– Что ж, не все пары связаны любовью и не все те пары, которые ей связаны, бывают по-настоящему счастливы. В итоге важно лишь счастье, а не способ его получения. Верно? – острые соколиные глаза пронзили меня так, словно смотрели в собственное отражение.

– Верно, – заключила я, сделав глубокий глоток из своего бокала.

Эта женщина читает мою душу. Меня это привлекало, как экстремала привлекает прыжок с отвесной скалы или как тореадора влечёт за собой одна только мысль о диком быке, на спине которого он почувствует себя на волосок от гибели. Если одна душа и может существовать одновременно в двух телах, тогда одна из частей моей души могла бы оказаться заточённой в теле этой женщины. Иначе как объяснить тот факт, что я – это в какой-то степени она, а она – это в какой-то степени я, и мы обе об этом знаем. Различие же между нами заключается даже не в степени нашей потрёпанности жизнью, а в банальном возрасте. Каждый год, разделяющий нас, с учётом тяжести наших жизненных путей, можно смело считать за два – между нами разрыв в двадцать лет…

– Как можно быть такими старыми? – прищурилась я, перейдя на полушёпот. – Ведь мы ещё так молоды.

– Это ничего… Не страшно быть молодым стариком – страшно быть молодым мертвецом. Но ты ведь об этом прекрасно знаешь.

Прежде чем ответить, я немного подумала над услышанным.

– С ним я живу… – я окинула взглядом элегантный чёрный костюм Полины. – Я вернулась с “той” стороны. “Здесь” лучше.

– Что ж… – Полина взяла в руки свой бокал и, прежде чем пригубить его, добавила. – Как ты заметила, я всё ещё не добралась до “той” стороны. Поэтому мне остаётся только поверить тебе на слово. И я верю тебе, Таша Палмер.

Палмер…

Неужели я не вернулась?!.. Полина видит меня с “той” стороны?!.. Но как это возможно, если мы находимся по разные стороны?!. Это невозможно… Я ведь не вижу её “здесь”, значит и она не может видеть меня “там”!.. Эти стороны закрыты для взора друг друга! Поэтому она не может видеть меня, а я не вижу её!.. Если только… Я не стою на одной стороне с Полиной, повернувшись к ней спиной…

О, нет…

Я всё еще “там”?!

Вцепившись друг в друга взглядами, мы замерли, словно окаменевшие статуи из белоснежного мрамора.

– Я не хочу оборачиваться, – мучительно выдавила сквозь зубы я.

– Тебе и не нужно. Ты впереди, и я тебя вижу. Я присмотрю за тобой, а ты иди до тех пор, пока не переберёшься на “ту” сторону. У тебя все шансы на победу.

– А что же с тобой?

– Чтобы был победитель, кто-то ведь должен остаться аутсайдером.

– Ты ведь знаешь, что в этом случае не обязательно.

– Всё в порядке, Таша. Ты ведь знаешь, что “здесь” никто никому не может помочь, даже если пожертвует ради этого собственной жизнью. Человек – как кирпич: обжигаясь твердеет. Мы с тобой твёрже любого кирпича, девочка.

Мне вновь пришлось помолчать, прежде чем продолжить этот сложный диалог.

– Мы грёбаные алмазы*, испачканные в саже и копоти настолько, что не нужны даже самим себе, – в итоге криво усмехнулась я (*Алмаз – прозрачный драгоценный камень, блеском и твёрдостью превосходящий все другие минералы).

– И всё же, кому-то мы всё-таки можем казаться пригодными, – с этими словами Полина повернула голову в сторону двери, шаги за которой вдруг стихли, после чего ручка дёрнулась и в комнату вошёл наивно улыбающийся Робин.

– Как насчёт того, чтобы открыть ещё одну бутылку? – поинтересовался он, после чего жонглирующим движением подбросил вверх бутылку с вином, чтобы подхватить её, как часто это делал, чтобы повеселить меня, но вдруг впервые не словил цель и она с треском раскололась о напольную плитку.

– Упс! – отчеканила Полина ухмыльнувшись.

– Прежде такого не случалось, – озадаченно стал оправдываться Робин, по-детски почёсывая затылок и задвигая ногой особенно крупные куски стекла под стол.

– Похоже с кого-то хватит на сегодня вина, – заулыбалась я, глядя на мальчишку, которым Робин вдруг предстал передо мной, и на тонкую струйку алого вина, растёкшуюся сквозь всю комнату от него до меня.

Глава 46.

Наши новые соседи стали постепенно нас осаждать и, боюсь, в этом была и наша с Робином вина тоже. Мы не оказывали сопротивления, а это всё равно, что позволять нападающей стороне действовать.

Что же именно делали наши соседи? Ничего особенного, если “ничем особенным” не считать их гиперобщительность. Сначала Гэвин пытался пригласить Робина сыграть с ним в гольф, к которому тот был холоден ровно так же, как я к искусству пантомимы, на курсы которой пыталась впихнуть мне билеты за полцены Сильвия. Затем они начали захаживать к нам в гости, чтобы одолжить у нас клей, скотч, ручку, карандаш, ластик, а затем и вовсе чтобы выпить с нами пиво, правда хорошего качества и за их счёт. Возможно в итоге мы с Робом и решились бы прекратить им открывать, и начали бы притворяться, будто нас нет дома или мы слишком заняты чем-то, например ранним сном или страстным сексом, отчего попросту якобы не слышим их звонков в дверь, однако вскоре после пива они стали приносить с собой вино, явно прояснив наш вкус, и мы каким-то образом решили смириться с тем, что наши соседи назойливые мухи, отчего-то принявшие нас за клейкую ленту.

