Эйден улыбнулась мужу.

— Помнишь время, когда мы только поженились? — напомнила она. — Ты тоже давал рукам волю.

— Не только рукам, милая.

— Конн! — Она и впрямь покраснела.

— Эйден, — сказал лорд Блисс жене, — я не так стар, чтобы забыть о самом приятном способе провести снежный день. — Он поймал ее за руку. — Пошли, женушка! Почему только наша дочь и ее молодой муж будут получать удовольствие от приятного времяпрепровождения?

— Конн! Что, если мы понадобимся детям? — возразила она.

— Если я знаю наших сыновей, дорогая, а я их знаю, Колин и Пейтон проведут свой день, греша с нашими хорошенькими горничными. Джемми будет возиться на псарне с новым пометом щенков. Госпожа Мегги проведет свое время, прихорашиваясь перед зеркалом и мечтая о том дне, когда мы позволим ей вернуться ко двору. Им ты не нужна, Эйден, но мне нужна! — страстно объявил он.

— Ну, милорд, — сказала она, перегибаясь к нему через стол, — разве я не была всегда доброй и самой послушной женой?

— Не всегда, — он засмеялся. Эйден шутливо замахнулась на мужа.

— Негодяй! Я была самой лучшей женой для тебя. — объявила она.

— Тогда как ты посмела сейчас отказать мне? — спросил он мрачно.

Леди Блисс встала из-за стола и села мужу на колени.

— Милорд, — пробормотала она обольстительно, — кто же тут сказал что-то об отказе? — Ее быстрые пальцы расстегнули кружева на его шее, и, наклонившись, она поцеловала пульсирующую жилку.

Конн глухо заворчал. Обхватив жену руками, он встал, качая ее как в люльке.

— Ты флиртуешь со мной! Я собираюсь поиграть с тобой в любовь со всей энергией, которой обладает наш новый зять! Эйден улыбалась, уютно устроившись у него на руках.

— А почему бы тебе не изобразить молодого мужа, Конн, любимый? — тихо спросила она. — Всю нашу совместную жизнь я чувствовала себя невестой. — Она провела губами по его рту и смотрела на него мягкими, любящими серыми глазами.

Через мгновение большой зал Перрок-Ройяла опустел, тишину комнаты нарушали только громкое потрескивание дров в камине, вой ледяного ветра над домом и мягкое шуршание снега за окнами, который падал, образуя сугробы на каменных карнизах.

Вошла служанка из буфетной, чтобы собрать тарелки и кубки с высокого буфета. Она удивленно огляделась по сторонам. В большом зале всегда кипела жизнь, особенно в непогоду, и она удивилась, куда все подевались в такое унылое утро, но, пожав плечами, она вспомнила о своем положении. Не ее дело было задаваться вопросами о том, что делают господа. Она собрала тарелки, кубки и ножи, торопясь попасть на кухню, где кухарка, находясь в отличном расположении духа, раздавала остатки свадебного марципана тем, кто пользовался ее благосклонностью. До служанки дошли слухи, что камеристка леди Бурк, Нен, должна стать новой экономкой в Клерфилде и что Нельда была назначена главной камеристкой ее светлости. Некоторым везет во всем, подумала служанка, торопливо спускаясь по каменным ступеням в теплую кухню.

Глава 17

Патрик Бурк сдался доводам своей жены. Он предлагал сначала поехать домой в Клерфилд, а потом весной, когда путешествовать будет проще, ехать ко двору. Но Валентина не согласилась ни с одним из его предложений.

— Весной будет слишком поздно! — объявила она. Когда он спросил ее, что она имела в виду, Валентина с растерянным видом ответила:

— Я не могу объяснить этого, Патрик. Это просто предчувствие. Я должна ехать сейчас!

— Хорошо, голубка, тогда мы поедем сейчас, — сказал он ей, потому что Валентина не была избалованным человеком, который всегда делает по-своему. Это была разумная просьба.

Сводный брат лорда Бурка, граф Линмут и его семья должны были ехать к себе домой в Девон, на юг. Они приезжали на Рождество и остались на свадьбу Патрика и Валентины. Братья решили ехать вместе.

Третий сын леди де Мариско, лорд Роберт Саутвуд, обладал самым высоким и самым старинным титулом по сравнению с остальными. Это был приятный мужчина с мальчишеским выражением лица, несмотря на то, что ему шел сороковой год. Он был отцом восьмерых детей, трое старших были от его первой жены, которая умерла при родах третьей дочери меньше чем три года назад. Две старшие дочери, Элизабет и Кэтрин, недавно вышли замуж и были счастливо устроены. Третья дочь Анна, которой было шестнадцать, должна была выйти замуж летом.

Пятеро младших детей графа были от его второй жены, на которой он женился по любви. Красивая графиня Линмут была бедной сиротой, находившейся под покровительством королевы, когда Робин Саутвуд заметил ее. Познакомившись с ней, он уже не смог не жениться на ней, что он и сделал, получив на это благословение королевы. Ни один из них не пожалел о скоропалительном браке, и многие завидовали их счастью. Их детьми были Джеффри, 13 лет, Джон, 11 лет, Чарльз, 8 лет, шестилетний Томас и трехлетняя Лора.

— Мы можем ехать в моей карете, — сказал граф, — она больше, и пружины у нее лучше, чем у твоей. Дети могут поехать в твоей.

— Нет уж спасибо, брат, — ответил лорд Бурк. — Я только что закончил переделку кареты и снаружи и изнутри, и я не намерен позволять твоим отпрыскам с их грязными руками портить мои новые сиденья из красного бархата. Дети могут поехать в твоей карете, а ты и Эйнджел можете ехать с нами.

