Пройдя этап осознания, я перешла к этапу признания.

– Похоже на то, – сжато улыбнулась я.

– Роланд Олдридж, как же, – ухмыльнулась Джина. – У него весьма милая супруга, не правда ли?

– Если честно, я не присматривалась к её фотографиям.

– Как же, – на сей раз Джина ухмыльнулась хитро, – а как тебе Роланд?

– Хах! – наконец я поняла, о чём говорит моя собеседница. – Меня не интересуют женатые отцы семейств.

– Да, но то, что он красавчик, ты не можешь отрицать. Хотя, конечно, по габаритам он уступает Дариану… – Джина не договорила. Я попыталась заглянуть ей в глаза, но она ловко увернулась от моей попытки. Она знает о нас с Дарианом. В этом нет сомнений. Кристофер? Или сама догадалась? Не важно.

Интересно, что она имела ввиду, говоря о габаритах? Рост, размер мускулов или ширину кошелька?

Правда была в том, что о Дариане Риордане, на момент нашего знакомства, я не знала ничего, а об IТ-компании Роланда Олдриджа за последние десять лет было сказано столько, что я не просто знала о нём больше, чем хотелось бы, а даже пережила подростковую любовь Айрис к этому человеку. До сих пор помню плакаты с изображением этого парня, которые она развесила над своей кроватью. Они исчезли буквально три года назад, не больше, перед тем как она поступила в университет, и я бы не удивилась, если бы вдруг узнала о том, что “лучшие” из них перекочевали вместе с ней в кампус – остальные до сих пор можно найти скрученными на верху шкафа в моей детской комнате.

Не то, чтобы Роланд Олдридж мне не нравился – только слепой не мог оценить его внешних данных, а глухой глубины его души (я сейчас говорю о его благотворительном фонде) – однако фанатичное пристрастие Айрис к его личной жизни выработало у меня аллергическую реакцию на его персону. Я едва ли не начинала чесаться, когда кто-то заговаривал о Олдридже. Благо его громкий роман и впоследствии тихий брак с Глорией Пейдж утихомирил мою кузину, благодаря чему я перестала покрываться мурашками всякий раз, когда переступала порог нашей комнаты: плакаты хотя и не были уничтожены и сожжены в костре отмщения за несбывшиеся мечты, всё-таки они перекочевали со стен под кровать, а потом на шкаф. Меня больше не слепила белоснежная улыбка этого парня и мои уши больше не скручивались в трубочку от речей Айрис о том, как однажды она выйдет за него замуж.

В общем, об Олдриджах я знала достаточно, чтобы не желать узнать о них ещё хоть что-нибудь.


Олдриджи должны были приехать лишь через пятнадцать минут, но, очевидно, явились раньше. Поднимаясь по лестнице вверх, в одной руке держа хлебную корзинку, во второй листая новостную ленту в инстаграмме, я увидела их только после того, как до выхода на площадку мне оставалось всего три ступеньки.

Спрятав телефон в карман брюк, я преодолела эти три ступеньки и, с невозмутимым видом обменялась рукопожатиями с улыбчивыми гостями. Глория, к удивлению, пожимала руку не менее уверенно-сильно, чем её муж, и уже только по любопытству в её глазах я поняла, что эта встреча – засада.

Глава 49.


Размер живота молодой миссис Олдридж пугал.

– Девятый месяц, – довольно ухмыльнулась Глория, довольно погладив свой живот и тут же хлопнув меня по плечу так, как обычно может хлопать фельдмаршал неопытного бойца-молокососа. – Не дрейфь, тоже будешь на моём месте.

Я хотела сказать, что подобной жести со мной не произойдёт минимум в ближайшие пару десятилетий, максимум в течении жизни, но вместо этого просушила горло глотком воды. Что-то мне в нашем сборище не нравилось, но что именно, до меня, как до тугодумной, никак не могло дойти.

Глория сидела слева от меня, Роланд напротив неё, а Дариан напротив меня. Все они вели себя “слишком уж” непринуждённо, что, в итоге, так сильно вывело меня из себя, что я в один щелчок – раз! – и стала ещё более непринуждённой, чем они.

“Что ж, посмотрим что ты задумал”, – в какой-то момент отставив бокал с водой, мысленно произнесла я, заглянув в глаза Дариана я.

Первая половина обеда прошла абсолютно нормально. Обсуждались новые идеи в бизнесе Роланда, курсы валют, погода на неделю, увлечение Глории живописью и вчерашний футбольный матч, который накануне я посмотрела в компании Нат и Байрона с таким энтузиазмом, что в итоге нам пришлось протирать стол от пролитого пива. Ещё обсуждалось предстоящее родительство Олдриджей.

Эти двое были не намного старше нас с Дарианом, однако как только зашла тема об ответственности родительства, я сразу же ощутила себя на их фоне малолетней соплячкой, ничего не смыслящей в таинстве жизни. Токсикоз, выбор места рождения младенца, перинатальная психология, партнёрские роды… Я не только выпадала из темы, но ещё и холодела от некоторых подробностей беременности этих двоих. А беременны они были именно оба, а не только Глория. Иногда даже создавалось впечатление, будто Роланд даже беремен больше, чем его жена, и отёкшие ноги, боль в пояснице и бессонница мучают именно его, а не её. Во всяком случае, со стороны именно так и казалось. Парня стало особенно жалко, когда он рассказал о том, как не мог есть во время токсикоза своей благоверной. Глядя на него, я поняла, что если сила любви в этом мире и существует, тогда этот мужчина наделён ей сполна. Бедняга.

