- Нет, - согласился он. – Но каждый заслуживает второй шанс.

- Неужели, я такая наивная и глупая, что ничего не замечала?

- Все не так, Кейли. Не думай об этом. Твои родители помирятся, я уверен.

На его лице появляется едва скрытая грусть. Несмотря на количество, окружавших его женщин, ни одна из них не стала его женой. Значит ли это, что все еще любит маму? Даже вопреки тому, какую гадость она сделала, уходя от него?

- Джек.

Он снова смотрит на меня и ждет вопроса.

- Почему ты не женился? И имею ли я права задавать этот вопрос?

- Кейли, - Джек снова улыбается. – Кто-то любит лишь однажды, кому-то удается полюбить еще раз. А у меня просто не было времени. Я воспитывал двух сыновей и всего себя я отдавал им и работе. Так что… - Он развел руками.

- Понимаю. – Я грызла ручку, придумывая очередной вопрос.

- А ты, - Джек обратился ко мне. – Ты влюблена Кейли?

Его карие глаза стали хитрыми, и я скорчила лицо.

- Ловко переменил тему.

Джек стал серьезнее.

- Никто не понимает, что происходит между тобой и Картером. И что ждать дальше.

- Джек…

- Я все же скажу, Кейли. Вас всегда тянуло друг к другу. Ты всегда на него смотрела не так, как на брата. То же самое касается и Картера. Я не против. И никогда не буду запрещать. Но. Вы оба должны понимать, что подобного рода отношения терпят много осуждения. Со стороны друзей и родных, в общем тех, кто привык видеть в вас родственников. И чем старше вы становились, тем все больше усложнялось. И посмотри сейчас. Вы не можете находиться в одном доме. И мне и Лукасу это невыносимо.

Я опустила голову и стала прятать глаза. Меня больно ранили его слова, ведь они были правдой.

Но я-то здесь, - прошептала я. – Это он бежит от меня.

Джек протянул руку и сжал мою ладонь.

- Картер раздражителен последнее время. Сейчас он проходит тесты в центре, по поводу нарушения сна. Его это мучает, и он считает себя больным. Ты нужна ему. Будь терпеливей. Я знаю тебе это сложно, но попытайся.

Я кивнула. Джек обошел кухонный островок, поцеловал меня в макушку и вышел из кухни.

24.

- Мне нравится ваш независимый юмор, Картер.

- Независимый юмор? Что это еще значит?

- Вы этого даже не замечаете. Но вы скованы в общении со мной. – Он проигнорировал мои вопросы. – Вы не больны, я повторяю.

- Спасибо, - я стиснул зубы. – Мне ясно. Ну, так что вы там посмотрели на этой диаграмме?

На столе между нами лежали непонятные для меня бумаги. Доктор Моррис взял одну из них и потер подбородок.

- Так кошмары вас не беспокоят?

- Я думал, вы знаете ответ на этот вопрос.

- Да, - подтвердил он. – Когда вы спите, вы видите сны.

- Вау, - саркастично охнул я.

Он не обратил на это внимания.

- Вы не помните ничего из своего детства, Картер.

- Ошибаетесь.

- Я имею в виду до того момента, как вошли в семью Холмес. Ваши родители погибли, и вас недолго растил дедушка. Вы помните то время?

Мне не пришло не единого воспоминания.

- Вы думаете, что у меня психологическая травма на почве потери родителей и входа в новую семью?

- Я этого не исключаю. Но сомневаюсь. Действительно, сомневаюсь. Как психолог и невролог. Вы не видите сны, а скорее всего воспоминания. Ваш мозг не может с ними справиться. Вам нужно вспомнить. Разум борется, но не может. Эти воспоминания, не обязательно могут быть плохими.

- Какой-то бред, док. Так я смогу спать?

- Да, Картер. Как только вспомните.

Мне надоел этот бессмысленный разговор.

- Что ж, спасибо. Надеюсь, больше не увидимся. – Я поднялся на ноги, намереваясь уйти.

- А я надеюсь в обратном. – Доктор Моррис поправил очки. – Поговорите с отцом или с кем-то еще из старших родственников. Я буду ждать вас.

Попрощавшись, я вышел из кабинета.

Я был разочарован. Думал, что этот центр действительно мне поможет, но они мне только промыли мозги. С таким же успехом, я мог посетить психушку.

