Она зашла слишком далеко. Он чувствовал, как приближайся развязка, и не мог остановить ее приближение. Не в силах остановить женщину! Что делать? Силон швырнуть ее под себя, туда, где было ее место, и входить в ее мягкие глубины снова и снова, пока оба они не будут удовлетворены! Времени не оставалось! Ею страсть вырвалась из него, извергнувшись в воздух, упала горячей росой на его беспомощное тело, на ее руку, сжимавшую его член.

Он застонал от облегчения и стыда и выпустил из губ ее сосок. Он чувствовал себя полностью опустошенным ее страстью.

— Вот на что это было похоже, Патрик! — Ее горький голос обжег его. — Ты понимаешь? Вот приблизительно так я была вынуждена против своей воли отдаваться Чикала-заде-паше! Я ненавидела это! Я ненавидела его! — надломленно выкрикнула она, отчаянно зарыдав.

Он чувствовал себя почти таким же страдальцем, как, должно быть, чувствовала себя она. Он действительно понял это только сейчас. Патрик притянул жену к себе и сделал все, чтобы она успокоилась.

— С нами этого никогда не произойдет, голубка, — уверял он. — Так никогда не будет, потому что мы любим друг друга, Вал, а люди, любящие друга друга, разделяют взаимные страсти. Ах, милая, разве ты забыла время, когда я прогнал твои страхи после твоего мучительного приключения с Тимур-ханом?

— Это… кажется, все это… было так давно, — всхлипнула она, уткнувшись ему в шею.

— Ты слишком молода, любовь моя, чтобы иметь такую короткую память, — ласково посмеялся он. — Позволь мне освежить твою память. Но сперва, моя дорогая, я предлагаю смыть с нас следы этого происшествия. Ты отпустишь меня, милая? — Его голос был спокоен, но в нем слышался смех, потому что Патрик быстро обретал равновесие.

Поняв, что она натворила, Валентина скатилась с него и свернулась клубочком на краю кровати, чтобы не смотреть на него. Но Патрик не принял этого. Он потянул ее и заставил подняться, провел через комнату к камину, около которого на столе стоял серебряный таз. На горячих углях в углу камина стоял большой глиняный кувшин с водой. Наполнив серебряный таз теплой водой, он взял ее руку и погрузил ее в воду.

К Валентине начало возвращаться самообладание.

— Это я должна обслуживать тебя, Патрик, — проворчала она.

— Мы будем обслуживать друг друга, голубка, — ответил он, целуя ее в кончик носа. Валентина взяла мягкую тряпку, которая была аккуратно сложена возле таза. Она намочила ее, потом отжала и начала протирать его тело. Он стоял совершенно неподвижно, пока она вытирала следы его страсти. Закончив, она тщательно вымыла руки в душистой воде.

Когда она отложила мягкую тряпку, он обнял ее и ласково сказал:

— Я люблю тебя. Вал. Никогда не забывай об этом. Потом он отвел ее обратно на кровать, где они обняли друг друга, укрывшись толстым одеялом.

— Теперь, моя женушка, мы разделим нашу страсть так, как должны сделать влюбленные друг в друга люди. Если я завоюю тебя, моя прекрасная Валентина, значит, и ты завоюешь меня.

Она слегка дрожала, когда его руки запутались в темной гриве ее волос. Его губы нежно потерлись об ее рот, и она тронула кончиками пальцев его лицо. Он улыбнулся ей ласковыми аквамариновыми глазами, полными нежности. Когда она притянула его голову, чтобы поцеловать, его тепло окутало ее, и она, наконец, почувствовала себя в безопасности.

— Я хочу тебя, — тихо сказал он.

— Я хочу тебя, — ответила она, задыхаясь. Его горячий взгляд заставил ее ослабеть от нахлынувшего желания. Он нежно баюкал ее и начал ласкать ее груди. Она потянулась и поцеловала его, ее пальцы чувственно массировали его шею, пока они целовались. Валентина почувствовала, как твердеют ее груди, как горят соски под его ласками. Она глубоко вздохнула и неожиданно поняла, что ее нежно повернули на живот, и он стал целовать ее спину. От удовольствия по ее спине побежали мурашки.

— Ах, милый, — пробормотала она, — ты так замечательно нежен. — Его губы скользнули по холмикам ягодиц, и Валентина закрыла глаза, вздыхая, уткнувшись в подушки, позволив теплу его обожания поглощать ее, чувствуя, как его губы скользят по задней стороне ее колен, по икрам, по ступням.

Она снова перевернулась на спину, и он целовал по очереди ее ноги, его губы заскользили вверх по ее ногам. Он тыкался носом в ее колени, целовал шелковую кожу ее бедер.

— Полюби меня там, — тихо попросила она, пронзительно вскрикнув, когда он исполнил ее просьбу, на долгое сладкое мгновение зарывшись лицом под ее лобком, вдыхая ее замечательный, возбуждающий запах. Его пальцы ласково раскрыли ее скрытое таинство, ее маленький драгоценный камень, который уже стал влажным, набух и пульсировал от удовольствия при прикосновении.

Он высунул кончик языка и ласково водил им вокруг ее жемчужины. Валентина вздрогнула, молчаливо призывая его снова ласкать ее самое тайное сокровище. Ей казалось, что душа ее отделяется от тела, и она наблюдала полуприкрытыми глазами, как он ласкал ее языком и губами, пока в ней не взорвалось затопившее ее наслаждение, которое, как она теперь понимала, ей мог доставить только Патрик. Такое наслаждение охватывает женщину, совершающую акт любви с мужчиной, которого она любит и который любит ее.