Робин Саутвуд засмеялся.

— Мне придется отдавать свою карету в ремонт после того, как эти разбойники совершат без присмотра путешествие до Лондона.

— Папа! — Лицо Анны Саутвуд было негодующим. — Ты же не думаешь, что я поеду в карете одна вместе с моими четырьмя братьями, правда?

— Может быть, ты предпочтешь ехать на крыше? — пошутил ее отец.

— Это было бы гораздо предпочтительнее, милорд, уверяю вас! — дерзко ответила Анна.

Графиня Линмут приняла сторону своей падчерицы:

— Я договорилась, что мы возьмем небольшую карету у твоей бабушки, Анна. Если ты не возражаешь против того, чтобы разделить карету с маленькой сестрой и с ее нянькой, тогда, возможно, тебе будет удобнее ехать с ними. Но помни, девочка, что карета маленькая.

— Нет, мама, мне будет гораздо лучше с Лорой и Юдит, чем в компании моих грубых, горластых братьев, — сказала ей Анна благодарно.

Четвертого января новобрачные вместе с графом и графиней Линмут и их семьей отбыли в Лондон. Они ехали, сопровождаемые восемью телегами с багажом, множеством слуг, запасными лошадьми и теплыми пожеланиями своей семьи.

Наблюдая за их отъездом, лорд Блисс заметил жене:

— Ну, любовь моя, нам осталось позаботиться только о мальчиках и о Мегги.

— Думаю, что нам недолго осталось беспокоиться о Мегги, — сказала Эйден с улыбкой. — Однако с мальчиками другое дело. Джемми, конечно, еще мал. Пейтон попросит руки у госпожи де Бун, в этом я не сомневаюсь, как только та расстанется со службой у королевы. Мы должны что-то сделать для них, Конн. У госпожи де Бун нет состояния, которое она может дать Пейтону в качестве приданого, а он младший сын без права наследства или права на собственность. Это должна была принести ему жена, но сердце Пептона не хочет принимать в расчет практические соображения.

— Выставляется на продажу Уотерсайд, — сказал Конн жене. — Последний человек в семье только что умер. В поместье есть большой дом и больше сотни акров земли. Это прекрасный подарок для Пептона и его жены. Но что насчет Колина? Его, кажется, устраивает то, что у него много привязанностей, а ведь его обязанность в качестве моего наследника состоит в том, чтобы найти себе жену и остепениться, — озаботился лорд Блисс.

— Он весь в тебя, — засмеялась Эйден. — Ты помнишь дни, проведенные при дворе? «Самый красивый мужчина при дворе»— так тебя называли, и все женщины ставили себя в глупое положение из-за тебя. Королева обожала тебя, и ты даже переспал с ее кузиной, Леттис Кноллиз, если память не изменяет мне. Колину только двадцать один. Пусть он перебесится, как и ты, любимый.

— Тем не менее Пейтону вот-вот исполнится двадцать, и он уже нашел себе жену, — пожаловался лорд Блисс.

— Пейтону повезло. Мы не должны торопить Колина. Вспомни, чего мы добились, приставая к Валентине с замужеством только потому, что она старшая дочь. Колин найдет свою любовь, но найдет ее только в свое время. Скоро будет новый король и новый двор. Перед холостым молодым джентльменом, несомненно, откроются большие возможности.

— Ты думаешь, Бесс скоро умрет? — спросил лорд Блисс жену.

— Я не видела королеву много лет, Конн, но слухи не обнадеживают, и ты не забывай, что ей уже семидесятый год. Она никогда не отличалась крепким здоровьем, и оно подвергалось многократным испытаниям в течение всей ее жизни. Думаю, что у нее никогда не было по-настоящему свободного времени для отдыха.. Почти все, кого она любила, умерли, и ей должно быть очень одиноко. Я не думаю, что она протянет долго, — грустно сказала Эйден, которая, как и ее муж, любила королеву, и оба они были ее должниками за то, что она устроила им счастливый брак.

Королева в самом деле чувствовала себя плохо. У нее была сильная простуда, и суставы действовали так плохо, как никогда раньше. В течение многих лет она не брала в руки зеркала, однако сейчас часто всматривалась в него, дивясь отражению старческого лица, которое смотрело от туда. Она больше не узнавала себя. В душе она была молодой. Что случилось с ее внешностью? Ее не порадовало Рождество, которое вместе с Днем весны было ее любимым праздником. Зима началась рано и была особенно скверной.

Ее фрейлины следили за ней с возрастающей бдительностью. Остальные придворные следили за появлением первых определенных признаков ее приближающейся смерти, нетерпеливо ожидая начала новой эры. Стервятники не могли одурачить ее, и ее терпимость, которая никогда, даже в дни ее юности, была не очень присуща ей, исчезла совсем.

В хорошие дни королеве хотелось, чтобы Всевышний подарил ей еще десять лет, просто для того чтобы насолить хищникам, которые так омерзительно дожидались ее смерти. До нее дошли слухи, что Яков Шотландский уже собрал пожитки в ожидании ее смерти. Как бы ей хотелось продержать его в северном королевстве еще несколько лет! Ее настроение на некоторое время улучшилось, когда ее астролог доктор Ди вернулся из путешествия по Польше. Но доктор Ди посмотрел на Елизавету, на ее придворных, выглянул из окон дворца на проливной дождь и без обиняков сказал, чтобы королева «остерегалась» Уайтхолла с его сумрачностью и сыростью. Елизавета, более беспокойная, чем прежде, приказала двору переехать во дворец Ричмонд за реку в Суррей.