– Это было давно.

– Я знаю, Боже, я знаю. – Свободной рукой она начала комкать салфетку. Она не была уверена, что сможет подобрать слова. Зачастую было легче выражать эмоции при помощи стали и сплавов. – Дело в том, что… ну, даже после… когда нас осталось только трое…– Она на мгновение закрыла глаза. – Было трудно – потрясение от случившегося, потом все эти взятки и тайные договоренности, и нелегальные сделки для торгового центра. Мы были прекрасной веселой семьей, и в следующее мгновение папа умер и мы оказались на грани скандала. Но мы так крепко держались, может быть слишком крепко, затем раз – и мы все порознь.

– Достаточно набрать номер, Клер. Час на самолете.

– Да. Не знаю в чем дело, Блэйр. Все шло отлично. У меня отличная работа. Мне нравится, что я делаю, мне нравится моя жизнь. И вдруг… снова этот сон.

– Ой. – Он опять взял ее руку, на этот раз не отпуская. – Прости. Хочешь поговорить об этом?

– О сне? – Дерганным движением она воткнула сигарету в безвкусную железную пепельницу. Детали она не обсуждала никогда, даже с ним. – Да, все то же самое. Ужасно, когда это случается, но затем он исчезает. Только в этот раз я– не смогла выйти из этого состояния. Я работала, но сердце у меня к работе не лежит, и это заметно. Я все думаю о папе, и о доме, и, Боже, о маленьком черном пуделе миссис Нигли. Французская булка и обед «У Марты» после воскресной службы. – Она сделала глубокий вдох. – Блэйр, мне кажется, я хочу домой.

– Домой? В Эммитсборо?

– Да. Слушай, я знаю, ты говорил, что в самом разгаре переговоры с новыми владельцами дома, но ты можешь подождать. Мама не будет волноваться.

– Да, конечно не будет. – Он видел ее напряжение, чувствовал его в бесконечных движениях ее руки. – Клер, Эммитсборо далеко от Нью-Йорка. Я не имею в виду расстояние в милях.

– Один раз я уже проделала это путь.

– Оттуда сюда. Путешествие обратно выглядит совершенно иначе. Ты там не была уже…

– Девять лет, – сказала она ему. – Почти десять. Наверное тогда было легче, просто уехать, после того, как мы поступили в колледж. Потом, когда мама решила переехать в Вирджинию, не было особых причин возвращаться. – Она отломила край сэндвича, который ела в большей степени, чтобы успокоить нервы, чем от голода. – Но, по крайней мере, она пеклась о доме. Это хорошее вложение. Без закладных, небольшие налоги. Арендная плата…

– Ты правда веришь, что это единственная причина, почему она его не продала? Из-за арендной платы?

Блэйр посмотрел на ее сомкнутые руки. Ему хотелось сказать ей да, чтобы она могла обрести спокойствие в будущем, вместо того, чтобы искать его в прошлом. Его раны затянулись, но они могли неожиданно открыться, напоминая о бесчестии отца и болезненном осознании действительности самим Блэйром.

– Нет. Там остались воспоминания, по большей части хорошие. Я уверен, что все мы чувствуем привязанность к дому.

– Ты чувствуешь? – тихо спросила она. Их глаза встретились. В них было понимание и отзвуки боли. – Я его не забыл, если ты это имеешь в виду.

– Или не простил?

– Я сжился с этим, – кратко объяснил он. – Мы все сжились.

– Я хочу домой, Блэйр. Хоть я до конца и не знаю почему, мне нужно домой.

Он не был уверен в этом, хотел поспорить с ней. Затем передернув плечами, сдался. – Слушай, дом пустой. Ты хоть завтра можешь туда въехать, но я не уверен, что стоит пускаться в страну воспоминаний, если тебе и без того плохо.

– Как ты и сказал, по большей части воспоминания хорошие. Может быть, пора вернуться к плохим.

– Все еще хочешь вылечиться?

Она немного улыбнулась. – И да, и нет. Меня по настоящему лечит работа и похоже, что здесь я больше работать не могу. Я хочу домой, Блэйр. Это единственное, в чем я уверена.

– Когда ты в последний раз сидела за рулем? – требовательно спросила Анжи.

Клер установила последний чемодан в багажник своей новой машины, захлопнула его и отошла. Этот автомобиль был произведением искусства.

– Что? – спросила она, заметив, то Анжи топает ножкой, на этот раз обутой в змеиную кожу цвета морской волны.

– Я спросила, когда ты последний раз водила машину?

– Ой, несколько лет назад. Она милая, правда? —

Клер с любовью похлопала по блестящему красному колпаку на колесе.

– Ну, конечно, она милашка. Там ведь пять скоростей? И спидометр доходит до ста шестидесяти. Ты за рулем два года не сидела, а потом идешь и покупаешь машину с характером?

– Я думаю, ты была бы больше довольна, если бы я себе купила неуклюжий старый пикап.

– Я буду довольна, если ты разгрузишь этого монстра и поднимешься наверх, где твое .место.

– Анжи, мы с тобой говорим об одном и том же уже неделю.

– И по-прежнему ничего не понятно. – Разозленная Анжи спускалась и поднималась на тротуар, инстинктивно избегая кошмара, если ее каблуки попадут в трещину. – Девочка, ты можешь легко забыть завязать шнурки, как же ты собираешься добраться на этом самолете до Мэриленда?

– А что я не сказала об автопилоте? – И когда Анжи не заметила юмора, Клер обняла ее за плечи и потрясла. – Перестань волноваться, слышишь? Я взрослая девочка. Следующие две недели я собираюсь провести в тихом городишке с двумя светофорами, где самое серьезное преступление совершается детьми, ворующими цветы из соседских садов.

– Ну и что ты будешь делать в таком месте?

– Работать.

– Ты можешь работать здесь! Боже правый, Клер, критики у тебя с руки едят после выставки. Ты можешь назначать свою цену. Если тебе надо отдохнуть, поезжай в круиз в Канкун или в Монто-Карло на несколько недель. Чем можно заниматься в Эммитсбурге?

– Боро. Эммитсборо. Мир, тишина, спокойствие… Ни одна из них не обратила внимание, когда таксист выскочил из своей машины и стал громко ругаться на другого водителя. – Мне нужна смена обстановки, Анжи. Все, над чем я работала последний месяц – это мусор.

– Чушь.

– Ты моя подруга, хорошая подруга, но еще и торгуешь искусством. Посмотри правде в глаза.

Анжи открыла рот, но под пристальным взглядом Клер лишь нетерпеливо вздохнула.

– Ну, что же, это откровенно, – пробормотала Клер.

– Если последние несколько недель ты делала не самые лучшие работы, то это только потому, что ты слишком торопишься. Все, что ты подготовила к выставке, было прекрасно. Тебе просто надо передохнуть.

– Может быть. Поверь мне, торопиться в Эммитсборо сложно. Это, – добавила она, выставив руку перед тем, как Анжи успела что-то сказать, – всего лишь в 5 часах езды. Вы с Жан-Полем сможете навестить меня, когда захотите.

Анжи отступила только потому, что знала, что спорить с Клер, когда она уже решила, было бесполезно.

– Позвони.

– Позвоню, напишу, буду жечь сигнальные костры. Теперь скажи, «До свидания»!

Анжи порылась в сознании в поисках последнего довода, но Клер просто стояла перед ней, улыбаясь, в потертых джинсах, ярко-желтых высоких ботинках, в пурпурном джемпере с огромным вопросительным знаком спереди. Слезы обожгли глаза Анжи, когда она протянула руки.

– Черт побери, мне будет тебя не хватать.

– Я знаю, мне тоже. – Она крепко обняла Анжи, вдыхая знакомый запах Шанель, который стал торговой маркой Анжи еще со времени их художественной школы. – Слушай, я не вступаю в Иностранный Легион. – Она начала огибать машину, затем остановилась и объявила. – Я забыла сумочку наверху. Не говори ни слова, – предупредила она, рванувшись к подъезду.

– Скорее всего, эта девочка повернет не там, где надо, и приедет в Айдахо, – пробормотала Анжи.

Через пять часов Клер на самом деле потерялась. Она понимала, что приехала в Пенсильванию – об этом говорили указатели. Но как она туда попала, когда ей надо было пробираться через Делавэр, она не могла сказать. Намереваясь использовать это обстоятельство, она остановилась у «Макдональдс» и, исследуя карту, перекусила большим сэндвичем с сыром, большой французской картошкой и кока-колой.

Она довольно точно определила, где находится, но как она туда заехала, оставалось тайной. В любом случае, теперь это был пройденный этап. Налегая на соленую политую кетчупом картошку, она определила маршрут. Ей только надо было попасть на петляющую голубую линию и двигаться до пересечения с красной, повернуть направо и ехать прямо. Конечно, она увеличила свое путешествие на несколько часов, но торопиться ей некуда. Оборудование подвезут на грузовике завтра. В самом худшем случае она может остановиться в удобно расположенном мотеле и со свежими силами выехать с утра.

Через полтора часа, по счастливой случайности, она оказалась на 81-ом шоссе, направляясь на юг. По этой дороге она ездила прежде с отцом, когда он проверял собственность на границе с Пенсильванией, и со всей семьей, когда они ездили на выходные к родственникам в Аллентаун. Рано или поздно дорога приведет ее в Хагер-стаун, а там, даже с ее чувством ориентации, она не заблудится.

Было приятно сидеть за рулем. Несмотря на то, что машина и вправду ехала самостоятельно. Ей нравилось, как она скользит по дороге и проскакивает повороты. Теперь, сидя за рулем, она удивлялась, как можно было жить так долго, не получая удовольствия от управления своим собственным кораблем.

Прекрасная аналогия для свадьбы и развода. Нет. Она покачала головой и глубоко вздохнула. Об этом она думать не будет.

Магнитофон был первоклассный, и она включила громкость на полную мощь. Было бы еще лучше убрать крышу, но багажник был забит вещами. С опущенными стеклами звучная музыка из классического репертуара «Пойнтер Систерз» вырывалась в воздух. Левой ногой она отстукивала ритм по полу.

Она уже чувствовала себя лучше, естественнее, надежнее. То, что солнце опускалось все ниже и тени становились длиннее, не волновало ее. Как бы там ни было, в воздухе носилась весна. Повсюду цвели бледно-желтые нарциссы и кизил. И она возвращалась домой.

На 81-ом Южном шоссе, на полпути между Карлайлом и Шиппенсбургом маленькая сверкающая машина дернулась, помедлила и заглохла намертво.