Anne Dar - Обреченные обжечься

Я помолчала, после чего вновь перевела свой взгляд на Неё.

– Тебя не смущает подобная близость? – я бесцеремонно указала на руку отца на Её колене.

Отец сразу же, хотя и нехотя, отдёрнул свою руку, а моя собеседница вдруг улыбнулась и пожала плечами:

– Я родила от этого мужчины шестерых детей – почему меня должны смущать его руки?

Всё ясно. Эти двое вновь влюблялись друг в друга. Или просто никогда не переставали любить.

В дверь позвонили как раз в момент, когда я собиралась уходить. Так как из нас троих я была ближе к выходу, её открыла именно я. На пороге стоял высокий, статный и весьма привлекательный мужчина лет сорока пяти, не меньше. Увидев меня он отчего-то опешил, но как только он заговорил, я сразу поняла причину его замешательства.

– Можно ли мне пообщаться с Изабеллой Палмер? – протяжно, с ярко выраженным американским акцентом, поинтересовался у меня мужчина.

– Эммм… – только и смогла протянуть я и, оторвавшись от голубых глаз незнакомца, обернулась к отцу и Стелле, стоящим у подножия лестницы, ведущей на второй этаж. – Кажется это тебя, – произнесла я, открыв дверь шире.

– Патрик?.. – обеспокоенно выдала имя гостя Стелла, и лицо отца мгновенно окаменело.

Кажется, у нас намечались некоторые проблемы…

Они вышли на улицу, а я осталась с отцом на кухне.

Сейчас он нервно упирался костяшками кулаков в кухонный стол. Скрестив руки на груди, я сидела на стуле напротив.

– Успокойся, – наконец произнесла я, – у неё ведь в течении десяти с половиной лет должна была быть какая-то личная жизнь…

– Нет, у неё не могло быть любовника! – глухо, но с натиском отозвался отец.

– Едва ли его можно считать любовником. По факту ведь она больше десяти лет жила холостяцкой жизнью.

– Думаешь, этот пижон был близок с ней? – отец вцепился в меня холодным взглядом.

Я не могла не отметить того, что он говорил о “пижоне” в прошедшем времени. “Был”, а не “есть”. По-моему, отец слишком быстро застолбил за собой право на владение Ею.

Я не отвечала, чтобы никого не ранить, и тогда продолжил говорить он:

– У меня ведь никого не было!

– Ты скорбел по погибшей жене, она же не помнила, была ли вообще когда-либо замужем, – уклончиво ответила я, переведя взгляд вбок.

Отец замер. Он сверлил меня взглядом ещё несколько секунд, прежде чем сорвался с места и направился к выходу. Я подскочила со своего места одновременно с ним и вовремя загородила ему выход из кухни.

– Таша, отойди, – отец, в отличие от меня, никогда не умел устрашать, но на сей раз его голос был вполне убедителен, чтобы верить в его нерасположенность к стычке со мной.

– И что ты сделаешь? Выбежишь на лужайку и пристрелишь его?

– Я знаю, что это ты вытаскиваешь из ружья патроны.

– Тогда ты знаешь, почему я это делаю, – прищурилась я, не расцепляя скрещённых на своей груди рук.

– Я бы никогда не выстрелил себе в голову. Однако ты мне не доверяешь. Почему?

“Потому что Миша сейчас в реабилитационном центре. Потому что Энтони слетел с катушек и погиб. Потому что Мия родилась больной. Потому что она с Жасмин растёт без матери и без отца. Потому что Айрис высохла от анорексии и сбежала из-под венца. Потому что Амелию вытеснили на чердак, к которому она прикипела так, словно это нормально, отчего теперь наотрез отказывается переезжать в жилые комнаты. Потому что я хренов оледеневший кусок льда. Потому что мы все боролись в одиночку”, – мысленно отвечала я, вслух производя лишь равномерные вдохи и выдохи.

Прежде, чем наше сверление друг друга взглядами было кем-либо из нас оборвано, далеко за моей спиной раздался глухой хлопок входной двери. Через несколько секунд в гостиную вошла Она, и я обернулась.

– Думаю, мне стоит объясниться и с вами, – произнесла Она, словив на себе обеспокоенный взгляд отца.

С её стороны это было мудрое решение.

Мы вновь сидели в гостинной, на сей раз без чашек горячего чая в руках и не обращая внимания на домашнее имбирное печенье Амелии.

– Значит, он был просто знакомым? – выслушав Её рассказ длиной в полчаса, “на всякий случай” решил уточнить отец.

– Он мой друг, – уверенно произнесла Она, заменив слова “знакомый” на “друг”, а “был” на немное “есть”.

Я не могла не заметить тени, пробежавшей по отцовскому лицу.

– У мамы есть друг, который всё это время помогал ей выживать в неизвестной ей стране, в неизвестном городе. По-моему, это замечательно, – пожала плечами я, стараясь говорить как можно более невозмутимо. Однако я заметила, что они заметили, что я произнесла слово “мама”. Все замолчали. Чтобы разрядить обстановку, Она решила продолжать беседу.

– Я пообещала Патрику, что отвечу на его чувства, но вчера так и не вернулась в отель, совершенно забыв о назначенной между нами встрече. Сейчас я вынуждена была его ранить новостью о том, что я, оказывается, замужем, и у меня есть дети… Он всё понял. И всё равно мне мучительно от того, что я причинила ему эту боль.

