Anne Dar - Обреченные пылать

– Твоих три фунта – я не платила. Выйду и попрошу вернуть мне их с процентами.

– Не смотря на то, что они собирают деньги на озеленение парка?

– Поверь, эти деньги мне нужнее, чем какому-то там парку.

– Правда? И на что бы ты использовала целых шесть фунтов?

– Отложила бы на чёрный день, – прикусив губу, я наблюдала за тем, как постепенно начинает темнеть в зале.

У меня едва ли не каждый день был чёрным, но в разговоре с Дарианом я имела в виду день, когда Мия уже не сможет обходится ингаляторами и ей необходимо будет пережить операцию. Хорошо, что люди не умеют читать мысли друг друга, иначе бы я такой мрак нагнала на присутствующих, что школьная премьера провалилась бы с треском.

В такие моменты, когда боль начинает овладевать моими мыслями, я вспоминаю слова Пени о том, что я должна наслаждаться хотя бы своей работой. Обычно это сложно сделать, наблюдая за гормональными всплесками и выпадами эмоционального подростка, но сегодня был особенный день… День, когда мы с Дарианом едва не взорвались от смеха, который всячески пытались удержать внутри, прикрывая рот ладонями и кулаками.

Такой бездарной игры я в своей жизни ещё не видела. И дело было даже не в Дездемоне, хотя без её участия никак не обошлось. Когда Дариан подавился смехом себе в кулак в первый раз, в момент, когда Отелло вскинул свои отчего-то белые руки на фоне своего чёрного лица, я посмотрела на сидящего рядом и не смогла сдержаться от понимающего смешка.

“Ну что?” – пронеслось у меня в голове. – “Ты ведь сам вызвался посмотреть на этот цирк. Доволен?”.

Весь последующий час мы с Дарианом отсмеивались в кулаки, стараясь оставаться незамеченными и одновременно не задохнуться от задержки дыхания. Мы старались не встречаться взглядами, а когда встречались в самые смешные моменты, у нас глаза едва ли не слезились от подавления порывов смеха.

Уже в конце, провожая горе-актёров бурными аплодисментами, мы не таясь смеялись, не опасаясь, что наш смех кто-нибудь расслышит сквозь гул хлопков, отчего я старалась хлопать в ладоши ещё сильнее, чем на то была способна. Когда же Дариан прокричал громогласное: “Браво!”, – я не выдержала и согнулась напополам, чтобы не смеяться в затылок стоящей передо мной дамы, нацепившей на свою голову ужасный парик молочного цвета, отдалённо напоминающий руины колизея. На моих глазах даже слёзы выступили, а Дариан, стоя рядом, продолжал восторженно и громко повторять: “Превосходно! Это просто превосходно!”.

От надрывного смеха я порозовела – я прямо чувствовала, как горят мои щёки. Продолжая широко улыбаться, мы с Дарианом стояли на улице, в ожидании Ирмы. Всякий раз, когда я начинала “остывать”, Дариан напоминал мне о том, как Отелло душил Дездемону или как метался по сцене второстепенный персонаж в припадке безумства, и я вновь заходилась смехом. Мы так и смеялись во весь голос, пока Ирма не показалась на парковке.

– Вы чего такие счастливые? – уже подходя к нам, улыбаясь до ушей поинтересовалась Ирма.

– Просто Таша, как тонкий ценитель искусства, до сих пор не может отойти от увиденного, – улыбаясь, ответил сестре Дариан.

– Почему?!.. Ну почему на репетициях всё было не так прекрасно, как это было сегодня?!.. – смеялась я.

– Да-а-а… – протянула Ирма. – Это было отстойно, ребята.

– Именно это ты и сказала, когда занавес опустился? – засмеялся Дариан. – Или что обычно говорит после окончания спектакля актёр, у которого не было слов?

– Мне ведь нельзя использовать бранные слова? – задорно ухмыльнулась Ирма, заглянув в глаза Дариана.

– Нет, нельзя.

– Тогда, брат, ты так и не узнаешь, что за кулисами говорят актёры, лишённые текста в отстойнейшем спектакле века.

– Зато сразу становится понятно, почему вас лишают текста, – многозначительно приподнял бровь Дариан.

– Вы видели это? Как Хизер забыла свой текст? – удовлетворенно захлопала в ладоши Ирма.

– Дважды, – на пальцах показала я. – Она забыла его дважды!

– Это провал, ребята… Это провал… – торжествовала девчонка. – А знаете, почему задержали начало? Хизер придавила себе палец с такой силой, что ноготь на её мизинце мгновенно слез. Она разрыдалась и растеклась, из-за чего пришлось гримировать её заново. И знаете что теперь будет? Она будет винить в своём провале собственный мизинец, рассказывая всем о том, как она, выходя на сцену, страдала от душераздирающей боли, едва не прикончившей её на глазах десятков зрителей. – Ирма рассмеялась, и мы с Дарианом вторили её смеху. – Знаете что? – уже подходя к машине, продолжила она. – Я больше не буду ходить в этот отстойный, продажный драмкружок! И вообще, я завязываю с актёрским мастерством.

– Твои бы слова, да из уст Хизер Додсон, – усмехнулась я, и мы вновь брызнули смехом.

