Элоиза Джеймс - Обретая любовь

Гриффин думал, что, возможно, в мире нет ничего приятнее, чем держать на коленях собственную жену, уткнувшись подбородком в ее волосы и ощущая грудью ее дыхание.

Затем к ним прибежал Колин, прихватив с собой новорожденного братца, закутанного в розовое одеяльце.

Фиби поднялась, взяла у него вновь расплакавшегося Фреда и, устроившись с ним в другом кресле, стала кормить младенца грудью. Судя по аппетиту, тот намеревался стать великаном.

Колин меж тем доверчиво прильнул к плечу отца.

– Хорошо, что ты догадался принести сюда Фреда, – похвалил Гриффин, приобнимая его. – Молодец.

– Иначе было нельзя, – отозвался юный пират.

– Мужчина должен поступать так, как и надлежит поступать мужчине.

Фред рыгнул, и Колин сморщился.

– Может, он хоть завтра наконец уснет? Такое впечатление, что он вообще никогда не спит.

– Возможно, – сказал Гриффин, любуясь женой, ее светлыми волосами и контуром щеки, между тем как она нашептывала что-то их новорожденному сыну.

– Может, хоть теперь вы перестанете плодить детей? – со вздохом спросил Колин. – Ведь нас уже пятеро. Этого вполне достаточно.

Сердце Гриффина переполнялось ощущением тихого счастья. Все эти годы, находясь в море, он искал приключений, рискуя жизнью и заигрывая со смертью. Он полагал, что проявляет таким образом свою мужественность, но что такое быть настоящим мужчиной, ему стало понятно лишь по возвращении домой.

– Пятерка и мне кажется вполне подходящим числом, – проговорил Гриффин и затащил худощавое тельце Колина к себе на колени.

– Я уже большой, чтобы сидеть на коленках, – запротестовал было мальчик, пару раз дрыгнув ногами. Но затем положил голову отцу на плечо и вскоре уснул.

Протянув руку, Гриффин дотронулся до ладони жены.

– Я люблю тебя, – тихо произнес он.

Фиби ответила улыбкой. Сейчас она была красивее, чем тогда, когда они поженились, красивее, чем в тот момент, когда он вернулся с морей. И с каждым годом она будет становиться еще очаровательнее, и он будет любить ее еще больше.

– Черт… – проговорил Гриффин. – Фиби, я просто не знаю, что делать со своими чувствами к тебе.

Она опять улыбнулась, и ее глаза блеснули в лунном свете.

– Просто люби меня, Гриффин.

Он подтянул ее ладонь к своим губам.

– Это разумеется само собой, моя дорогая…

Фиби сузила глаза.

– Даже не смей…

– Моя дорогая Поппи, – тем не менее произнес он.

Нет ничего более раздражающего, чем не до конца «сшитая» история. Вы, вероятно, гадаете: кто же в результате выиграл пари? Кто из пиратов оказался более умелым соблазнителем, Гриффин или Джеймс?

Ответ может быть получен при сравнении успехов Гриффина с успехами Джеймса в романе «Герцогиня-дурнушка». В моей истории о «гадком утенке», где сводятся вместе герцогиня-«утенок» и пират, имеются также сюжетные повороты, почерпнутые из «Золушки», а еще – дуновения ароматов от Коко Шанель. Главная героиня здесь – остроумная и очаровательная герцогиня по имени Тео. Присутствуют также и Джеймс с Гриффином, которые бороздят моря-океаны – татуированные, мускулистые и чертовски привлекательные.

Август 1827 года

Арбор-Хаус, дом сэра Гриффина Берри

К десяти годам леди Грейс Рейберн имела ясное представление о своем месте в этом мире. Ее мать, герцогиня Ашбрук, позаботилась о том, чтобы четверо ее детей точно знали, как вести себя в любой мыслимой ситуации, ну а Грейс была вполне послушной и исполнительной старшей дочерью.

Она обладала безупречными манерами, никогда не садилась на траву, не лазила по деревьям и вообще вела себя так, как и надлежит юной представительнице аристократического сословия. Она бегло говорила на трех языках, играла на фортепиано, а также писала маслом – пейзажи у нее не слишком получались, однако портреты удавались на удивление хорошо. Еще она была добра к прислуге, пожилым людям и животным.

В общем, Грейс представляла собой несколько скучноватую личность.

А вот ее младшая – на два года – сестра Лили была совершенно другой. Та никогда не ходила, если можно было пробежаться, постоянно рвала свои платья, проливала молоко, а на окружающих взирала без всякого почтения и вроде бы даже с насмешкой. Она не соблюдала никаких правил, в том числе и предписанных матерью.

Их отец утверждал, что Лили является природной стихией, и после нескольких лет наблюдения за сестрой Грейс поняла, что тот имеет в виду. Поскольку Лили была младшей, от нее не требовалось хорошее поведение. В младенчестве ее находили очаровательной, сейчас же, в возрасте восьми лет, просто восхитительной.

Однако имелось и преимущество в том, чтобы не находиться в центре внимания, как это было с сестрой. Никем не замечаемая, Грейс могла сидеть где-нибудь в уголке и наблюдать за людьми – за изменением выражения их лиц, движением губ при разговоре, за тем, как они моргают и морщатся. Она также подмечала, как по-разному взрослые общаются с ней самой и с той же Лили.