Возможно мы с Робом смогли бы поладить с этой парочкой, и даже перестали бы строить за их спинами красноречивые взгляды друг другу, если бы не заразный флирт Гэвина, который изначально был целиком направлен на меня, но в один из вечеров Сильвия сильно заразилась от своего благоверного этой пакостью, и ни с того ни с сего начала клеиться к Робину, во всеуслышание называя его сексуальным и признаваясь в том, что ей нравятся футболисты, не смотря на то, что Гэвин и футбол связаны только посредством телевидения.

– …Я сама не знаю, как так вышло, что он сделал мне предложение, – однажды вдруг сказала мне Сильвия, в момент, когда мы стояли на кухне и наблюдали за тем, как Гэвин демонстрирует Робину свои клюшки для гольфа, – но я была так влюблена в этого красавчика, что сразу же дала ему своё согласие.

– Вот как? – я пыталась поддерживать беседу, скорее чтобы доказать себе способность к контакту с социумом, а не из желания выходить на этот контакт. – И как же он сделал тебе предложение?

– Это произошло в клубе, на вечеринке наших общих знакомых. Он встал передо мной на одно колено возле барной стойки и вместо кольца протянул мне крышку от своего пива. Я сразу же сказала “да”, но уже к утру он признался в том, что сделал это предложение на спор с другом. В итоге он выиграл сто баксов, а я выиграла его.

– То есть ты согласилась выйти за него замуж не смотря на то, что он сделал тебе предложение лишь ради того, чтобы получить нахаляву сто баксов? – давно в своей жизни я не слышала большего бреда.

– К тому моменту мы уже встречались полгода, а за ту сотку он купил мне обручальное кольцо, – пожала плечами Сильвия. – Я не вижу в этом ничего плохого, тем более с учётом того, что медовый месяц мы провели на Мадагаскаре…

И здесь началась бы история про Мадагаскар, если бы не вошедший на кухню Гэвин.

– Хей, красотка, как у вас дела? – поинтересовался он, при этом обращаясь ко мне, а не к своей жене, и я не смогла в очередной раз не отметить, с каким холодком Сильвия от меня отстранилась.

– Дорогой, представляешь, Таша терпеть не может домашних птиц, – Сильвия обняла Гэвина за трицепс.

– Вот как? – заинтересованно посмотрел на меня Гэвин.

– Вообще-то, я не говорила, что терпеть их не могу, – я с непрекрытым неодобрением взглянула на Сильвию, явно давая понять, что не люблю искажения собственных слов. – Я говорила, что не люблю птиц в доме. Предпочитаю котов или кошек.

– Вот как? – Гэвин вновь смотрел мне прямо в глаза. – Значит ты против птиц в клетках. Крылатым нужен свободный полёт, верно? Как благородно.

– Просто не люблю их крик и вечный запах помёта. Ничего благородного.

– Что ж, это весомый довод, – он посмотрел на Сильвию, – причём весьма веский. Думаю, Таша права и нам всё же стоит отложить покупку твоих канареек.

Сильвия отстранилась от Гэвина, явно разозлившись на его слова, но её внимание мгновенно переключилось на вошедшего на кухню Робина.

– Роб, у тебя новая рубашка? – защебетала она, сделав шаг в его сторону. – Очень идёт к твоим глазам.

– Не так, как тебе идёт то платье, в котором я видел тебя сегодня утром.

– Правда? – Сильвия буквально просияла.

– Правда. Оно идеально подчёркивает твои бёдра.

А вот это было уже интересно. Робин неожиданно начал флиртовать с Сильвией или мне это только показалось?.. Я пригубила свою бутылку пива и заинтересованно прищурилась.

– А как тебе моя красная юбка? – продолжала сиять соседка. – Помнишь её?

– С вырезом сзади? – Роб явно входил в кураж. – Такое невозможно забыть. Я ведь говорю, бёдра у тебя просто потрясные.

Помимо бёдер у Сильвии этим вечером внезапно оказались милые глаза, вкусные пироги и привлекательная походка. Для меня это, честно, стало интересным, но после ухода соседей я ничего не сказала Робу, решив, что если он вдруг захочет мне что-то рассказать – обязательно расскажет. Но он не захотел, а наши посиделки с Гэвином и Сильвией неожиданно стали случаться каждый наш свободный вечер на протяжении всей недели. И всё повторялось по новой: Гэвин стелился передо мной, Сильвия стелилась перед Робином, Робин, в свою очередь, в открытую флиртовал с явно заинтересованной им женщиной, а я за всем этим наблюдала с искренним интересом, после чего вечер заканчивался, гости уходили, мы с Робом поднимались в нашу спальню, где я принимала своё снотворное и с абсолютно спокойной душой отключалась на ближайшие семь-восемь часов.

Я бы и дальше продолжила с любопытством наблюдать за флиртом Роба с другой женщиной, если бы однажды, после очередных посиделок с нашими соседями, он не подошёл ко мне и, отпив пиво из моей бутылки, вдруг совершенно неожиданно не спросил: