– Всё в порядке, честно, – уже наливая вино в по-видимому заранее приготовленный для меня бокал, икнув произнесла Коко. – Я не сильно пьяна и больше точно не собираюсь рыдать. Просто у меня поздний климакс…

– И этот козёл тебя бросил, – внезапно вставила Нат, чем подтвердила мои догадки о том, что я действительно многое пропустила. Правда это “всё” наверстать у меня удалось уже спустя какой-то час.

Оказалось, что из страшного пожара Коко успела спасти немногое, и в число этого “немногого” вошёл ящик с четырнадцатью бутылками вина, пятью бутылками популярного американского бурбона и двумя бутылками Jack Daniel’s. Так что её погорелое будущее не представлялось ей таким уж и невесёлым.

Что же касается вина – оно оказалось вкусным, и наплевать, что я решила не пить до начала выходных.

Коко стойко, а для Нат ещё и повторно, рассказала нам о том, что пожар случился из-за старой проводки, и из личных вещей, за исключением ящика с алкоголем, ей удалось спасти всего лишь два забитых под завязку чемодана. После перечня и описания отдельных вещей, Коко перешла к более душераздирающей части этой страшной истории, которая подуставшую Нат уже не впечатляла.

Шестидесятипятилетний муж Коко, который являлся вторым её мужем по счёту и с которым она прожила в браке без малого тридцать лет, бросил её в самый тяжёлый момент – практически сразу после пожара. Она, конечно, догадывалась, что у него есть любовница, но на то, что ей окажется женщина, на пятнадцать лет младше её старика, она точно не рассчитывала. Пятидесятилетняя… Гхм… “Нехорошая женщина”, назовем её, пожалуй, так, крутила за спиной Коко роман с мистером МакДаффом на протяжении последнего года. Как мне показалось, больше всего Коко ранил тот факт, что её муж ушёл к более молодой женщине, нежели сам факт того, что этот старый пень в принципе от неё ушёл, да и ещё сразу после пожара…

Первые несколько дней после пожара они, с теперь уже бывшим мужем, ночевали у соседей, но долго такое сожительство продолжаться не могло. Как только угольки их совместного дома дотлели и они получили на руки деньги за страховку, благоверный Коко разделил купюры пополам и сообщил супруге, что намерен продать за копейки тот дом, который мы с Нат у них сейчас снимаем, чтобы после он смог переехать жить со своей новой пассией на берега Бристольского залива. На этом моменте Коко не сдержалась, и пока она хорошенько не проревелась, я сидела в максимальном напряжении, не понимая, почему Нат, услышав о продаже нашего дома, спокойно допивает очередной бокал красного полусладкого. В ожидании продолжения истории мне пришлось сделать ещё пару глотков из своей порции, пока Коко не взяла себя в руки и не заговорила вновь.

Итак, когда они с мужем разобрали все чудом уцелевшие от огня документы и отправились в нотариальную контору, выяснилось, что дом, который мистер МакДафф рассчитывал располовинить в честь своего переезда к подружке, целиком принадлежит Коко. Дело оказалось в том, что этот дом прежде был собственностью свекрови Коко, которая души не чаяла в своей невестке. Двумя месяцами ранее девяностолетняя свекровь тихо-мирно умерла от старости, перед этим успев переписать свою единственную жилплощадь на Коко. Перед смертью она была недовольна своим непутёвым сыном, по-видимому догадываясь о его изменах жене, и так как старушка полюбила свою невестку даже больше, чем своего сына, данный шаг оказался вполне логичным.

В общем, мистер МакДафф перебрался жить в квартиру своей любовницы, сумев забрать у Коко лишь половину от выплаты за страховку и одну бутылку бурбона. А ведь она родила от этого козла вполне нормального сына, который, как я мысленно заметила, не смотря на всю свою “нормальность”, не соизволил приехать из Германии, чтобы помочь родителям в столь трудный час… Алло! У них ведь дом сгорел!… Однако, Коко говорила, что сама настояла на том, чтобы их сын не приезжал, иначе ему пришлось бы прервать на неопределённое время свою научную работу, тонкости и подробности которой она, благо, решила опустить.

Итого: ушедший на сторону муж, проживающие в другой стране сын, невестка, семилетняя внучка и годовалый внук. У Коко рядом не было никого, а она рыдала лишь о том, что её молодость осталась позади. Да, пожалуй её действительно сильно добивал тот факт, что она оказалась старше той вертихвостки, которая увела у неё мужа, словно телёнка, ведомого на поводке.

– Девочки, – всё ещё сквозь слёзы вдруг произнесла Коко, по-видимому обращаясь к нам с Нат, – я не могу продолжать жить на милостыни соседей… Но я и не могу отказаться от тех денег, которые вы мне платите за аренду этого дома, потому что на зарплату официантки я едва ли смогу свести концы с концами… Можно я буду жить с вами?


Мы с Нат стояли на кухне друг напротив друга уже вдрызг пьяные, хотя и не хотели этого признавать. Оказалось, что пока пьяненькая Коко вещала нам свою трагическую историю, мы нализались её вином, растворив в своём организме целых четыре бутылки на троих. Коко захмелела больше Нат, а Нат больше меня, так что мне пришлось их догонять, что, собственно, получилось у меня первосх… Перво… Пре-вос-ход-но!..