Неполадки начались в конце обеда, когда десерт уже почти был доеден, а конкретно десерт Роланда был пожертвован в пользу Глории и её живота.

– И как долго вы встречаетесь? – вдруг спросила Глория, облизав свою ложку от крема торта.

Я сначала не сразу поняла, что она обратилась ко мне, так как ещё пару секунд назад я была слушателем разговора о налогообложении, однако словив напряжённое выражение лица Роланда, адресованное не мне, а его жене, я перевела на неё взгляд и наконец поняла, что она не только не замечает напряжения своего мужа, но и обращается ко мне.

– Что? – переспросила я, так и не поднеся к своим губам чашку с начинающим остывать чаем.

– Как долго вы встречаетесь с Дарианом? – совершенно невозмутимо переспросила она.

– Мы не… – переведя взгляд с собеседницы, я встретилась взглядом с Дарианом и сразу же всё поняла по его приподнятой левой брови. Он всегда её приподнимал, когда вёл себя, как довольный лис. – Я работаю на него, – поджав губы, пояснила я, но Глория меня явно не поняла, хотя и заверила в обратном.

– Оу, я понимаю. А отношения у вас как давно длятся?

Меня бросило в дрожь и, поджав губы, я отставила от себя чашку с чаем. Роланд едва удержался, чтобы не треснуть себе ладонью по лбу, в то время как Дариана ничего не смутило, а Глория и вовсе продолжала быть самой непосредственностью.

Я никогда не питала особой любви к беременным женщинам, в частности за их напрочь отшибленное чувство такта и самосохранения, однако Глория превзошла всех мне когда-то известных. Моё мнение о ней и её животе, до сих пор колеблющееся между снисходительностью и раздражением, резко скатилось до словосочетания из трёх нецензурных слов. Впрочем, этим же словосочетанием я наградила и Дариана. Мысленно, естественно.

Дариан.


Ташу задело то, что кто-то из моих друзей оказался в курсе наших отношений. Что ж, это отличный результат. Главное в отношениях с Ташей – это вызвать в ней эмоцию, не важно какую, главное, чтобы достаточно мощную для того, чтобы раздуть из неё пламя той силы, которое тебе необходимо. А я раздую. Раздую, обрамлю его драгоценным камнем и сохраню. В конце концов, ювелирный бизнес – это моё дело.

Таша настояла на том, что между нами нет никаких отношений, однако никто ей не поверил, даже она сама, хотя все и сделали вид, будто искренне веруют её словам больше, чем Глория в то, что Роланд рапластается перед ней ковриком, если вдруг она попросит его помассировать её отёкшие пальцы ног, с которыми она уже несколько месяцев как не виделась из-за препятствия в виде шара вместо живота.

Оставив Ташу с Глорией, я увёл Роланда в свой кабинет, якобы с целью показать ему документы, которых на самом деле не существовало.

– Виски? – предложил я. Роланд одобрительно взмахнул рукой и тогда я решил уточнить. – Двойной?

– За двойной меня линчуют, – криво ухмыльнулся он. – Так что налей мне просто лучший.

Передав порцию допинга будущему папаше, я опустился в кресло напротив него. Сделав глоток, Роланд гулко выдохнул и упёрся затылком в спинку вольтеровского кресла.

– Глория нас спалила, – начал он. – Её прямолинейность растёт пропорционально её животу.

– Выходит в ней сейчас растёт настоящий мужчина.

На моё замечание Роланд довольно улыбнулся.

– Мы об этом не распространяемся, но, да, у нас будет сын.

– Ты это серьёзно, про партнерские роды? – с подозрением поинтересовался я, сделав очередной глоток.

– Абсолютно, – ухмыльнулся мой собеседник. – Это целиком моя инициатива. Ты и представить себе не можешь, как это страшно.

– Я, пожалуй, просто поверю, – коротко ответил я, потому что я действительно верил.

Такие личности, как Роланд Олдридж, ничего не боятся. Никогда. Однако если ты услышал от него о страхе, значит это нечто большее, чем просто страх. Скорее всего он испытывает настоящий ужас. Для того, чтобы признаться в этом, необходимо быть настолько сильным, насколько может быть именно Роланд Олдридж. Тем более я знаю его достаточно долго, чтобы судить о силе его духа.

– Значит, проблема межклассовых отношений, – сделал очередной глоток виски мой друг. – Пригласить нас с Глорией на обед, чтобы познакомить с Ташей, было неплохой идеей, но, боюсь, Глория может сказать больше, чем ты хотел бы, чтобы Таша услышала.

– Вы с Глорией идеальный пример межклассового неравенства в отношениях. Думаю, Таше будет полезно осознать, что подобные отношения возможны.

– Тогда ты должен осознать, что подобные отношения невозможны без борьбы. Причём с обеих сторон. У вас обоих должно быть желание быть вместе и оно должно быть сильнее, чем желание остановиться, пока всё не зашло слишком далеко. Глория тоже никак не могла привыкнуть к моим деньгам, а после не могла привыкнуть к тому, что они наши. Больше всего её выводили из себя мои внеплановые расходы, которые для меня казались такими же естественными, как ей её желание “на всякий случай” откладывать монетки в копилку.