушки, такой крошечной и хрупкой в его руках, но отчаянно сопротивляющейся его натиску. Также ему никогда не удастся забыть звука, сопутствовавшего тому ужасному поцелую, — тяжелого дыхания американца, сопровождавшегося отрывистым похрюкиванием. Элис хныкала от страха и, вероятно, боли.

Усилием воли Алексей отогнал ужасное воспоминание прочь, но на его месте тут же возникло другое, не менее неприятное, — залитое слезами личико Элис. Он снова представил, как держал девушку в своих объятиях, плачущую, обиженную и напуганную. Боже всемогущий, никогда еще она не была столь красивой и столь уязвимой, а сам он никогда не испытывал столь сильного желания защитить ее.

В желудке его возникло неприятное ощущение. Он так хорошо знает Элис, знает с тех пор, как они были детьми.

Я не пьяна и домой не собираюсь. Или хочешь лично меня отвезти?

Ты что — заигрываешь со мной?

Я заигрываю со всеми — не забыл?

Напряжение, владевшее Алексеем, достигло небывалого накала. Эта девушка всего лишь безрассудная, невозможная, ненасытная кокетка, которая нынешним вечером флиртовала со всеми неженатыми мужчинами. И с Монтгомери в том числе. И с ним самим. Но как бы она себя ни вела, ни одна женщина не заслуживает подобного обращения.

Именно он виноват в том, что пригласил Монтгомери в Ирландию…

Перед его мысленным взором с головокружительной быстротой проносились образы: Монтгомери, с силой сжимающий Элис в объятиях, Монтгомери, бросающийся за ножом одновременно с ним самим, тело рулевого, выброшенное за борт в чернильные воды моря.

Девлин протянул ему стакан, и Алексей принял его, но видел он в это мгновение лишь Элис, соблазнительно улыбающуюся ему.

Ты пьяна, как матрос, Элис. И ты отправляешься домой.

Я не могу поехать домой, потому что пообещала Уильяму еще один танец — и прогулку в саду. Разве ты не заметил, какая сегодня красивая луна? Ее называют луной влюбленных, Алекси…

Молодой человек почувствовал, как вскипает кровь в его жилах, принося с собой желание разломать хоть что-нибудь, и немедленно. Конечно же Элис его не послушала! Она никогда его не слушала! Вместо этого она отправилась на террасу с Монтгомери, небрежно заигрывая с ним и не думая о последствиях. А теперь его рулевой мертв.

Он убил его из-за нее. И сделал бы это снова, если потребовалось бы, невзирая даже на то, что треклятый американец спас ему жизнь.

— Что ж, дело сделано, — проник в мысли Алексея голос Девлина. — Теперь этот негодяй покоится на дне Ирландского моря.

Алексей осушил стакан одним глотком. Рука его все еще дрожала. Бренди ничуть не способствовал ослаблению его напряжения.

— Это пройдет, — уверенно произнес его отец, отчаянно желая, чтобы так и случилось в действительности.

Молодой человек не поверил отцу. Никогда ему не забыть этого вечера — как и того, что случилось с Элис, а также своей роли во всей этой истории.

Клифф похлопал сына по плечу:

— Все кончено, Алекси, и бесконечное прокручивание в голове произошедшего вовсе не пойдет тебе на пользу. Нужно оставить прошлое позади. Мы никогда больше не заговорим об этой ночи — как и о Монтгомери.

Алексей вдруг понял, что ему нечего на это сказать. Он пребывал в состоянии такого сильнейшего напряжения, когда понимаешь, что никогда уже не сможешь забыться дарующим отдых сном.

Новая волна гнева накрыла его с головой, захватив врасплох.

Воспоминания вернулись снова, парализовав его: они с Монтгомери плечом к плечу в снегу за баррикадой из бревен, сражаются за свои жизни на берегу озера Гурон посреди бурана; они с Монтгомери в избушке, уже после битвы, потягивают виски, удивленные, что до сих пор живы, и посмеивающиеся над этим; они с Монтгомери на Гибралтаре в крошечной спальне в публичном доме, делят услуги сладострастной проститутки. А потом на его корабле, готовящемся к плаванию через залив Сундра. Дует сильный северо-восточный ветер, а они с Монтгомери наблюдают за поднятием последних парусов — марселей и бизаней, и рулевой усмехается. Позже, когда корабль обогнул мыс Явы и вышел в Индийский океан, они выпили по кружке рома, чтобы отпраздновать благополучное плавание через Китайское море…

— Алекси! — раздался над ухом голос Клиффа.

Содрогнувшись, молодой человек осознал, что находится в отцовской библиотеке, и почувствовал влагу на лице. Как оказалось, Монтгомери вовсе не был его другом.

Алексея замутило.

— Ты переживаешь сильнейший шок. Не так-то просто убить человека, — сказал Клифф. — Сынок, то был несчастный случай. Ты защищал Элис.

