Наши силы иссякали практически одновременно, но никто из нас всё ещё не начинал жаловаться, хотя мне, наверное, уже и стоило бы начать. Да, мальчики были просто чудесными, они были далеко не самыми шумными детьми в мире, легко засыпали и по ночам не беспокоили нас без лишней надобности, однако, не смотря на всю свою любовь к детям во всём мире в принципе, которая, впрочем, никогда не была у меня ярко выраженной, как, например, это было у Пени, я не могла похвастаться наличием у себя материнского инстинкта. Если быть более конкретной – никакого материнского инстинкта у меня не было и в помине. Я уставала от этих детей, не находила в себе сил поменять промокшие после изнурительной прогулки памперсы, не хотела подниматься с постели, чтобы разогреть остывшую смесь и покормить их ею, после чего мне обязательно приходилось идти в ванную, чтобы поменять свою запачканную в кашу или какашки ночную рубашку… За полтора бессонных месяца своего псевдоматеринства я откровенно устала быть матерью детей, которых даже не рожала, что иногда вызывало во мне прилив агрессии, который я срывала на боксёрской груше, специально для меня подвешенной в углу гостинной тонко чувствующей мой настрой Полиной. Но я не собиралась ни запираться в ванной и рыдать, ни срываться на грубость и тем более на крики во время общения с людьми, и особенно с детьми, ни жаловаться кому бы то ни было, тем более Робину, ни делать ничего из разряда того, что могло бы определить меня, как слабую личность. Я просто продолжала кормить, менять, стирать, не спать, качать и бить-бить-бить свою грушу, пока Робин был в своём клубе, а дети умиротворённо спали в своих колыбельках. Но уже к середине апреля у меня не осталось сил и на грушу.

Я не могла найти в себе сил ни на то, чтобы написать статью для журнала, ни на то, чтобы подстричь себе ногти на ногах. Я просто хотела спать. Всегда. Даже тогда, когда спала. Даже после того, как Робин дал мне возможность беспрерывно проспать целых семь часов. Мне не хватало времени буквально ни на что. И пусть теперь я стала писать одну статью в два раза дольше обычно необходимого мне времени, так как мой вечно сонный мозг тупо отказывался функционировать без очередной дозы кофе, я не собиралась отказываться ни от чего в пользу чего-то одного. Я продолжала тянуть эту лямку и тянула бы до тех пор, пока не сорвала бы себе спину, но мне повезло. Рядом со мной были люди, которые видели и оценивали моё состояние лучше, чем на это была способна я. И пусть я достаточно долго не хотела смиряться с мыслью о том, что в моём доме будет присутствовать посторонний человек, в итоге, после предложения Робина поставить во всех возможных углах нашей квартиры скрытые камеры видеонаблюдения, я согласилась.

Так мы пришли к решению нанять няню.

Глава 51.

Полина предложила сразу три “элитных” варианта, широко известных в светских кругах:


1) Шестидесятилетняя женщина со взглядом растерянного филина, на протяжении всей своей жизни успевшая воспитать с три десятка детей акул британского шоу-бизнеса. Однако я не видела своих детей, насколько я только могла считать их своими, в роли акулят.

2) Пятидесятилетняя женщина с причёской а-ля помпадур, на протяжении пятнадцати лет работавшая на известного на мировой арене политика. Однако она не имела опыта работы с детьми младше двух лет, да и я не могла полагаться на человека, двое из пяти подопечных которого засветились в истории с наркотиками ещё до своего совершеннолетия.

3) Тридцативосьмилетняя датчанка с весьма внушительным послужным списком и не менее внушительной почасовой ставкой, сумма которой составляла оклад обеих вышеназванных нянь. Не настолько я оценивала умение подтирать детские задницы, да и не оценивала задницы конкретно своих детей на сумму, превышающую докторскую зарплату. Тем более я сама когда-то исполняла обязанности наподобие няни, да ещё и в доме миллиардера, и не смотря на то, что мне не приходилось подтирать зад своей подопечной, я пережила на той должности слишком многое, и всё же не зазвездилась настолько, чтобы когда-нибудь позволить себе требовать за подобные услуги больше четверти той зарплаты, которую требовала конкретно эта женщина.


Отложив в сторону резюме с фотокарточками и несоизмеримыми ценниками, которые Робину, в отличие от меня, казались “не такими уж и большими”, я взяла в руки резюме, которое подкинула мне Нат. Никакой фотографии, голый текст и ничего лишнего: Моника Помпилиу, сорок один год, разведена, есть совершеннолетний сын, опыт работы няней – шесть лет на одном месте. Опыт, конечно, не такой уж большой и богатый, но она имела контакт с ребёнком именно младенческого возраста, да и, в отличие от предыдущих вариантов нянь, сама была матерью (может быть и те женщины были не бездетны, но в их резюме об этом не было сказано ни слова). Ещё меня прельщало то, что я знала об этой кандидатуре немногим больше, чем о других. Нат посоветовала мне её, случайно вспомнив о своём разговоре недельной давности с одной из многочисленных кузин Байрона, которая недавно рассталась, как она выразилась, с “лучшей няней во всей Британии”. По словам огневолосой, кузина Байрона пользовалась услугами этой няни с трехмесячного возраста ребёнка, и не планировала расставаться с ней до тех пор, пока девочка не начала бы ходить в школу, то есть ещё минимум полгода. Однако, из-за неожиданного повышения в должности отца семейства, семья вдруг приняла решение переехать в Норвич, и теперь их “лучшая няня во всей Британии” вынуждена искать себе новую работу. Прошёл уже месяц с момента увольнения миссис Помпилиу, но он оказался для неё совершенно безрезультатным, отчего кузина Байрона сейчас была взволнована так, будто это она осталась без работы, а не бывшая няня её ребёнка.

