– С кем? – не поняла Фиби.

– С представителями высшего света, – пояснил Гриффин.

Ее губы слегка скривились.

– Никогда не участвовала в их суетной жизни. У меня есть семья и подруги.

– Ты не вращаешься в высшем свете? – удивился он. – Но ведь ради этого ты и вышла за меня.

– Ошибаешься, – возразила она. – Ради этого тебя купил мой отец, но я его сильно разочаровала. Я не смогла бы стать своей в аристократическом обществе, да и не хотела этого.

– Фиби, – как можно мягче произнес Гриффин, – хочешь ты того или нет, но ты являешься леди Берри.

Она пожала плечами.

– Тех, кто мне дорог, это ничуть не интересует. И пожалуйста, не величай меня этим титулом. После четырнадцатилетней разлуки я не считаю себя твоей женой.

Гриффин перенес вес тела на другую ногу. Он уже не пытался скрывать боль.

– Так что случилось с твоей ногой? – спросила Фиби. – Акула укусила? Или получил ранение в бою? Вижу, ты испытываешь немалые страдания. Со временем твое состояние, надеюсь, улучшится?

– Нога-то у меня в целости, вот только бедро было порезано саблей, и рана воспалилась. Но день ото дня нога приходит в норму.

Фиби тоже шевельнулась в кресле, словно испытывая боль из сочувствия к нему.

– Я благодарна тебе за снисхождение к моим детям, но я все равно не хочу быть твоей женой. – Она сказала это тихо, но твердо, как будто решение насчет их брака зависело исключительно от нее. – И этот дом купил не ты, а я, – добавила она. – Мой отец оставил мне приличное состояние. Ты сможешь легко убедиться, что я не прикасалась к тем деньгам, которые мистер Петтигру клал на мой счет.

В третий раз за сегодняшний день Гриффин осознал скудность своего лексикона. Да и что может сказать мужчина, узнав, что его жена многие годы ничего от него не принимала? Что она не только отвергала его финансовую поддержку, но и вообще не нуждалась в нем? Пронзившее его чувство обжигало, точно струя расплавленного свинца, от него перехватывало дыхание.

– Но почему? – вымолвил он.

Взгляд Фиби ни в коей мере не был извиняющимся.

– Потому что я не желала жить на средства, добытые грабежом.

– В таком случае тебе приятно будет услышать, что моя пиратская добыча давно уже растрачена. То, что я имею сейчас, частично заработано каперством (а это отнюдь не пиратство), но по большей части является доходами от импортно-экспортных перевозок.

– Не важно… Я не хочу быть женой пирата.

Гриффин резко поднялся с кресла.

– Поздно спохватилась, моя дорогая Поппи.

– Меня зовут Фиби! – напомнила она.

Он приблизился, нависнув над ней.

– Ах да, я забыл.

Фиби запрокинула голову, глядя на мужа, однако в ее глазах не было ни капли страха. Хотя последний десяток лет здоровые мужики буквально трепетали в его присутствии. Заметив его татуировку, они готовы были обмочиться в свои бриджи.

Но с Фиби, его женой, ничего подобного не происходило.

– Отойди! – потребовала она. – Меня ты не запугаешь!

– Похоже, что так.

Его кровь чуть ли не бурлила от возбуждения. Быстрым движением он подхватил Фиби на руки и опрокинул на кровать – так, что та не успела и ахнуть.

– Прекрати немедленно! – Фиби уперлась ладонями ему в грудь и попыталась оттолкнуть.

От нее пахло розами, увлажненными летним дождем, – исконно британский аромат, который Гриффин успел подзабыть. Опершись на локти, помещенные по обе стороны от головы Фиби, и глядя сверху вниз на ее негодующее лицо, он отчеканил:

– Я хочу, чтобы ты оставалась моей женой.

– Даже пираты не всегда получают желаемое!

– Но почему? – Он уткнулся носом ей в шею и ощутил, как все ее тело откликнулось на это прикосновение. – Ты нравишься мне, ты чертовски привлекательна. Почему бы не сохранить наш брак?

– Потому что я этого не хочу! – почти выкрикнула она.

– Как ты можешь знать, даже ни разу не попробовав?

– Я не хочу ничего пробовать! Как ты не понимаешь?.. У меня своя жизнь… Дети, подруги… И тебе здесь не место!

Эти слова прорвали пелену возбуждения и остановили его руки, уже тянущиеся к ее груди.

Ему здесь не место?..

Раньше слово «дом» мало что значило для него, было пустым звуком. Он не принадлежал к миру своего отца со всеми этими титулами и аристократическим этикетом. Отныне и привычный корабль не являлся больше его домом – с той жизнью покончено.

Символом его нового дома стала Поппи… вернее, Фиби… хотя она и не хотела этого признавать.

Гриффин поднялся на ноги. Фиби, чьи волосы разметались по покрывалу, казалась такой уязвимой и невыносимо соблазнительной. Его пальцы подрагивали от желания ласкать ее, пока она не возбудится так же, как и он.

В отличие от той первой брачной ночи, на этот раз его плоть отвердела, едва Фиби вошла в комнату.

– Что ж, хорошо… – Он шагнул назад.

Фиби села на кровати с выражением облегчения на лице.

– Гриффин, в Лондоне тебе будет лучше. Там более изощренная публика, чем здесь. Там, возможно, никто и внимания не обратит на твою татуировку.