Этой ночью, лежа в кровати, я словила себя на том, что всё ещё улыбаюсь. Поняв это, я мгновенно сдвинула брови, осознав, что сегодня произошло то, что обычно со мной не происходило в трезвом состоянии, да и в пьяном случалось не больше пары раз за последнее десятилетие… Я забылась. Я смеялась искренне, протяжно, звучно и ни разу не ощутила при этом боли где-то в области солнечного сплетения, которой обычно заканчивался каждый мой продолжительный смех. Это было что-то новое и это мне понравилось.

Суббота, 07.06.20**г. 10:00. Отправитель: Дункан Наварро.

– Таша, привет. Возможно ты ещё спишь, поэтому решил вместо звонка написать тебе сообщение. Я понял, где именно допустил ошибку. Тебя наверняка испугал мой напор на серьёзные отношения… Блин! Я даже о детях каких-то говорил… Идиот))) На самом деле я подсунул тебе неправильный сценарий развития наших отношений, в котором всё уже было заранее решено за тебя. Главное, что я это понял, теперь же я прошу тебя понять и меня. Мой кузен попал в больницу и поэтому я вынужден вылететь в Мадрид – сейчас я пишу тебе находясь в самолёте, до взлёта осталось десять минут. Я хочу попросить тебя только об одном – сдержи своё обещание и встреться со мной ещё один раз, чтобы я смог тебе объяснить и, если понадобится, доказать, что всё не так серьёзно, как тебе могло показаться на первый взгляд.

В десять часов по субботам я уже не спала, но отвечать на сообщение сразу я не захотела – решила дождаться, пока пройдут десять минут до взлёта.

Отложив телефон в сторону, я посмотрела на Хьюи. Если он никогда не проснётся, я никогда не смогу жить дальше. Поэтому я здесь. Не хочу пропустить решающего момента, надеясь на то, что он не настал десять лет назад и что он ещё только будет.

Именно Хьюи научил меня ни о чём не думать. Я смотрю на него, перевожу взгляд на потолок, потом в окно и снова на него, и в моей голове нет ни единой мысли.

Прошло десять минут.

Суббота, 07.06.20**г. 10:11. Отправитель: Таша Палмер.

– Всё в порядке. Обсудим, когда вернёшься.

В обед пришёл отец. Я знала, что он должен прийти, поэтому заранее вышла из палаты Хьюи, и, в итоге, мы пересеклись у автомата горячих напитков, который я ненавидела всем своим изрешечённым сердцем.

– Цветы? – удивлённо вздернула брови я, глядя на букет, который отец сжимал в руке. Я точно знала все даты рождений и даты смертей, праздничные даты и даты траурные. Сегодня не было ни одной из этих дат.

– Срезал бутоны с розовых кустов твоей матери. Хьюи запаха не почувствует, так что я скорее тешу свои надежды, считая, что ему будет приятно. Уже уходишь?

– Да, пап, ухожу.

– Понятно… Миша сегодня с утра лежала пьяной у ворот гаража. С такими темпами нам стоит готовится к худшему.

– Ты ведь знаешь, что это невозможно. К худшему никогда нельзя подготовится.

Мы разошлись – отец пошёл к Хьюи, а я поспешила покинуть стены опостылевшей больницы, которая за эти десять лет стала неотъемлемой частью моей жизни.

Миша не собиралась останавливаться. Она не хотела дать нам шанс ей помочь даже ради своих дочерей. Она даже не пыталась бороться. Меня это злило. Я откровенно была зла на сестру за то, что она посмела опустить руки, в то время как мои всё это время держались над головой, сжимаясь в кулаки.

Из всех их именно я имела право на слабость, именно я имела право сдаться и именно я могла оступиться, но всё это сделали они, в то время как мне приходилось ежедневно бороться если не за всех, тогда хотя бы за себя. Я умерла, но продолжала жить… Я умерла… И они забыли обо мне…

Уже подходя к входной двери своего дома я увидела Даррена Рассела, заходящего на наш газон. Меня это немного напрягло. Мои племянницы сутками зависали с его дочерьми-погодками, но ни Даррен, ни Паула ещё ни разу не приходили ко мне, да и я у них не бывала в гостях.

– Что-то случилось? – напряжённо поинтересовалась я, наблюдая за перекатами бицепсов под шоколадной кожей парня.

– Почему сразу что-то должно случится? – улыбнулся белоснежной улыбкой Даррен.

– У нас улица такая, забыл? Здесь постоянно что-нибудь случается.

– И всё благодаря твоей шальной семейке, – продолжал улыбаться парень.

– Да уж, – пожала его протянутую мне руку я. – Зайдёшь?

– Нет. Я просто увидел, что ты приехала, и решил сказать тебе, что Жас и Мия решили сегодня переночевать у нас.

– С чего бы это?

– Пижамная вечеринка в честь дня рождения моих старшеньких – Кармелиты и Бениты.

– Точно… Они ведь у тебя в один день родились с разницей в год.

– Бывает же такое, правда? – продолжал слепить меня белоснежной улыбкой сосед. – Казалось бы, мне только недавно двадцать восемь стукнуло, а девчонкам уже пять и четыре. Просто вынос мозга… Я хотел сообщить твоим о детской пижамной вечеринке, но Миша валяется пьяной в гараже, мастерская твоего отца закрыта, а дома никто не отвечает на звонок, так что знай хотя бы ты.