* * *

Въехав в ворота дома, я убедился, что машины Кейли нет. В последнее время, она часто остается здесь, и я ее избегаю. Меня все меньше беспокоит ее поцелуй с тем парнем и те дни, что она с ним провела. На меня напало какое-то безразличие и злость на Лукаса за то, что он отчаянно пытается все уладить между нами. Он столько лет ничего не замечал, невольно вдалбливая мне в голову о невозможности быть с ней, что его обратные действия приводят меня в бешенство.

«Остаюсь у Эм. Извиняюсь вином и пинчо. И попробуй только ухмыльнуться, козел!»

Вся моя злость мигом улетучивается. Губы растягиваются в улыбке, и я громко смеюсь, откидываясь на сидение с телефоном в руке. Надеюсь, у них сложится.

Сэм встречает своей улыбочкой.

- Картер.

Отец появляется в футболке и домашних штанах.

- Ты сегодня останешься?

Я киваю и указываю на его штаны:

- Давненько тебя таким не видел. Не хватает бутылки пива и небольшого брюшка.

- Ну, пиво могу пообещать, а вот на счет брюшка, - он смеясь, пожимает плечами. – Сегодня я дома, и хочу поговорить с тобой.

Он проходит по коридору и заходит в бильярдную, свое излюбленное место в доме. Я следую за ним. Отец берет кий и, убрав треугольник, делает первый удар по шарам.

- Расскажи мне.

- Что?

Я стаскиваю рубашку и тоже беру в руки кий.

- Ты ведь от доктора Морриса.

Отец делает еще пару ударов и наконец, промазывает. Он смотрит на меня, явно ожидая не моей очереди, а ответа. Я забиваю два шара в правую лузу и говорю так, как есть:

- Он промыватель мозгов. Психолог.

- Есть разница, - возражает отец.

- Да, но… - я снова бью по шарам. – Он говорит, что я не могу кое-что вспомнить. Мои проблемы со сном связаны с детскими воспоминаниями, которых я не помню до того, как ты усыновил меня. Это какая-то ерунда. Я рос в хорошей семье. Ты ведь не из приюта меня забрал.

Его очередь бить, но после моих слов, его кий замирает над шаром. Я, молча жду, но ничего не происходит.

- Что такое, отец?

- Если бы я знал.

- Что? – Я еле сдерживаюсь. – Чего я не знаю?

- Картер. Раньше с тобой такое было не часто. Все думали, что твоя бессонница связана с потерей родителей и деда. Но потом выяснилось, что ты вообще этого не помнишь.

- Помню, но смутно. Но ведь это нормально.

- Да, наверное. – Он вздыхает и кладет кий на стол. – Но я делал все, чтобы у тебя были прекрасные воспоминания о детстве.

Я ничего не понимаю.

- Так и есть. В чем дело?

- Девятнадцать лет назад в Оушенсайде, Мэри и Картер Майлс ехали от друзей. Твои родители были так молоды. Они заехали на заправочную станцию. Была зима, дул сильный ветер. Пока Картер заправлял машину, Мэри услышала детский плач. Ребенок сидел на холодной металлической лавке возле туалетов и плакал.

Мое дыхание сбилось. Я уже знал, кем был этот ребенок.

- Тебе не было и четырех, Картер.

- Мои родители наркоманы?

Отец смотри непонимающе.

- Кто они? – Мой голос спокоен.

- Нет, - качает он головой. – Все не так. Позже оказалось, твоя мать… то есть та, кто родила тебя. Боже, Картер она совсем еще девочкой была. Ей было шестнадцать. А тот с кем, она жила, на десять лет старше. Был суд. Все сделали тихо и по-быстрому. Их лишили родительских прав, девочку отправили к матери, а того парня упекли за решетку за совращение. А тебя усыновили.

- Это… словно не про меня. – Я сел на кресло и закрыл лицо руками.

- Это и не про тебя. Просто, такое случается. У тебя появились хорошие родители, которые к несчастью погибли. Ты их сын и мой.

Он подошел ближе и взял меня за руку.

-Так я не Майлс и не Холмес. Эти фамилии, что я ношу.

- Вот почему я не хотел тебе рассказывать, - резко говорит отец. – Ты начинаешь копаться в себе, выдумывая нелепые байки типа «что же со мной не так». Тогда ты был напуган, очень. Они тебя просто забыли на той станции. Забыли. Но ты не вырос каким-то больным, прошу, только не думай так.