– Ну и что ты предлагаешь делать? – опершись одной рукой о кухонный гарнитур, а второй рукой в собственный бок, чтобы не шататься, поинтересовалась я у рыжеволосой.

– А что ты предлагаешь? – вздёрнула брови Нат.

– Это ведь её дом…

– Хочешь сказать, что ты не против того, чтобы мы все собрались и начали жить в этой халупе втроём? – с подозрением посмотрел на меня учитель французского.

– Если честно, мне это тоже не нравится. По сути мы будем платить столько же, а в придачу нам ещё и старушку-хозяйку терпеть придётся…

– Думаешь, она начнёт здесь хозяйничать? В смысле, указывать нам на разбросанные вещи или, ещё чего хуже, разбрасывать свои?

– Пффф… В общем, я против, – наконец выдавила из себя правду я. – Но… Ей ведь некуда идти… То же, что я не в восторге от перспективы того, что она может жить с нами, не отменяет того факта, что у неё не осталось крыши над головой.

– Весомо, – сдвинула брови Нат. – Да и если мы ей откажем, крыши над головой в итоге может не остаться уже у нас.

– Весомо, – поджала губы я, пошатнувшись на месте.

– Но нам ведь нужно и какую-то пользу поиметь с того, что нам придётся терпеть её общество?

– Нужно.

– Давай скажем ей, что хотим десять процентов скидки за арендную плату, по пять процентов для каждой из нас, – предложила Нат, после чего обернулась через плечо, и мы вместе уставились на Коко, отключившуюся на моём вдавленном кресле, которое, по сути, принадлежало ей.

– Давай, – удовлетворённо кивнула головой я, после чего мы, покачиваясь, вернулись обратно в гостиную.

– Разбуди её, – взмахнула рукой я, обратившись к подруге.

– Нет, давай лучше ты. Вдруг она напилась до неадекватности?

Бред…

Мне пришлось сделать шаг вперёд, после чего, нагнувшись, я слегка потрясла Коко за плечо.

– А?.. Что?.. – женщина уставилась на меня захмелевшим взглядом. – Ну как?.. Вы решили?.. Мне можно пожить с вами?..

– Двадцать процентов скидки за арендную плату мне и двадцать процентов скидки для Нат, и мы живём душа в душу, – уверенно отчеканила слегка заплетающимся языком я. Стоящая за моей спиной Нат так и икнула.

Глава 35.


Либо вино и вправду оказалось качественным, либо моя кровь слишком сильно привыкла к данному виду расслабителя, из-за чего даже реагировать на него ленилась. Моё утреннее похмелье оказалось слишком слабым, чтобы из-за него ставить под сомнение свою утреннюю тренировку: двадцать пять отжиманий, пятьдесят приседаний, семьдесят подходов для пресса, сто прыжков через скакалку. И всё же на упражнения с гантелями меня не хватило.

Приняв прохладный душ, выпив литр воды и накормив себя горячими бутербродами с маслом, сыром и ветчиной, я попыталась вспомнить, в котором часу вчера ушла Коко и на чём мы, собственно, остановились, но отвлеклась на прогноз погоды и больше об этом не вспоминала.


Здравомыслящий человек едва ли отдал бы Хизер Додсон главную роль в спектакле, пусть даже второсортном школьном, но мне ли было осуждать решение директора школы продаться? В моём текущем положении я бы тоже взяла деньги, взамен без раздумий выдвинув какую-то писклявую курицу в центр сцены. Совместила бы приятное с полезным – и мне было бы хорошо, и людям весело. Правда, ежедневно наблюдая за тем, как блондинка путается в запятых, ударениях и собственных мыслях, мне далеко было до смеха. Ещё и Кристофер решил воспользоваться тем, что Ирма сегодня забыла позвать его на репетицию, выкрикнув только моё имя.

В итоге довольный Кристофер остался в машине, отчего на сегодняшней репетиции мне было хуже обычного – прежде Крис хотя бы отвлекал меня от происходящего вокруг.

Было ясно как день, что Ирма ходит на свои немые “прогоны” не столько из чувства долга перед ролью, как из чувств к худощавому однокласснику, играющего роль Кассио. Я же здесь присутствовала в качестве массовки – подавляющее большинство одноклассников Ирмы тащило на репетиции личных водителей своих родителей, чтобы продемонстрировать ровесникам наличие служащего персонала в своём распоряжении и, тем самым, подчеркнуть свой статус. Больше всех выделялась парочка из чернокожего амбала-охранника и мелкой мулатки, которая обращалась с парнем так, словно тот состоял у неё в рабстве. Могу себе представить, как сильно этому бедняге необходимы деньги, раз он до сих пор не вкатал эту истеричку в штукатурку. На это даже смотреть было больно.

В общем, с учётом того, что все одноклассники Ирмы уже давно были в курсе, что я никакая не модель из Нью-Йорка, за которую Ирма изначально пыталась выдать меня в своём инстаграме, я начала исполнять роль игрушки. Всё, что от меня требовалось – присутствовать на репетициях, чтобы рейтинг Ирмы не падал в глазах её пустоголовых ровесников. И хотя Ирма и не походила на безнадёжно безмозглого подростка, до здравомыслящего ей всё ещё нужно было расти и расти…