— Патрик! — прошептала она настойчиво. — Войди в меня, дорогой! Я не могу больше терпеть! Я люблю тебя до безумия!

Ее прямые и откровенно эротические слова необычайно возбудили его. Он подтянулся, чтобы их лица оказались вровень, его большое тело накрыло ее. Его голос срывался от желания, когда он попросил ее;

— Возьми член рукой, голубка, и сама направь его во врата рая! — Почувствовав, как ее пальцы крепко обхватили его член, он громко застонал. Она направляла его, и, чувствуя ее приглашающее тепло, он медленно вошел в нее, ее мягкая глубина захватила его в страстные тиски.

Когда же их глаза встретились, казалось, что время остановилось, и Валентина прошептала:

— Люби меня, Патрик! Люби меня, мой дорогой муж! Он начал двигаться, пытаясь быть нежным, однако был не в состоянии двигаться медленно, потому что она возбудила его необыкновенно. Он с яростью вонзился в нее, двигаясь то вверх, то вниз. Она, сгорающая от своего собственного желания, с силой бросалась ему навстречу, оставляя следы от ногтей на его широкой спине, а ее голова металась то назад, то вперед по подушкам. Сейчас им обоим некуда было отступать. Их держало в плену раскаленное добела желание, и им было все равно, где оно кончится. Они были вместе. Все остальное не имело значения.

Она взлетела вместе с ним точно так же, как она взлетала много месяцев назад в покрытой войлоком юрте в крымских степях. Ее сердце было так наполнено любовью к этому мужчине, который был ее мужем, что ужасные воспоминания ° Чикала-заде-паше померкли. Тетя Скай была права!

Валентина была едина с Патриком. Вместе они составляли одно целое. Порознь этого ощущения не добиться.

— Патрик! Патрик! Патрик! — захлебываясь, повторяла она его имя в сладостной молитве.

— Любимая! — стонал он. — Ты похитила мою душу! Как я люблю тебя, Вал! Как я люблю тебя! — Его оргазм взорвался в ней, наполнив ее сладостным удовлетворением.

Всю ночь они любили друг друга, безумно отдаваясь поцелуям и ласкам. Вконец измученные, они задремали, обняв друг друга и на время успокоившись.

Они проснулись через час после рассвета и увидели, что идет снег.

— Проклятье! — бурчал Патрик, когда они сидели за завтраком в большом зале Перрок-Ройяла. — Я надеялся уехать в Клерфилд сегодня утром.

Его жена покачала головой:

— Мы должны сначала отправиться ко двору, милорд. Я обещала королеве, что приеду к ней, как только вернусь, а я вместо этого поспешила домой, чтобы мы могли пожениться. Кроме того, ты сказал, что дом в Клерфилд был долго закрыт. С твоего разрешения я хотела бы отправить на покой двух твоих старых слуг и назначить Нен экономкой. Когда буран прекратится, она попросит у моей матери нескольких горничных и сможет поехать в Клерфилд, чтобы привести дом в порядок. В деревне она сможет нанять девушек и молодых парней и обучить их.

— Отличная идея, — одобрила Эйден. — К тому времени, как вы завершите свой визит вежливости к бедной королеве и вернетесь, Клерфилд будет готов принять вас. Меня радует, что ты проявляешь столько здравого смысла, Валентина, — закончила ее мать, улыбаясь.

— Я управляла своим домом и раньше, мама, — напомнила ей Валентина. Она повернулась к Патрику. — Мой план устраивает тебя, милорд? — ласково спросила она.

Вид у лорда Бурка был несколько растерянным, к большому удовольствию его дяди. Он беспомощно кивнул, и Конн не смог удержаться от смеха.

— Ну, — спросил он племянника, который был сейчас его зятем, — удивляешься, что тебя перехитрили, паренек? Выросший в этой семье, ты должен знать, как дамы руководят делами, причем самым важным делом являются их бедные, беспомощные мужья!

— Как тебе не стыдно, милорд, — выбранила его Эйден, но маза ее смеялись.

— Это верно, тетя, — согласился Патрик, который наконец обрел дар речи.

— Ну, муж мой, — сказала Валентина, — ты, конечно, не чувствуешь себя обойденным в любви?

Взгляд Патрика задержался на ней, и он улыбнулся медленной, сокровенной улыбкой.

— Нисколько, — уверил он, — возможно, я чуточку ошеломлен твоей тактикой, но в любви не обойден.

— Как жаль, — невинно продолжала Валентина, — что идет снег, мы могли бы покататься верхом, милорд.

Лорд Бурк наклонился поближе и прошептал так, чтобы только она одна могла его слышать:

— Я буду ездить верхом на тебе, голубка. Я не могу придумать лучшего способа провести заснеженный день, чем кататься верхом на твоих белых как снег бедрах.

Валентина тихо рассмеялась.

— Ты дерзок, — пробормотала она в ответ.

— Пошли. — Он потянул ее из-за стола, и рука об руку они торопливо вышли из зала.

— Если до конца года у нас не появится внук от этой парочки, — усмехнулся Конн, — это будет, конечно, не от недостатка усилий. Он рук от нее не отводит.