…И всё же я не позвонила Дункану ни вчера вечером, ни сегодня утром.


Если честно, не помню, когда в последний раз удивлялась по-настоящему сильно, но увидеть Ирму дома я точно не ожидала. Она, в компании Дариана, выходила из дома как раз в момент, когда я поднималась на его крыльцо.

– Таша, ты как раз вовремя, – поморщилась девчонка, резко сунув мне в руки тяжёлый глиняный горшок с пышно цветущими алыми бутонами, свисающими со всех сторон. – Мы едем в садовый питомник, – без энтузиазма сообщила мне она, как вдруг я почувствовала огонь на своём правом предплечье и левом запястье. Резко опустив свой взгляд на руки, я поняла, в чём причина. Герань!

– Тш-ш-ш… – зашипела я. – Ирма, забери! – попыталась всунуть горшок с цветами обратно в руки девчонки я.

– Вот ещё! – возмутилась она, сделав полшага назад.

– Ирма! – потребовала я, но вместо неё ко мне подскочил Дариан, успевший перед этим закрыть за собой входную дверь на ключ. Прежде, чем он успел принять из моих рук злосчастный горшок, я не удержала его и выпустила, так и не успев опустить его вниз. Мы разминулись буквально на долю секунды, но этого оказалось более чем достаточно, чтобы горшок сорвался вниз. Он с звучным треском врезался в каменную плитку и раскололся напополам. Земля, усеянная кровавыми лепестками, осыпала наши ноги.


В итоге, в садовый питомник Дариан отправил Ирму с Крисом вместо себя.


Я стояла на кухне, на которой прежде Дариан перематывал мой порез, и, нагнувшись и опершись локтями о край раковины, подставляла свои руки под ледяную струю воды. Правое предплечье пострадало сильнее левого запястья…

У меня, как и у моих близнецов Хьюи и Миши, с раннего детства обнаружилась необычная аллергия на герань. Необычной она была потому, что проявлялась со слишком жестокой скоростью. Стоило нам дотронуться до лепестков герани, как нашу кожу мгновенно прожигал огонь. За считанные секунды место “цветочного ожога” краснело и, впоследствии, горело так, словно нашу кожу на самом деле поджигают от открытого пламени. Причина проявления данной аллергии так и осталась невыясненной, но в итоге нашей матери пришлось за считанные часы избавиться ото всех своих клумб и горшков с геранью.

– Убрал, – зайдя на кухню с совком и веником в руках, констатировал Дариан.

Странно это – в доме есть уборщица, а он самостоятельно убирает разбитый вазон с геранью, вместо того, чтобы поехать в питомник с Ирмой. Я покосилась на него взглядом.

– Нам лучше держаться друг от друга подальше, – отрясая руки от остатков воды, произнесла я, после чего добавила. – Мы разбиваем всё, что возникает между нами.

– Но у нас ещё так много всего есть. Давай закончим, когда ничего не останется? – широко улыбнулся Дариан, и я не смогла не улыбнуться ему в ответ.


Я сидела в гостиной Пени в ожидании липового чая, который она успела мне пообещать…

В итоге мы с Дарианом нагнали Криса с Ирмой в питомнике, выбрали пару туй, какие-то садовые принадлежности, несколько десятков разновидностей семян и удобрений для них. Затем мы с Ирмой ретировались на французский язык, после которого следовал урок фортепиано…

Почему-то я сегодня устала больше обычного, хотя в последнее время и ловила себя на мысли о том, что, по сути, почти ничего не делаю. Разве присмотр за успеваемостью подростка можно назвать “настоящей” работой? И всё же за неё мне платили вполне реальные деньги, причём как за две “настоящие” работы. Мне не к чему было предъявлять претензии.

Просто непривычно.

Прямо передо мной, на мягкой диванной подушке, лежал короткошёрстный британский кот почти белого, я бы даже сказала серебристого окраса, с изумрудными глазами, кличка которому была Звёздный. Звёздный, потому что этот котяра был рождён под счастливой звездой – Пени спасла его от усыпления, благодаря чему этот высокомерный кошак успешно дожил до своего двухлетия и сейчас безразлично пялился на меня, словно на безликое пятно.

Страсть Пени к животным была безразмерной. Я же подобным благодушием никогда не могла похвастаться. Я запросто могла выставить на улицу за шкирки наглого кота, нагадившего мне в тапки, в то время как Пени смиренно убирала кучки какашек, пока наглая кошара не выдавит из себя всё дерьмо до последнего, ну или не приучится к лотку, мордой в который я всё их кошачье племя перетыкала в своё время.

По-видимому Звёздный прочёл мои мысли по поводу воспитания его сородичей, ну или ему просто надоела моя серая личность, из-за чего он вдруг решил подняться и красноречиво повернуться ко мне задом. Ну и ладно. У меня ещё пятимесячный волнистый попугай остался для компании, который чудом выживал каждый свой день в руках детей МакГрат.

Я посмотрела на попугайчика, сидящего на подлокотнике дивана. Попугайчик косо посмотрел на меня. Ступор.

