“Окажись она исправной, ни ты, ни твоя семья не пострадали бы”, – крутилось на языке Дариана, но он опустил эти слова.

Я застыла. От услышанного у меня перехватило дыхание, пульс, сердцебиение… Всё.

– Ты с самого начала знал? – не своим, совершенно обесцвеченным, практически ставшим прозрачным голосом наконец спросила я, не зная, сколько времени прошло между его словами и моим вопросом.

– Нет, – твёрдо ответил Дариан, и моё сердце сразу же произвело спасительный удар. Если бы он сказал обратное, оно бы наверняка разорвалось. Определённо точно. В клочья.

Я хотела, чтобы он продолжал, и он, словно прочтя мои мысли, продолжил:

– Я выяснил об этой связи совершенно случайно, когда достал на тебя досье.

Мы вновь замолчали. Поджав ноги к груди, я сосредоточенно смотрела на пену перед собой. Куда смотрел Дариан – я не знаю.

Прежде, чем я пришла в себя, прошло немало времени.

– Ты не виноват, – наконец вспомнив о том, что я умею моргать, произнесла я, окинув сидящего напротив меня Дариана отстранённым взглядом. Поднявшись, я стала покидать ванну. – Это случилось потому, что случилось, а не потому, что твои люди не проверили технику безопасности. Если бы в тот день я всё-таки попросила маму заехать в супермаркет за свежей клубникой, всё бы тоже могло сложиться по-другому, – я говорила, но не слышала в своих словах себя. Я словно слышала в них пока ещё незнакомого мне человека. Того, который когда-то нужен был Мише. Нужен был мне. Но его не было. А теперь, после пробуждения Хьюи, он вдруг появился, так что пусть говорит. – Знаешь, я больше десяти лет прожила с всепоглощающим чувством вины, каждый день нося внутри своей грудной клетки разъедающую боль от горя, – я вытиралась полотенцем. – И это было моей самой большой ошибкой во всей этой истории, – закутавшись в полотенце, я нагнулась и подняла с пола отцовскую визитку. – Нет никакого “Если бы”, есть только “Было”, “Будет” и “Есть”, – с этими словами я выбросила визитку обратно в мусорку. – И последнее, определённо самое важное, – уверенно продолжила я, зная, что когда-то упустив именно это “последнее”, я упустила целое десятилетие. Я упустила целую жизнь. И этого не изменит никакое “Если бы” и никакое “Было”. Острые углы этого может лишь сгладить то, что “Есть”, и то, что “Будет”. И в том, что у меня “Есть” сейчас, я не хочу допускать чувства обиды, злости или ненависти за то, что “Было”. Ради своего “Будет”. Ради того, что ещё только “Будет” у Дариана. Пусть нашим дорогам и не сойтись в одну, но они должны “Быть” освобождены от прошлого. Должны быть освобождены от “Нас”.

Услышал ли Дариан то, что я прошептала ему в конце своего откровения, или же он снова услышал лишь то, что хотел услышать – я только могла догадываться. Однако в тот момент я явственно увидела, как его руки сжались в кулаки и как напряглись вены под его кожей.

Глава 37.


Рано или поздно это должно было произойти, и не удивительно, что этот день совпал с международным днём смеха. Первое апреля – поздравляю себя с возвращением на работу! Жаль только, что это не всего лишь хреновая шутка.

Мои сбережения практически иссякли и у меня не было другого выбора, кроме как вернуться в поместье Риорданов: Дариан ясно дал понять, что не собирается вручать мне вольную – а мой переход на другое рабочее место он приравнивал именно к вольной – я же ещё не придумала, как вырвать свою свободу из его лап, так что мне оставалось только выжидать. Рано или поздно я точно смогу найти выход из этого тупика, мне необходимо только время. И чудо бы тоже не помешало.

У школьников начались длинные Пасхальные каникулы. Накануне перед моим возвращением мы с Дарианом обсудили мой график. Во время каникул я должна была приходить к десяти часам и могла ретироваться уже в шесть. Моя ставка в час осталась прежней, так что уже в конце месяца я рассчитывала на действительно большие деньги – прежде я работала по пять-шесть часов в сутки, но благодаря каникулам Ирмы я добавила себе несколько лишних часов, так что могла открывать карман шире.

Вообще на каникулах Ирмы рассчитывала подзаработать не только я. Например Кристофер прибавил себе лишних четыре часа, а Джина взяла плюс два. Как оказалось, оба планировали свозить этим летом своих сыновей в Диснейленд, и когда неожиданно выяснилось, что у них общие планы, они решили состыковаться и организовать совместную поездку. Снять общий номер, взять один автомобиль, вместе пересечь маршрут Париж-Бордо-Марсель-Лондон – всё это выходило гораздо дешевле, чем если бы каждый из них отправился в путешествие сам по себе. Правда изначально Джина не планировала автомобильное путешествие, однако с больши́м энтузиазмом восприняла предложение Кристофера продлить путешествие по Франции, а не закончить его на Париже и Диснейленде (он с Мавериком уже давно планировали это десятидневное автопутешествие). Впрочем, я уверена, что энтузиазм Джины подпитала настойчивость Кристофера, с которой он сообщил ей, что расходы на топливо, как и организационные вопросы вроде бронирования отелей и покупки билетов, он целиком возьмёт на себя – ей всего-то необходимо было оплатить половину расходов без учёта топлива и дополнить маршрут интересными местами, ну и бонусом организовать своим присутствием и присутствием Клинта весёлую компанию Крису и Маверику. Как по мне, для Джины это было максимально выгодное предложение. Выгоднее было только работать на Риордана.