Гриффин рассмеялся. В таком же духе кто-нибудь мог бы уверять того или иного купца, беспокоящегося за свой товар, что пиратов поблизости и в помине нет.

– Здесь тебе будет ужасно скучно, – продолжала убеждать Фиби.

У него тем не менее не было сомнений, что до конца жизни он проживет именно здесь. Если только Арбор-Хаус не станет слишком тесным для всех детей, число которых, как он надеялся, еще увеличится.

– Наверное, мне действительно стоит нанести визит своему отцу, тем более что Вулфорд-корт отсюда недалеко. – Он увидел, как просветлел ее взор, и добавил: – Но к ужину я вернусь, если тебе, конечно, не жалко для меня еды. Тебя, кстати, не огорчит, если отец отречется от меня? Мне кажется, такой вариант возможен.

– Не огорчит, – отозвалась Фиби. – Но мое мнение не имеет никакого значения.

– Ты моя жена, и твое мнение для меня важно.

Их взгляды встретились, и Гриффин постарался безмолвно, одними глазами донести до нее, что ни при каких обстоятельствах не согласится на расторжение брака.

Она сглотнула, как видно, поняв этот посыл.

– Я твой муж, Фиби, – произнес он. – Возможно, наш брак не подтвержден пока соитием, но это произойдет сегодня ночью.

– Гриффин, ну зачем я тебе нужна? – почти прошептала Фиби. – Ты… дети… Ну какая из меня леди? Из меня не получится настоящей виконтессы.

Гриффин не сдержал улыбки.

– Ты думаешь, из меня получится образцовый виконт? Не переживай, оскандалимся вместе. Мне, конечно, хочется своих кровных детей, но я не против того, чтобы мой титул унаследовал Колин. Поскольку, благодаря именно твоему приданому, мой отец вылез из долгов, ты в праве сама избрать преемника. Так оно и произойдет.

– По поводу детей…

Гриффин приложил палец к губам Фиби, прежде чем та успела высказать свои соображения или извинения. Он не хотел слышать об отце ее детей, по крайней мере сейчас. Тот человек уже мертв.

– Ты нужна мне, Фиби. – В его голосе пробилась хрипотца, что звучало весьма красноречиво.

Она бросила на него обеспокоенный взгляд, судорожно глотнула, и это перекатывание по ее нежному горлу вызвало в нем новый прилив вожделения. Да что с ним такое творится?..

– Моя мать… я… – На несколько секунд Фиби умолкла. – Ну хорошо.

Создавалось впечатление, будто она снова, во второй раз, принимает его предложение. Хотя первого как такового и не было. Их брак стал сделкой между их отцами, которые обсуждали главным образом приданое и прочие финансовые аспекты.

Теперь же все решалось непосредственно между мужчиной и женщиной.

– Я, конечно, не идеальный вариант, – озвучил Гриффин свои мысли. – Несколько лет я провел по ту сторону закона и обладаю свирепой натурой. Кроме того, хромаю, татуированный, со шрамами.

Фиби окинула его взглядом с головы до ног.

– Мне нет дела до твоих шрамов, Гриффин, меня беспокоит другое. Я подозреваю, что у тебя имеется нечто вроде гарема. Я здесь этого не потерплю. Ты должен не только быть законопослушным, но и держаться подальше от других женщин.

Он едва удержался от улыбки. Надо же, какая строгая… Это даже возбуждало.

– Отныне, Фиби, других женщин для меня не существует. Даже если я вдруг встречу кого-то по имени Поппи. Ну а грабеж сам по себе никогда не был для меня интересен.

Она кивнула, и Гриффин подал руку, чтобы помочь ей подняться. У него, конечно, было немало женщин за последние четырнадцать лет – что правда, то правда. Но ни одна из них не зацепила его так, как Фиби. Должно быть, наличие свидетельства о браке имеет какое-то магическое воздействие.

– Если хочешь, я съезжу к твоему отцу вместе с тобой. Так сказать, в качестве буфера.

Это было довольно неожиданно.

– Нет, не нужно, – ответил Гриффин. – Полагаю, у тебя есть дела и здесь, при детях.

Фиби совершенно не походила на его собственную мать. Он имел счастье лицезреть виконтессу не чаще раза в неделю. Не то чтобы он так уж скучал по ней – как можно скучать по человеку, с которым почти не знаком?

– Нянюшка вполне способна уложить детей самостоятельно.

– Я вернусь к ужину, – повторил Гриффин.

Он поменял позу, но на сей раз вовсе не для того, чтобы унять боль в ноге. Он чувствовал себя несокрушимым, как скала – по той лишь причине, что его жена смотрела на него так, будто действительно беспокоилась о нем.

– Мы должны заняться… этим самым… именно сегодня ночью? – спросила Фиби и опять сглотнула.

Воображение Гриффина практически не покидали картины того, как он опрокидывает жену на кровать и срывает с нее одежды. Сознание предлагало с десяток доводов к тому, чтобы овладеть Фиби без промедления, как подобает всякому уважающему себя пирату, однако ее глаза останавливали его. Они были темными от внутреннего напряжения. Фиби, конечно же, не хотелось заваливаться в постель с бесцеремонным и грубым чужаком, нагрянувшим к ней в дом и объявившим себя ее мужем.