От поднесённой мной к её носу ваты, щедро смоченной аммиаком, Таша резко распахнула глаза. Зелёные. Я застыл.

– Ты что творишь? – возмущённо пропищала она.

Не обратив на её возмущение абсолютно никакого внимания, я взял её ладонь в свои руки, после чего с облегчением выдохнул.

– Это всего лишь царапина. До свадьбы заживет… – это утверждение, почему-то, застряло в моей голове на весь оставшийся день.


Когда Таша, с головы до ног засыпав меня наглыми колкостями и упрёками, произнесла: “…Я пожала бы твою руку, если бы не боялась того, что в довершение ты мне её окончательно сломаешь…”, – я всё же не выдержал и внутренне сорвался. “Стерва!” – пронеслось у меня в голове, а уже спустя минуту я усмехался тому, как она порхает над “вазой мистера Риордана”. Дурацкая амфора, которая никогда мне не нравилась, в конце своего существования всё же подарила мне приятные впечатления, в виде разбитой самоуверенности нахалки, которой я только что собственноручно перебинтовал запястье. И всё же сам факт того, что Таша отказалась схитрить, заменив разбитую вазу копией, меня разочаровал. Я искренне надеялся на то, что она сжульничает и в будущем благодаря этому я смогу здорово отыграться на ней, но она оказалась сильным игроком, что мне хотя и не понравилось, всё же заинтриговало меня ещё сильнее.

Спустя всего каких-то десять минут после моего возвращения домой, меня обозвали быком в посудной лавке, после чего вытолкали из собственной кухни и усомнились в моих водительских способностях… После подобного у меня уже не осталось ни единого сомнения в том, что мы с Ташей займёмся сексом. Тем более у меня был весомый козырь в рукаве – Таша, в отличие от меня, до последнего не подозревала о том, что рано или поздно, но мы всё-таки затащим друг друга в постель. Поначалу мне эта игра в кошки-мышки даже нравилась, но со временем растущее напряжение начало меня злить.

Больше всего меня злила сама Таша, причём с завидной регулярностью – практически каждую пятую-десятую минуту нашего общения. Не смотря на то, что именно от меня зависела её заработная плата, она даже не старалась вести себя со мной если не любезно, тогда хотя бы натяжно-приветливо. Слишком отстранённая, слишком ледяная, слишком острая на язык, она совершенно не хотела притворяться, наотрез отказавшись не то что пытаться наладить со мной дружеский диалог, но даже игнорируя мои попытки. Ей было легче держать меня в списке тех, с кем приятно обмениваться колкостями, а не любезностями, но самое интересное заключалось в том, что мне самому хотелось продолжать её колоть больше, чем пытаться подцепить её на крючок псевдодружбы. Откровенно говоря, мне даже нравилась искренность нашей оппозиции. По крайней мере до тех пор, пока я впервые не испытал настоящую злость.

Первой волной, предшествующей настоящему цунами, стала встреча в кинотеатре. Ташу подсунул в компаньонки для Ирмы Кристофер, сказав, что у него есть подходящая знакомая, как раз находящаяся в поисках более оплачиваемой работы, поэтому я не сильно удивился тому, что они были вместе. Третий ряд, центральные места, боевик… А ведь могли пойти на мелодраму, идущую параллельно в соседнем зале. Я был уверен, что между этими двумя пока ничего нет. Но вот это вот “пока” меня почему-то напрягало. И всё же так и не успело напрячь до серьёзного беспокойства – вторая волна накрыла меня прежде.

Когда Ирма во всеуслышание разболтала о том, что Таша идёт на свидание с неким Дунканом Наварро, инструктором из конного клуба, я сразу вспомнил этого парня, но сделал вид, будто понятия не имею, о ком именно идёт речь. Закрыв папку с документами, я начал изучать Ташу взглядом и, к своему неудовольствию, понял, что она, не смотря на всю свою невозмутимость, начинает розоветь. На сей раз речь шла действительно о свидании, а не банальном походе в кино с давним знакомым. Не знаю почему, но я не сомневался в том, что у Таши нет бойфренда – какой адекватный мужчина выдержит подобный характер? Однако я не уделил должного внимания тому, что она вполне может в любой момент найти себе партнёра – какой адекватный мужчина не будет падок на столь неприкрытую красоту?

Прежде, когда мы с Ташей только притирались друг к другу, мы оба вслух заметили, что мы с Ирмой сильно отличаемся в вопросе своих желаний – в отличие от младшей сестры, я всегда знаю, чего хочу. Однако Таша не могла знать того, что я всегда получаю то, на что однажды положил свой глаз.

