Бедная Джейн Шор, возлюбленная Эдуарда, Дорсета и Гастингса. Я много размышляла о том, оплакивала ли она казненного любовника, какая ее ждет судьба. И решила, что непременно найдутся мужчины, готовые позаботиться о ней.

Лондон полнился слухами. Коронацию отложили до ноября. Гастингса казнили без суда; королева находится в убежище. Почему она сочла необходимым укрываться? А король живет в парадных покоях Тауэра. Из-за этих слухов в городе царила напряженность. Люди не знали, чего следует ждать.

Ричард беспокоился. Ротерхем и Мортон, арестованные в день казни Гастингса, находились в Тауэре. Бэкингем посовещался с Ричардом, и они решили, что Ротерхем старый глупец, неспособный причинить большого вреда, и разумно будет дать ему свободу. Мортон — другое дело. За ним требовался надзор. Может, ему, Бэкингему, взять этого образованного человека под свое попечение? Оторванный от друзей-заговорщиков, он, живя вдали от Лондона, может с удовольствием засесть за книги. Что, если Бэкингем отправит Мортона в свой замок Брекнок? Будет навещать его время от времени и обеспечивать надзор за ним. Это решение казалось превосходным.

Что касается Стенли, тут все было ясно. Этот человек будет на той стороне, где ему выгоднее. Наблюдать за такими людьми несложно.

Ричард с Бэкингемом сошлись на том, что главную опасность представляет Елизавета Вудвилл. Если б она покинула убежище и повела жизнь вдовствующей королевы, люди успокоились бы и потеряли к ней интерес. Лорд-протектор должен находиться в добрых отношениях с невесткой, которую любил его дорогой покойный брат.

Услышав это предложение, Елизавета сказала, что покидать убежище не подумает. Это было равносильно объявлению во всеуслышание, что она не доверяет деверю и правительству.

— Раз так, — сказал Ричард, — герцог Йоркский должен переселиться к брату в Тауэр. Королю одному скучно.

Елизавета не захотела отпускать сына, и Ричард рассердился.

— Она источник неприятностей с тех пор, как Эдуард встретил ее в Уиттлберийском лесу, — сказал он мне. — Лучше бы ему в глаза не видеть этой ведьмы. Только подумай! Ведь тогда никакой ссоры между моим братом и твоим отцом не было бы. Разве повинна во всем не она со своей семейкой? За войну и кровопролитие в ответе Вудвиллы. А теперь... заявляет всему миру, что боится меня, боится правительства, ищет убежища, не хочет отпускать сына. Но вот увидишь, герцог Йоркский будет жить со своим братом в Тауэре.

Возникли разногласия между священниками. Ричард сказал, что Елизавета использует маленького герцога Йоркского в качестве заложника и потому не хочет отпускать его. Этого больше терпеть нельзя. Архиепископ Кентерберийский Томас Бушье считал, что нельзя забирать у нее мальчика, так как это явится нарушением священных законов святого Петра. Однако большинство считало, что опасно позволять королеве держать сына в заложниках и его нужно отправить к брату.

К сожалению, этот план можно было осуществить единственным способом. Елизавета ни за что не отпустила бы сына по доброй воле. К ней отправили вооруженный отряд. Архиепископ перепугался, считая, что никто не вправе силой уводить человека из убежища. Однако вынужден был пойти на уступки.

Он попросил королеву отпустить сына. Та отказалась. Заявила, что не хочет расставаться с детьми. В такое время они нуждаются в матери. Король в Тауэре ждет коронации, она уже должна бы состояться, но кое-кто находит желательным отложить ее. По какой причине, ей не говорят.

Архиепископ объяснил, что король нуждается в брате и просит отпустить его к нему. Мальчики должны жить вместе, и он опасается, что, если

королева не отпустит добровольно герцога Йоркского, его уведут силой, что тому будет неприятно.

Елизавета потребовала заверения архиепископа, что к ее сыну будут относиться с подобающим почтением, что он будет окружен заботой и защищен. Томас Бушье такое заверение дал и в конце концов, взяв девятилетнего Ричарда Йоркского за руку, вывел из убежища.

Ричард сказал, что, когда мальчика привели в Вестминстер-Холл, он недолго поговорил с ним.

— Ему не хотелось расставаться с матерью и сестрами, но он предвкушал встречу с братом.

— Несчастный ребенок, — ответила я. — Трагично, когда таких маленьких отрывают от семьи.

— Зато он будет жить с братом, — сказал Ричард.

Словом, это довольно щекотливое дело закончилось к большому облегчению моего мужа.

Предательство Гастингса, несомненно, глубоко ранило Ричарда и еще больше насторожило против окружающих опасностей. Мне, как никогда, хотелось вернуться в Миддлхем, к повседневным домашним делам.

Ричард с Бэкингемом решили, что им нужно избавиться от Вудвиллов. Граф Риверс, Ричард Грей и сэр Томас Воген дожидались приговора в Стони Стратфорде. Эти люди представляли угрозу для королевства. Чтобы править страной без постоянных конфликтов, требовалось положить конец неприятностям, чинимым Вудвиллами.