Пени слишком долго несла свой чай, отчего перед моими глазами вдруг начали проноситься все те коты, которых она тащила в родительский дом, когда мы ещё были счастливой семьёй. Последнего она приволокла с какой-то помойки, когда мне было десять лет. Но не прошло и года, как Старик просто вышел из нашего дома и скрылся в неизвестном направлении, как и остальные шесть его предшественников. Никто из нас не знает, куда уходили со временем все наши коты, но я где-то слышала, что домашние животные, убегая из дома, уносят с собой смерть. После Старика Пени перестала приводить домой животных, всякий раз глубоко переживая побег каждого её четвероногого друга. Спустя два года мама подарила отцу щенка породы бигль… Ещё спустя год моя мама и Джереми погибли, а Хьюи ушёл в кому, которая продолжалась уже девять лет, одиннадцать месяцев и три дня. Биглю сейчас шёл одиннадцатый год. Он не сбежал…

Я больше предпочитаю котов…

Звон чайных ложек о сервизные чашки вырвал меня из раздумий. Как показывала практика, мне вредно было оставаться наедине со своими мыслями больше чем на десять минут – я неизбежно начинала утопать в омуте больных воспоминаний.

Поставив поднос на стеклянный журнальный столик, Пени села справа от меня, по-видимому не желая изгонять Звёздного с его места на диване напротив. Я взяла одну из белоснежных чашек, украшенных синими завитками, и посмотрела на сестру.

“Что у тебя с рукой?” – начала наш диалог на пальцах она.

“Это всё герань”

“Принести тебе лёд?”

“Нет, спасибо, оно и так быстро пройдет – ожог не сильный”

“Хорошо, что ты зашла. Я десять минут назад уложила Рейчел спать, а Руперт наверху справляется с Барни, так что у нас есть время поговорить. Мы давно не виделись, хотя и живём по-соседству. Это меня печалит. У тебя всё хорошо? Как твоя новая работа?”

Пени не была болтушкой, но когда действительно волновалась, начинала жестикулировать без остановки.

“Всё в порядке”, – сделав максимально убедительное выражение лица, чтобы остудить сестру, начала я. – “Работа просто сказочная, платят вдвое больше, чем в редакции”, – я словила на себе испытывающий взгляд собеседницы и поняла, что перегибать с подозрительно положительными новостями из личной жизни нельзя. – “Выяснилось, что моя подопечная до десяти лет страдала страстью к бродяжничеству, из-за чего её брат до сих пор и прибегает к помощи всяких нянек, вроде меня. Ещё она пару лет назад растранжирила крупную сумму денег на дополнительные занятия, которые не посещала, из-за чего её брат отказался снимать с неё контроль даже в её шестнадцать лет. Я слежу за её успеваемостью, но, если честно, она блещет только в конной езде и бредит игрой в театре, во всём остальном она “средненькая”. Тратит много денег на безделушки, её лучшая подруга не отличается острым умом, и ещё она влюблена в недалёкого одноклассника. Всё как у нормального среднестатистического подростка”.

“Тебе интересно с ней?”

Такого вопроса я не ожидала. Наверное потому, что о подобном меня не спрашивал никто, даже Нат.

“Я не знаю, что тебе на это ответить. Я даже не задумывалась об этом”.

“Очень зря. Обязательно подумай об этом. Если начнёшь об этом задумываться, научишься получать удовольствие от своей работы”.

Удовольствие от работы? Пффф… Мне стоило встретиться с Пени в начале месяца, чтобы услышать эти слова. Моя старшая сестра всегда могла продумать правильное действие на шаг вперёд, на что я не всегда была способна.

“А что у тебя с личной жизнью?” – продолжила она. – “Всё ещё ни с кем не встречаешься?”

“Нет. Хотя есть один парень. Его зовут Дункан. Но я с ним пока ещё не встречаюсь”.

“Пока ещё?” – игриво улыбнулась Пени. – “Кто он?”.

“Работает инструктором в конном клубе, в котором занимаются верховой ездой Риорданы. Я пока ещё не знаю, хочу ли с ним каких-то отношений…”

Мы ещё с полчаса проговорили о моем начальнике, об отце и Генри с его гаремом, и о материнстве Пени, ни словом не затрагивая тему операции Мии. Когда к нам спустился Руперт, я посмотрела на свои наручные часы и, поняв, что засиделась, поспешно распрощалась с Пени, которая начала уносить опустошённые чашки обратно на кухню.

Уже на пороге я обернулась и встретилась тяжёлым взглядом с Рупертом. Я остановилась, поняв, что он хочет мне что-то сказать. Помедлив секунду, он всё-таки сделал три уверенных шага в мою сторону и, не вынимая рук из карманов хлопковых спортивных штанов, смотря на меня вниз со своей высоты, произнёс шёпотом, чтобы у Пени, и так ничего не слышащей на столь безопасном расстоянии, вообще не осталось шансов на случайные звуки:

– Ты борец. Ты всегда выдержишь больше, чем можешь себе представить.

– У нас всё получится с Мией, – таким же полушёпотом отозвалась я, мгновенно расстроившись от мысли о том, что Руперт, хотя бы на долю секунды, мог предположить наш проигрыш.

– Я сейчас говорю не о Мии, – непоколебимо отчеканил мужчина, отчего мне сразу же стало легче, но в следующую секунду вдруг ещё страшнее от того, что он хотел сказать мне дальше. – Я говорю о тебе.