Я щёлкнул пальцами, чтобы узнать о Дункане Наварро больше. Двадцать семь лет, испанец, родился в пригороде Мадрида в многодетной семье, переехал в Лондон семь лет назад, последние три года совмещает одновременно от двух до трёх рабочих мест… Дальше знакомится с его личным делом я не видел смысла. Та Таша, которую я ежедневно наблюдал в своём доме, не была способна заинтересоваться трудоголиком. Не потому, что ей необходимо много внимания – кажется, она в нём мало нуждается, и возможно даже не нуждается вовсе, – а потому, что трудоголизм подразумевает собой проблемы, а что-то мне подсказывает, что Таше не нужны чужие проблемы. Ей нужны отношения, которые не будут создавать ни единой трудности, то есть отношения, которые никто, кроме меня, не сможет ей предложить…

Таша и сама бы в итоге отбросила Дункана Наварро в сторону, но я решил ей помочь в этом. Она не должна была ступать ни единой своей привлекательной ножкой на территорию “Мустанга” до тех пор, пока я ей того не разрешил бы, и она не ступала.

Таша ещё не замечала этого, но она уже делала или не делала то, что мне было угодно или неугодно. Пусть пока она подчинялась мне только потому, что я был её начальником – для старта этого было более чем достаточно.

Каждый день она была в поле моего зрения – вынужденная здороваться со мной, встречаться с моей персоной по несколько раз в сутки, препираться со мной по мелочам, или просто помогала садовнику высаживать примулы под окном моего кабинета… Она уже была в моей власти, оставалось только взять её тёпленькой.

Таша в упор не замечала того, что мы с ней с первого взгляда стали мишенями друг для друга, я же вынужден был быть дальновиднее своей соперницы, если действительно желал затащить её в свою постель. Игра началась, и я не собирался проигрывать, терпеливо дожидаясь момента, когда внимание моей жертвы притупится, после чего я наконец смогу вдоволь насладиться проигрышем своей оппонентки. Мой азарт сильно подогревал тот факт, что прежде я не встречал на своём пути девушек подобных этой. Можно сказать, что для Таши её уникальность в моих глазах в итоге и стала фатальной.

За сотку одной купюрой Ирма выведала для меня некоторые подробности свидания Таши с Дунканом, и хотя я и знал, что Таше достаточно быстро надоест этот кадр, всё же я не смог удержаться от внезапно возникшего где-то глубоко внутри меня желания показать своему пусть и неопасному, но потенциальному сопернику, кто именно на этой территории владеет ситуацией. Особенно после того, как Стивен Эртон, встретившись с Ташей в коридоре моего дома, едва не пожрал её своим взглядом, в то время как она его откровенно проигнорировала. Перед уходом Стивен сказал мне, что не стал бы нанимать девушку, с которой хотелось бы переспать.

Я сразу заметил, как он плотоядно смотрел в сторону Таши, и сначала не понял, почему меня это столь резко не устраивает, пока не осознал, что хищники не способны делить между собой одну жертву. Сам же факт того, что переспать с этой недотрогой хотелось едва ли не каждому встречному, заставил меня желать победы над ней ещё больше.

Теперь мне не просто хотелось уложить Ташу Палмер на лопатки – мне хотелось добиться того, чтобы она сама была не против лечь.


В конюшне всё пошло как по маслу. По одному только диалогу Таши с Наварро я понял, что она уже успела осознать факт своей незаинтересованности в этом парне.

Удачно подгадав момент и убедившись в том, что этот конюх всё ещё наблюдает за ней, я с лёгкостью смог похитить её буквально у него из-под носа и не смог удержаться, чтобы не встретиться с испанцем взглядом в момент, когда Таша окончательно оказалась в одном седле со мной. По сути, всё это представление было поставлено мной специально для одного зрителя.

Встретившись с конюхом взглядом, я остался доволен его злостью и только после этого сфокусировал всё своё внимание на своей рассерженной жертве. Естественно Таша была не в восторге – её раздражала одна только мысль о том, что ей могут управлять, не то что успешно продемонстрированное ей наглядное доказательство возможности подобного! Её негодование вызывало у меня ощущение полноценной победы и искренний смех. Не удивительно, что я не смог удержаться и не пошутить о волнующем Ташу роге седла, упирающегося в её поясницу, после чего я вообще перестал контролировать своё удовольствие от происходящего.

Управлять Ташей оказалось гораздо проще, чем я предполагал. Достаточно было продемонстрировать ей, что я держу всё под контролем, после чего она относительно быстро осознала, что ей не осталось ничего, кроме как довериться мне.

Что стресс для неё – то власть для меня. Это я понял после того, как она впервые за всё наше знакомство начала просить меня, напрочь забыв о своей самоуверенности, холодном тоне и требовательных нотках в голосе. Как только Таша перестала приказывать и начала именно просить спустить её на землю, она неосознанно обеими своими ногами ступила на безвозвратную тропу своего проигрыша. После подобного он уже был неминуем.

Спустив Ташу с Дакара, я не отступил, пока не заставил её сорваться на смех. Кажется, у неё даже выступили слёзы, но я не обращал на это внимания. Стоя перед ней возле дикой груши, я наслаждался этой девушкой, её звонкому, переливающемуся через края смеху, красивыми ямочками на миловидных щеках, щурящимися зелёными глазами… А потом решил оборвать это, опасаясь захлебнуться в девичьей красоте. Сказал ей, что обратный путь, длинной в три мили, возможен только на коне, так как я не хочу вернуться домой с закатом. Услышав это, Таша снова сдвинула свои красивые брови, вернув на лицо привычную ей холодную маску.