Мой муж отправил Ричарда Рэтклиффа — он ему полностью доверял — устроить казнь этих людей. Познакомился Ричард с Рэтклиффом, когда дед последнего был домоправителем Эдуарда; впоследствии Рэтклифф сражался вместе с Ричардом на Севере, и, когда их осаждали в Берике, Ричард пожаловал его рыцарским званием. Он говорил, что может полагаться на этого человека.

Рэтклифф поехал в Понтефрэкт, и казнь там совершилась незамедлительно.

Мне было любопытно, что испытывала тогда Елизавета Вудвилл. Многие ее родственники погибли. Оба сына находились в Тауэре. Очень честолюбивая, она должна была понимать, выходя замуж за Эдуарда, что этим браком будут недовольны и жизнь ее наполнится опасными конфликтами. Однако не знала меры в своих притязаниях. Правда, родных своих любила она сильно. Сомнений в этом быть не могло.

Теперь смерть короля внесла в ее жизнь далеко идущие перемены. Должно быть, она с трепетом думала о том, что готовит ей будущее.

Тем временем Лондон полнился толками. Юный король не коронован. Не пора ли совершить этот обряд? Правительство объявляло, что приготовления к коронации ведутся. Жаль, ввиду затруднений ее приходится откладывать.

Толки ходили даже о судьбе короля и его брата, пока их не увидели на лужайке возле Тауэра, где они упражнялись в стрельбе из лука. После этого люди успокоились. Коронация скоро состоится. А Вудвиллы всегда вызывали неприязнь, так что им особенно не сочувствовали.

Люди считали, что лорд-протектор — человек серьезный, не столь привлекательный, как его брат, но деловитый, и, судя по всему, чтили его.

К тому же покойный король находил Глостера столь надежным, что передал ему власть.

Мальчик на троне — несчастье для страны. Генрих Пятый оставил наследником младенца, и к каким бедам это привело! Теперь страной правит мудрый лорд-протектор. Пусть не столь обаятельный, как его брат, но раз он разумный правитель, что из этого?

Таково было настроение англичан, когда Роберт Стиллингтон, епископ Батский и Уэльский, сделал потрясающее объявление.

Епископ приехал к Ричарду в Кросби-плейс и провел с ним много времени. Потом Ричард вызвал герцога Бэкингема, и они втроем просидели до полудня.

Я понимала, что происходит нечто очень значительное.

Позднее, оставшись наедине с Ричардом, я попросила его рассказать, в чем дело.

Он заколебался, потом, увидев мою обиду, сказал:

— Это так неожиданно, так... дико. Я не могу поверить, однако Стиллингтон знает, что говорит. Помнишь, он сидел какое-то время в Тауэре после того, как Георг бросил тень на добродетель нашей матери?

Я стала припоминать. Это произошло, когда герцог Кларенс был обнаружен в бочке с мальвазией. Мы удивлялись, с какой стати арестовали Стиллингтона, а потом столь внезапно выпустили.

— Помню, — ответила я.

— Анна, теперь я знаю, в чем дело, и беспокоюсь. В какой-то мере даже страшусь. Поразительные возможности...— Рассказывай спокойно, Ричард, — попросила я.

— Епископ говорит, что Эдуард, в сущности, не состоял в браке с Елизаветой Вудвилл, и, следовательно, мальчишки в Тауэре являются незаконными детьми.

— Это немыслимо! — воскликнула я.

— Нет... зная Эдуарда, в это можно вполне поверить. Когда узнаешь подробности, ты согласишься. Тебе известно, каким он был импульсивным и безрассудным, когда дело касалось женщин. И, видимо, тогда не впервые, охваченный страстью, забыл о всякой осторожности. Судя по всему, Эдуард женился на некоей Элеоноре Батлер, и хотя она потом ушла в монастырь, но была жива, когда он совершил церемонию бракосочетания с Елизаветой Вудвилл... это означает, что брак был недействительным, а ее сыновья — незаконнорожденные.

— Ричард, я не могу поверить.

— Стиллингтон говорит, что сам обвенчал его с Элеонорой Батлер.

— Можно это доказать?

— Епископ в этом клянется.

— А Элеонора... кто она была?

— Отнюдь не супруга ювелира. Это дочь знаменитого Джона Тэлбота, графа Шрусбери, вдова сэра Томаса Батлера. Она была старше Эдуарда и, видимо, отличалась добродетелью, потому что не уступала ему без брачных уз. Вот он и совершил этот опрометчивый шаг.

— Если это правда...

— Если правда, — повторил Ричард, сверкнув глазами, — тебе понятно, что это означает.

— Что ты король. Он кивнул.

— Ричард, — испуганно воскликнула я, — не может быть!

— Если это правда, то так и есть.

Меня охватили жуткие предчувствия. Я попыталась заглушить их сомнением.

— Король ни за что бы так не поступил.

— Поступил бы, Анна. И ты прекрасно это знаешь. Он решил забыть о браке с Элеонорой Батлер. Дело было давно прошедшее; она ушла в монастырь — для него все равно что умерла. Елизавета Вудвилл вскружила ему голову. Она настаивала на браке, потому он и совершил с ней обряд венчания.