Джером решительно поставил чашку.

– Она знала о моих планах, поэтому я не рискнул отпустить ее. Но она очень хочет вернуться на территорию янки.

Джулиан наклонился вперед:

– Должен предупредить тебя, Джером. Ее отец рвет и мечет. Я слышал, он намеревается прочесать все вокруг и пообещал уничтожить любого – будь то мятежник или янки, – если хоть один волос упадет с головы его дочери. Кстати, что с тем парнем, который переправил ее на юг?

– С Финном? Его высадили на один из островков еще с несколькими янки. Там вскоре должен пройти корабль северян, если уже не прошел.

– Понятно… Могу только посочувствовать бедняге, если генерал до него доберется.

– Так как я нахожусь в состоянии войны со всей союзной армией, вряд ли мне может быть страшен ее отец, – небрежно бросил Джером. – А у нее оказалось больше информации, чем у дюжины шпионов. Мне очень жаль, но я ничего не мог поделать.

– Я уверена, что ей не причинили вреда, – пробормотала Тиа. – Во всяком случае, я на это надеюсь.

Джером ответил холодной улыбкой:

– Ах, Тиа, мне жаль тебя разочаровывать. Она боролась как дикая кошка. Мне пришлось ее усмирить. Естественно, я приказал привязать ее к грот-мачте и дать двадцать ударов плеткой. – Он притворно вздохнул.

– О Господи… – У Тиа перехватило дыхание. – Что ты такое…

– Тиа! Он же смеется над тобой. Джером расхохотался:

– Точно, смеюсь. Но должен признаться, временами у меня появлялось сильное искушение сделать это.

– Где она сейчас? – спросил Джулиан.

– На корабле. Она спала, когда я ее оставил. Ну, кажется, мы обо всем поговорили. Пойду привезу ее на берег. Нам с командой надо подготовиться к отплытию. До заката надо выйти в открытое море, чтобы избежать встречи с кораблями янки к югу от Фернандина-Бич.

– Если ты из-за нее оказался здесь, я ей очень благодарен. Нам позарез нужен морфин. Как ты думаешь, сколько времени еще может продлиться эта война при таком ничтожном количестве запасов, людей и кораблей, как у нас?

Джером помолчал. Пожал плечами:

– Мы ведь начали с нуля. Новая страна, новое правительство, новый флот.

– И дураки вроде тебя, которые отдали свое собственное имущество, – проговорила Тиа.

Мужчины нахмурились.

– Тиа, – заговорил Джером, – у южных штатов нет практически никакой промышленности. Да, я отдал свой корабль. Да, мы зачастую находимся в отчаянном положении. Но если мы продолжаем бороться и при такой отчаянной нехватке людей и всего остального, то политикам в конце концов придется признать нас победителями.

– Если… – пробормотала Тиа.

Она неожиданно встала и вышла. Мужчины посмотрели ей вслед.

– Сегодня мы потеряли пациента, который не должен был умереть, – объяснил Джулиан.

Джером тоже встал.

– Мы часто теряем тех, кого не должны были бы терять. И наши враги тоже. Могу я привести сюда мисс Мэджи?

Прежде чем Джулиан успел ответить, в палатку вошел взволнованный Дигби.

– Сэр! Пришло сообщение от вашего дяди. – Он только сейчас сообразил, что дядя Джулиана является отцом Джерома, и обернулся к нему: – От вашего отца, сэр.

– От моего отца? А что случилось?

– Ничего плохого, сэр. Просто у нас сегодня будет еще один гость. Мистер Маккензи доставил мисс Элайну, она чуть южнее от нас.

– Прекрасно! Спасибо, Дигби.

Дигби удалился. Джулиан повернулся к Джерому:

– Значит, Йен отправил ее сюда?

– Война продолжается. Как я понимаю, он доверяет тебе переправить ее в Сент-Августин… удерживаемый союзными войсками.

– Да, конечно…

– Райза будет рада ее увидеть.

– Райза… Мисс Мэджи. Джером, я пошлю своих людей встретить ее отца ниже по реке, так, чтобы она не узнала, где мы находимся. Подумать только – и Райза, и Элайна обе здесь! Йен ведь собирался жениться на Райзе. Она могла бы сейчас носить фамилию Маккензи, если бы… Ну в общем, ты знаешь. Если бы все обернулось по-другому.

– Если бы все обернулось по-другому… Извини, мне надо идти. Пойду подготовлю свою даму.


Наступило утро, однако Райза еще спала. