Дверь мне открыла Жасмин, и я сразу же заметила покраснение вокруг её серо-зелёных глаз. Переступив порог, я присела напротив неё на корточки.

– Хлоя съела мою порцию мороженого, – раздражённо прошептала Жас, прежде чем я успела спросить её о том, что именно у неё случилось. – Это уже не первый раз. На прошлой неделе она съела йогурт Мии, так что мне пришлось отдать сестре свой. Она постоянно съедает чью-нибудь порцию. Даже яблоки ест с огрызками. Позавчера затрескала яблоко, которое я спрятала от неё для дедушки за упаковкой молока.

– Я поговорю с ней об этом, хорошо?

– Хорошо, – протерев нос рукавом кофты, не до конца удовлетворенно отозвалась Жас, явно подозревая, что мои слова не смогут окончательно поставить Хлою на место. – Ладно, я пойду к Мие. Мы с ней у девчонок Рассел шалаш построили из старых простыней миссис Рассел.

– Ладно, беги, – похлопав племянницу по плечу, отозвалась я, после чего девчонка промелькнула сквозь меня, словно мелкая шаровая молния.

Значит, простыни миссис Рассел… Если честно, я бы никогда не решилась сделать себе шалаш из подобного материала. И всё потому, что шесть лет назад, будучи семнадцатилетним подростком, застукала Даррена Рассела с Паулой Андерсон за пикантным занятием в автомобиле первого. Точнее сказать, я не видела самого процесса (о, как же мне повезло сохранить свою психику!), зато слышала неистовые звуки и видела, как ходит ходуном автомобиль. Парочка припарковалась за домом, стоящим напротив дома дяди Генри. В принципе, отличный вариант для подобного мероприятия, с учётом того, что на нашей улице после десяти часов вечера люди уже тогда боялись разгуливать, вот только я в то время увлекалась ночными пробежками, а этого они учесть не могли…

Правда, никто кроме меня об этом так и не узнал – я буквально на носочках умчалась от любвиобильной парочки на соседнюю улицу, но всю оставшуюся пробежку в моих ушах так и звучали стоны Паулы, от которых у меня холодок по коже пробегал. Может, Даррен тогда её резал, а я просто сбежала с места преступления, не оказав жертве ни малейшей помощи?.. В любом случае, мои сомнения развеялись уже на следующее утро, когда выяснилось, что Даррен Рассел выкупил дом напротив Генри под своё семейное гнёздышко, в котором уже спустя десять месяцев появился первый “птенец”.

Даррен и Паула были необычной парой. Во-первых, слишком молодой, чтобы иметь пяти, четырёх и трёхлетнюю дочерей. Во-вторых – едва ли найдутся пары, которые способны родить сразу трёх детей погодок (я бы пристрелилась, узнав, что в будущем меня ждёт подобное – и как только Даррен уговорил Паулу на подобное безумие?!). И, наконец, в-третьих – Даррен был чернокожим парнем, а Паула была бела, словно мел.

Межрассовый брак давно не новинка для Великобритании, вот только у этой пары не обошлось без серьёзных проблем на этой почве.

Даррена Рассела я достаточно хорошо знала, так как он был одноклассником Пени, а Паула, в свою очередь, училась на класс младше. Именно в старшей школе они и начали свою страстную любовную историю. В выпускном классе Даррен являлся одним из тех красавчиков, по которым млеет бóльшая половина девчонок, Паула же была той смазливой красоткой, которую природа наделила не по годам действительно крутыми формами, несправедливо обделив подобным счастьем её одноклассниц. Как только эти два огня сошлись, они сразу же стали самой обсуждаемой парочкой среди подростков нашего города.

Даррен выпустился из школы на год раньше Паулы и, поступив в университет, уехал в Лондон, но расстояние между влюблёнными было не таким уж и большим, чтобы помешать паре регулярно видеться. Спустя ещё год Паула не смогла поступить в университет и осталась в городе, закончив курсы и начав работу маникюршей. Даррен окончил университет, вернулся в город ради Паулы и, при помощи своей одноклассницы и, по совместительству, моей сестры Пени, устроился тренером в тренажёрный зал её мужа Руперта. Основные же проблемы этой жгучей парочки как раз и начались после возвращения Даррена на родину.

У Паулы из родственников всего-то были отец, старший брат, его жена и новорождённый племянник, в то время как у Даррена помимо отца и матери было ещё пять старших сестёр, каждая из которых имела по двое-трое детей от разных браков. Вся семья Даррена так или иначе была связана с наркотиками – кто-то когда-то кололся, кто-то всё ещё нюхал порошок и далее по списку. Когда Даррен и Паула решили заключить брак, простодушные родственники Паулы не увидели в этом ничего кроме повода для радости, в то время как родственники Даррена и даже те, кто в сей круг не входил (дружки его сестер) запротестовали. В итоге родители парня поставили ультиматум – либо Даррен отказывается от брака с белокожей, либо они отказываются от него. С тех пор Даррен не общается ни с одним из своих многочисленных родственников, хотя все они и живут в одном городе.