В общем, я решила провести с ней собеседование.


Первое в моей жизни собеседование, в котором я выступала нанимателем, прошло не так, как многие могут себе представить. Вместо делового костюма – растянутые спортивные штаны и потёртая футболка, вместо макияжа – детское питание на щеке, вместо уложенной причёски – зубная нить в волосах, вместо духов – запах детской мочи, хотя я и пыталась отстирать свою любимую футболку целых три раза после фонтана из Джоуи… А может быть пахла вовсе не футболка?.. Я с подозрением посмотрела на Джоуи, но он преспокойно лежал в своей новой люльке, которую Роб купил накануне. Я ведь определённо точно не оставляла его без присмотра без памперсов, как же он?.. Нет, судя по наглой ухмылочке Тена, на этот раз брызнул он.

О том, что в комнате помимо меня присутствует ещё один взрослый человек, я вспомнила лишь после того, как Джоуи с неестественным грохотом уронил свою погремушку на пол.

Я вновь посмотрела на женщину, стоящую практически плечом к плечу справа от меня.

– Ну вот… Слева Тен, справа Джоуи. Не знаю, Нат говорила Вам о том, что их двое?

– Оу, да, меня предупредили.

– Ну так что, вас устраивает?

– Устраивает ли меня быть их няней?

– Да.

– Конечно устраивает! – женщина засветилась так, будто я предлагала ей вагон с бриллиантами, а не зарплату чуть выше средней и двух засранцев, способных на такие фонтаны, которых не найдёшь даже в Брюсселе.

– Отлично, – поджав губы, уперлась руками в бока я. – Они ваши.

– Извините… Но разве Вы не хотите ничего узнать обо мне, прежде чем передать мне на попечение своих детей?

Я едва сдержалась, чтобы не стукнуть себя ладонью по лбу. Это ведь собеседование, а не передача потомства из рук в руки! И о чём я только думала?.. Наверняка не о чём, просто пыталась не заснуть в стоящем положении.

– Ах, да, точно… Я совсем забыла. Просто у Вас отличные рекомендации с предыдущего места работы.

– Можно просто Мона, – женщина протянула мне руку.

– Просто Таша, – натянуто улыбнулась я сквозь выдох.

Нет, я определённо не могла понять, как я могла забыть представиться и пожать руку человека, которому собиралась доверить присмотр за моими детьми. Не настолько же я была ушатанной всей этой ролью матери…

Или настолько?..


В итоге я устала за этот день даже больше, чем это было обычно без няни. После того, как я показала Моне квартиру, заранее ревностно предупредив её о сохранности личного пространства, а точнее о том, что в нашу с Робом комнату нельзя заходить ни под каким предлогом, я объяснила ей общую обстановку: показала где и какие детские вещи лежат, где находится их питание, какое и когда им давать, и так далее, и так далее… В итоге мы управились за каких-то полчаса, но даже после я ни на секунду не смогла расслабиться и позволить себе оставить своих детей наедине с совершенно посторонним человеком. В итоге к семи часам вечера, когда Мона собиралась уходить, и Робин вернулся из футбольного клуба, я уже валилась с ног, в буквальном смысле ощущая, как они подкашиваются во время моего длительного стояния на одном месте.

После того, как Робин закрыл за Моникой дверь, он поцеловал меня в лоб и, порадовав меня тем, что он заказал нам суши-сет и напитки, которые должны были привезти в течении следующего получаса, спросил у меня мнение о нашей “уже няне”. У нас было около часа до пробуждения детей, так что мы вполне могли себе позволить пообщаться. Отправившись в гостиную, я заняла диван и начала рассуждать о том, что Робу для начала необходимо будет подписать с Моной контракт, но не успела я начать делиться своими впечатлениями относительно выбранной кандидатуры, как свет в моих глазах вдруг начал тухнуть, а голос Роба, возвращающегося из кухни, становился всё глуше и глуше, а потом и вовсе исчез…


Нам не удалось пообщаться третий вечер подряд, и всё потому, что я заснула. Позже, конечно, я проснулась, из-за того, что в час ночи оба ребёнка разрывались от плача, а Роб, не желая меня будить, пытался убаюкать их не вытаскивая из люлек, что было совершенно нереально – они признавали только ручную качку. В итоге мы уговорили их на сон лишь спустя час, после чего съели целиком весь сет, не оставив от него ни единой рисинки, и вновь продолжили свою борьбу за право выспаться, каждые два часа подрываясь с постели, словно ошпаренные. Перед рассветом я монотонно размышляла вслух о том, как только в такой обстановке Роб умудряется сохранять присущую ему бодрость и свежесть духа, и приходила к выводу, что, скорее всего, он потихонечку отсыпается на работе. Услышав о моих догадках, Робин рассмеялся, сказав, что последнюю неделю он и вправду спит на работе вместо того, чтобы обедать с коллегами, что меня расстроило, так как выяснилось, что ради одного часа сна он менял приём горячей пищи на холодные сэндвичи из автомата.