Я едва удержалась, чтобы не шлёпнуть себя по лбу!..

Дариан!.. Мы назначили встречу на крыше лучшего отеля в Лондоне, и я совершенно забыла её отменить! Прошли уже целые сутки!

Вскочив со своего места, я уверенно помчалась навстречу своим неприятностям.

Когда Белла не пришла к нему вчера вечером, он на инстинктивном уровне понял, что произошло. Но в отличие от её родственников, он всегда знал, где её искать.

– Значит, тебя зовут Стелла Грэхэм, – подытожил он, когда она замолчала.

Они стояли у арендованного Патриком Ламбертом красного шевроле, облокотившись о который он докуривал успокоительную сигарету.

– Ты ведь не куришь, – заметила она.

– Не курил, – сквозь прищур посмотрел на собеседницу мужчина. – Ты нашла свою семью. Теперь у тебя есть мать, дети, внуки, племянники и муж, – последнего в этом списке он выделил не специально, но всё-таки выделил. – И всё потому, что я…

Он замолчал.

– Не думай, что ты разрушил наше счастье, – она заглянула в него своими васильковыми глазами, когда-то поработившими его разум. – Мы не могли быть счастливы вместе.

– Почему? – неожиданно хриплым голосом спросил он, действительно желая знать ответ.

– Думаешь, я прожила десятилетие в собственноручно сооружённом для себя монастыре лишь потому, что боялась по-настоящему жить? Я до сих пор ничего не помню… Но ведь ты прекрасно знаешь, что всё это время моё сердце было с ними, – она едва уловимо повела своим красивым округлым плечом в сторону дома, находящегося за её спиной.

Она его пощадила, а ведь могла напрямую сказать, что её сердце, владеть которым он так страстно желал, всё это время принадлежало мужчине, подарившему ей счастье материнства, о котором она теперь совершенно ничего не помнила.

Патрик увидел её мужа только краем глаза, но для него этого оказалось достаточно, чтобы понять, почему всё это время она обращала на него своё внимание. Сразу видно, какой тип мужчин ей нравится.

– Мы ведь останемся друзьями? – с надеждой спросила она.

Патрику понадобилось несколько секунд, чтобы дать свой ответ.

– Конечно, – наконец произнёс он, после чего сделал свою последнюю затяжку и бесцеремонно бросил окурок себе под ноги. Затерев его носком своих дорогих начищенных ботинок, он на секунду замер. Вновь посмотрев на свою собеседницу, он сжал кулаки, но вовремя заставил себя собраться, после чего протянул ей руку. Сцепившись в рукопожатии, они вновь замерли. – Ты знаешь, где меня найти. Всегда знала.

– Теперь и ты знаешь, – поджала губы она.

– Мы не расстаёмся, – уверенно добавил Патрик. – Мы прощаемся на время. Не забывай обращаться ко мне по каким-нибудь пустякам, чтобы я мог для тебя ещё хоть что-то делать. Так наша дружба не будет нами предана.

– Хорошо, – полушёпотом произнесла она, ощутив, как её горло сжал неожиданный спазм.

Она не стала наблюдать за тем, как он садится в машину и уезжает, чтобы не чувствовать себя окончательно разбитой. Она сделала правильный выбор и не сомневалась в этом. Никогда не сомневалась. Сомневался только он. Выезжая из провинциального городка, в котором оставил женщину своей мечты наедине с загадками её прошлого, Патрик сомневался в том, что сделал правильный выбор. Может быть не стоило искать и находить её прошлое?.. Может быть нельзя было выпускать её из Нью-Йорка?.. Может быть необходимо было схватить её сейчас и насильно вывезти обратно в Штаты?..

Может быть.

Но это уже была не Белла. Той женщины, в которую он влюбился, больше не существовало. Та же, которая сейчас возрождалась на её месте, ещё не нашла себя, и не факт, что у неё в итоге получится найти.

И всё же он любил её. Любил призрака. Как самоубийца.

Всё начиналось не так уж и плохо. Я позвонила Дариану, он, не успев выслушав моего “привет”, совершенно спокойным тоном сказал, что ждёт меня у себя дома, и положил трубку. У меня создалось впечатление, будто он занят чьей-то компанией, однако главным в этом звонке оказалось не его поспешность или моя медлительность, а его спокойствие, которое я успешно проморгала.

В момент, когда я позвонила в дверь, часы показывали без пяти девять, и я была уверена в том, что Ирма, как и вся прислуга, сейчас дома, хотя машины Джины в гараже уже не было.

Дверь открылась, и я вошла внутрь. Было темно, но я не торопилась включать свет. Закрыв за собой дверь, я начала неспешно снимать обувь и ветровку. Прислушавшись, я уловила звуки начинающегося ливня, под который мне повезло не попасть. Удовлетворённо выдохнув, я запрыгнула в белоснежные одноразовые тапочки, которые прислуга несколько раз в неделю обновляла, и направилась внутрь дома. Сначала я думала, что мне необходимо идти в кабинет Дариана, но, открыв дверь прихожей, я увидела его сидящим за столом в столовой, которую освещал странный тусклый свет, исходящий из гостиной. Миновав площадку с лестницей, я остановилась на пороге столовой и поняла, что свет исходит от камина, расположенного в дальней гостиной.