У Расселов не было шумной свадьбы: они тайно расписались и Даррен в этот же день внёс первый взнос за приобретённый им дом, после чего они, по-видимому, и решили отпраздновать данное событие на заднем дворе этого дома в автомобиле парня, невольным свидетелем чего, я, собственно, и стала. Заброшенный двухэтажный дом на нашей захолустной улице продавался буквально за копейки, и Даррен, в итоге, смог погасить его полную стоимость всего лишь за какие-то пару лет.

На нашей улице семейство Рассел живёт уже шесть лет – Даррен так и работает тренером у Руперта, в то время как Паула занимается маникюром на дому, одновременно выполняя роль матери трёх девочек.

Первые две их дочери, Кармелита и Бенита, имеют смуглый цвет кожи, в то время как Мерсе́дес родилась белокожей блондинкой. Её с сёстрами связывали лишь схожии черты лица и одинаковые кудряшки на голове. Трехлетняя Мерседес действительно обладала какой-то дикой, необычной красотой. Впрочем, ей было у кого перенимать данные, касающиеся красоты. Высокий, прокаченный Даррен с полным набором кубиков на прессе, в компании, хотя немного и изменившейся после родов, но не ставшей менее сексуальной Паулы, обладающей “пышными”, “аппетитными” формами – вместе они выглядели так, словно еженочно снимают порноролики в своей спальне, не смотря на то, что трижды являются родителями.

Жасмин и Мия, на фоне того, что вместе с девочками Рассел являются единственными детьми на нашей улице, ежедневно пропадают в доме у подруг. Я даже не представляю, как Паула выдерживает шум всего этого детского сада, в котором, ко всему прочему, собрались одни только девочки. Не то чтобы я не ладила с детьми – с племянниками у меня были отличные отношения – но всё же я не могла себя представить в компании из более чем двух детей. Всего лишь с Жас и Мией я выдыхалась уже к концу первого часа моего общения с ними, совершенно теряясь к окончанию первого получаса, когда к этой шумной компании присоединялись ещё и дети Пени.


Зайдя на кухню, я застала прабабушку за уборкой чистой посуды из посудомоечной машины.

– Неужели никто в этом доме не способен больше на элементарную работу по хозяйству? – подойдя к ней сзади, тепло произнесла я, поздоровавшись с ней своим вопросом.

– Таша! – обернувшись, заулыбалась своей новой вставной челюстью бабушка. Взяв кухонное полотенце, я встала рядом с ней. – Пени сегодня приходила, – начала весёлым тоном Амелия, словно за пару дней успела по мне соскучиться. – Руперт приходил с ней. Жалко, что они оставили Рэйчел и Барни с родителями Руперта, но Пени пообещала привезти детей завтра… Бизнес Руперта процветает, – довольно подытожила она.

Руперт являлся владельцем единственного в городе тренажёрного зала, что позволяло ему зарабатывать выше среднего и содержать свою семью в достатке, и всё же, даже с его бизнесом, накопить на операцию Мии в течении года было практически нереально. Из ста пятидесяти семи тысяч долларов нам необходимо было буквально откопать из-под земли ещё сто тридцать девять тысяч. Десять тысяч Руперт сразу выложил из тех незначительных накоплений, которые он смог собрать с двумя маленькими детьми в семье, ещё пять тысяч нам вручили родители Руперта (всё то, что они успели накопить на свой отпуск в Индии), остальные три тысячи накопились со стороны друзей и знакомых семьи буквально по копейкам (так выяснилось, что у нас в друзьях нет владельцев нефтяных компаний). В ближайшем будущем Руперт планировал открыть при тренажёрном зале салон красоты с солярием, так как в этом бизнесе в нашем городе не было особой конкуренции, но, судя по всему, его планам, из-за диагноза Мии, в ближайшем будущем не суждено было сбыться.

Из-за внезапно возникшей бюджетной дыры в кармане нашей семьи, едва ли бизнес Руперта можно было назвать процветающим, хотя до этого момента именно таким он и считался.

Сев за широкий барный стол, когда-то сделанный отцом специально для мамы, я машинально начала собирать пальцем хлебные крошки, перенося их на белоснежную салфетку, пока бабушка, усевшись напротив меня у стены, ела свой ещё тёплый кекс, запивая его липовым чаем. В свои девяносто два года Амелия всё ещё без проблем усаживалась на барный стул, что заставляло меня восхищаться её способностям в столь древнем возрасте. Иногда мне казалось, что в теле дряхлой старушки Амелии застряла женщина средних лет, которая никак не могла признать того факта, что ей уже перевалил девятый десяток. Амелия говорит, что склонность к долговременной молодости ей передалась от её родителей. Она с детства убеждала меня и моих братьев и сестёр в том, что нам также передался этот дар. Что ж, глядя на пятидесятидвухлетнего отца, выглядящего не старше сорока пяти лет, я всё же склонна верить её словам, хотя и смогу проверить их правдивость лишь через пару-тройку десятков лет.

– Дядя Генри ещё не ушёл на работу? – посмотрела исподлобья на бабушку я.

– Оу, Генри в своей спальне успокаивает Элизабет. За пять минут до твоего прихода эта недотёпа обожгла себе предплечье, пытаясь приготовить омлет, и теперь наверняка валяется в постели моего внука с видом мученицы. Женщине сорок шесть лет, а она оформить яйца не может, не навредив при этом себе или людям… Как думаешь, за что Генри её полюбил?