В отличие от Кристофера и Джины, поглощённых предвкушением грядущего отпуска и двухнедельным путешествием, до которого ещё необходимо было потерпеть как минимум пару месяцев, у меня не было особого повода для воодушевлённого настроения. Спустя три дня после несостоявшейся свадьбы Айрис вернулась обратно в дом моего отца. За эти три дня новость о том, что я отбила у неё жениха, разрослись до масштабов безумия. Даррен и Паула Расселы, встретив меня на кассе местного продуктового магазина, так долго и пронзительно высмеивали двух кассирш, бесстыдно шептавшихся за моей спиной о том, что именно я СОРВАЛА свадьбу, а после УКРАЛА невесту из-под венца, что три их дочки-погодки не выдержали общего веселья и завопили на весь магазин о том, что “Таша – похитительница сердец”. После этого нагло шептавшиеся кассирши с раскрашенными в нереальные цвета волосами и лицами так сильно оскорбились смехом семейства Рассел, что взвизгнули и, раскрасневшись, сбежали со своих рабочих мест. Благо кроме нас покупателей в очереди больше не было, а та кассирша, которая нас обслуживала, была слишком молода, чтобы распрыскивать яд на своих клиентов (в силу возраста он у неё ещё, по-видимому, не выработался).

В общем, сплетни обо мне множились и распространялись с такой скоростью и силой, что я не была бы удивлена, увидев однажды в местной газете громкую статью о плохой сестре, никудышной женщине и просто мерзкой личности Таше Палмер. Поэтому я больше не читала местную газету. Стресса в моей жизни на ближайший месяц и так обещало быть навалом – я знала, что встреча с Ирмой неизбежна.


Сегодня она разыграла меня трижды: когда сообщила, что встречается с парнем (и как я на это купилась?), потом сообщила мне неправильное расписание (сначала мы должны были ехать к миссис Ришар для занятий французским и только после в “Мустанг”, а не наоборот) и в конце концов незаметно испачкала мою блузку в клубничный сок, выдав его за пятно крови. Шутить она перестала ровно после того, как я установила на её телефон новый пароль – теперь она могла только принимать входящие вызовы, что никак не помешало бы её общению с братом, если бы он только вдруг захотел услышать её надоедливый голос, чего, кстати, так в итоге и не произошло.

Не смотря на все девчоночьи мольбы и серьёзные угрозы, я разблокировала её драгоценность лишь в конце дня. Результат: пара пролитых наигранных слёз наследницы империи RioR, три обещания, семнадцать просьб, пятьдесят две угрозы, неизмеримая обида на брата за неумение подбирать персонал и неизгладимый урок относительно умения шутить.

Мы доставили Ирму домой ровно в половину шестого. Кристофер сразу же спустился вниз, желая поскорее показать Джине карту французских вин, которую ему подбросил друг, а я задержалась у лестницы, чтобы разблокировать телефон девчонки, которая, скрестив руки, напряжённо этого ожидала стоя на первой ступеньке лестницы – наверняка рвалась побыстрее вернуться в свою комнату, чтобы сделать новый пост в инстаграме.

В момент, когда я только взяла телефон Ирмы в руки, дверь кабинета Дариана щёлкнула и, спустя несколько секунд, на площадку перед нами вышла монашка в серой рясе. От неожиданности я застыла с полуоткрытым ртом. Лишь спустя пару секунд поняв, что мне это не мерещится, я решила поздороваться.

– Добрый день, – наконец глухо произнесла я.

– Добрый, – не поднимая опущенной головы и не отрывая взгляда от пола, кротко ответила монашка, уверенно продолжив свой путь мимо нас. Как только входная дверь за ней захлопнулась, я перевела свой удивлённый взгляд на Ирму.

– Это ещё кто? – протянув девчонке телефон, поинтересовалась я.

– Мать Дариана, – хитро улыбнулась Ирма, своим ответом давая мне понять, что с разблокировкой её телефона исчезла и блокировка её дурацких шуток на этот день.

Ещё раз хитро мне улыбнувшись, девчонка сорвалась с места и побежала к себе в комнату, на ходу отвечая на входящий звонок от некого Арчи, фотку которого я успела рассмотреть прежде, чем отдала ей телефон с входящим вызовом: смазливый шатен с неестественно белоснежными зубами. Кажется я его видела в школьном спектакле. Он играл неестественно колышущееся дерево. Может быть у Ирмы и вправду появился ухажёр?

Думая об этом, я уже приближалась к выходу, когда услышала шаги за своей спиной. Естественно они принадлежали Дариану, поэтому, не здороваясь, я произнесла прежде, чем успела обернуться:

– Ирма наверху, болтает с каким-то парнем, физиономией смахивающим на девчонку.