И будучи при своей невзрачности и скромности очень смышленой, Грейс в итоге пришла к заключению, что для нее плохое поведение – дело рискованное. Не обладая смазливой внешностью, она не могла, как и сестра, рассчитывать на безоговорочную симпатию и всепрощение окружающих.

Поэтому Грейс жила, стараясь не выделяться, до одного августовского вечера, когда они всей семьей гостили в Арбор-Хаусе, загородном доме сэра Гриффина Берри. Сами Берри проводили в их имении Рейберн-Хаусе каждый декабрь, а они, в свою очередь, каждый август приезжали к ним, и так происходило всегда, сколько Грейс себя помнила.

В течение всего года порядок у них в Рейберн-Хаусе поддерживался более чем сотней слуг, которые изо дня в день обеспечивали герцогу, герцогине и их четырем детям комфортное бытие. Однако в августе бо́льшая часть прислуги отпускалась на побывку по домам, практически вся мебель накрывалась чехлами, и огромный особняк погружался в спячку. Ну а Грейс с семьей отправлялась в Арбор-Хаус, где имелось всего лишь двадцать слуг, чтобы позаботиться обо всех – то есть о сэре Гриффине, его жене и их пяти детях, а также о герцоге и герцогине с их четырьмя детьми.

Поэтому здесь царил почти что хаос, и это было здорово. Герцогский выводок на протяжении всего года грезил об очередном визите сюда. Они мечтательно говорили о тех днях, когда с утра до вечера могли плескаться в озере, о вкусном воздухе, напоенном запахом свежескошенного сена, и о возможности принимать ванну куда реже, чем у себя дома.

В Арбор-Хаусе в детской властвовала местная Нянюшка, и няни семейства Рейбернов ее побаивались. Миссис Макджилликадди полагала, что за детьми, в том числе за юными лордами и леди, не нужен слишком пристальный надзор. Здесь было очень мало горничных, ни одного лакея, и их родители устраивали вместе с ними пикники прямо на траве. В обычной жизни герцогиня и помыслить не могла о том, чтобы усесться на расстеленное покрывало и вкушать что-то под открытым небом. Для нее, как и для Грейс, подобное было неприемлемым.

Но когда обе семьи собирались вместе, ситуация в корне менялась. Сэр Гриффин и отец Грейс когда-то на пару пиратствовали, бороздили океаны и нередко рассказывали о морских сражениях, а иногда даже брали в руки рапиры и устраивали перед собравшимися показательные поединки.

Но и в такие моменты для Грейс было гораздо интереснее смотреть на Колина. Потому что она считала старшего сына сэра Гриффина самым красивым мальчиком во всей Англии. Он был высоким, стройным, с буйными каштановыми волосами и волевым подбородком, его плечи уже обретали решительный разворот, но больше всего Грейс привлекали его глаза. Они имели голубой оттенок, как у барвинка, и этот цвет ей никак не удавалось передать на холсте, сколько бы она ни смешивала краски.

В своем мнении Грейс была не одинока. Даже ее мать, которую многие называли самой элегантной женщиной Англии, со смехом говорила, что если бы ее представили Колину в более раннем и впечатлительном возрасте, то она, возможно, и не взглянула бы в сторону своего нынешнего мужа. При подобных заявлениях герцог начинал рычать и, подхватив жену на руки, делал вид, будто собирается утащить ее в свое пиратское логово.

Кроме того, Колин был самым добрым мальчиком из всех, кого знала Грейс. Однажды, когда она была совсем маленькой и, упав, ободрала коленку, он обмотал ссадину своим носовым платком и заверил ее, что она очень отважная. И с тех пор Грейс действительно ощущала в себе отвагу.

Правда, сейчас, когда Колин вырос и ему исполнилось шестнадцать, она уже робела усесться к нему на колени, как это делала Лили. Хотя чуть раньше в этот вечер все же прислонилась к его плечу, пока он рассказывал историю про морского дракона и пиратские сокровища.

А посреди ночи Грейс была разбужена стоном, донесшимся из-за стены, возле которой стояла кровать. Ее комната находилась рядом со спальней Колина, и этот звук исходил оттуда. В некотором беспокойстве Грейс села в постели.

Леди ни в коем случае не должна входить в покои джентльмена… Это являлось одним из основных и важнейших правил, внушенных ей матерью.

Однако Колин был для нее почти как брат.

И когда стон повторился, Грейс соскочила с кровати и без лишних раздумий направилась в соседнюю комнату.

– Колин, – прошептала она, дотронувшись до его плеча. – Что случилось?

– Мне жарко, – отозвался он, прерывисто дыша. – Ужасно жарко.

Грейс направилась к тазику с водой, обмакнула и выжала тряпку, вернулась с ней к кровати и обтерла лицо Колина, стараясь не намочить постельное белье.

– Я позвоню прислуге, – сказала она, помещая аккуратно сложенный кусок ткани на его лоб.

– Никто не придет, – с очередным стоном проговорил Колин. – Наша Нянюшка слишком стара, чтобы подниматься среди ночи.