Алексей поспешно пересек комнату и вышел на ту же самую террасу, где он обнаружил Монтгомери с Элис. Его вырвало бренди. Когда желудок перестало выворачивать, он схватился руками за поручень и замер в ожидании, пока пройдет тошнота.

Он убил своего друга. Но американец в действительности таковым не являлся, правда же? Он был расчетливым охотником за удачей, и вдобавок порядочным грубияном, напавшим на беззащитную девушку.

Алексея переполняли чувства вины и гнева. Чертыхаясь, он со всей силы ударил кулаком по перилам. Ничего из этого вообще не должно было случиться! На глазах его снова выступили слезы. Будь проклят этот Монтгомери! Будь проклята Элис!

— Хочешь поговорить об этом? — спросил Клифф.

— Нет.

Гнев Алексея нарастал, но это было лучше — безопаснее, — чем вина. С гневом он может совладать. Молодой человек медленно повернулся и посмотрел в лицо отцу.

Взгляд Клиффа был пронизывающим.

— Ты имел право защитить Элис, сынок, — произнес он. — Но понимаю я и то, как близки вы были с Монтгомери. Вы были товарищами по плаванию.

Алексей содрогнулся, отчаянно стараясь сдержать снова подступающие к глазам слезы. Он доверял Монтгомери жизни членов своей команды и безопасность судна. Черт побери!

— Больше не имеет значения. Он мертв.

Клифф положил руку сыну на плечо:

— Никто тебя ни в чем не винит, и менее всего в том, что пытался сделать Монтгомери. Конечно же ты бросился бы защищать Элис. Ты заботился о ней с детства. Никогда не забыть мне того дня, когда мы приехали в Хармон-Хаус и ты впервые увидел ее. Какое у тебя тогда было выражение лица!

Молодой человек отпрянул, не желая сейчас об этом слушать.

— Ничего особенногона моем лице не было, черт побери! А если и было, то, вероятно, оттого, что она заигрывала со мной!

Клифф молча взирал на сына.

Алексей вскричал в досаде:

— Монтгомери мертв, а Элис нанесено оскорбление. Но завтра она снова примется флиртовать, будто ничего и не случилось. Погоди, сам увидишь!

Молодой человек едва отдавал себе отчет, как он зол на нее.

— Это несправедливо, и тебе отлично об этом известно, — спокойно произнес Клифф. — Нынешней ночью девушка будто в аду побывала и долго не сможет оправиться от пережитого потрясения.

Алексей был так разгневан, что едва мог соображать.

— Я предупредил ее не давать ему ложных надежд. Она хоть чему-нибудь когда-нибудь научится?

— Все мы извлекаем жизненные уроки, сынок, — мягко сказал Клифф.

Алексей быстро скрестил руки на груди.

— Но только не Элис, — яростно возразил он. — Эта девушка никогда не повзрослеет.

— Гнев твой вполне оправдан.

— Я взбешен! — закричал молодой человек.

Ему вдруг захотелось схватить Элис за плечи и трясти до тех пор, пока она не станет обычной женщиной, наделенной здравым смыслом.

— Я же предупреждал ее держаться подальше от Монтгомери! Я не доверял ему! Знал, что она зайдет слишком далеко. Как обычно, Элис послушала мое предостережение и сделала все с точностью до наоборот. Зная ее, я не удивлюсь, что именно она выступила инициатором того треклятого поцелуя. Черт бы их всех побрал!

— Возможно, для вас обоих настало время признаться в симпатии, которая тлела в ваших сердцах долгие годы, — в упор глядя на сына, произнес Клифф.

Сначала Алексей просто смотрел на отца, затем прорычал, явно чувствуя себя очень неуютно:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Отвернувшись от Клиффа, он принялся беспокойно расхаживать по террасе. Девлину нужно урезонить свою дочь, дисциплинировать ее, прекратить ее бесконечный флирт! Нужно немедленно выдать ее замуж! Элис уже доказала, что напрочь лишена здравого смысла, поэтому ей нужен муж, который станет присматривать за ней.

Алексей замер на месте и посмотрел на отца, который наблюдал за сыном, спокойно потягивая бренди.

Алексей поспешил вернуться в дом, и Клифф последовал за ним размеренным шагом.

Девлин сидел, глядя на свой пустой стакан, явно обдумывая произошедшее сегодняшним вечером. Джек беспокойно ходил по комнате.

— Как жаль, что не яприкончил мерзавца, — презрительно бросил Джек, сотрясаясь от гнева. — Те две ведьмы, вероятно, половине света растрезвонили о том, что сестра моя погублена. А она погублена, черт возьми! Теперь никто не захочет на ней жениться!

Джек прав, подумал Алексей. Напряжение его усилилось. Он счел своим долгом сообщить Девлину о встрече с миссис Кэри и леди О'Делл. Всю ночь его беспокоила мысль о том, что эти дамы большие сплетницы. Ему было совершенно очевидно, что Элис скомпрометирована.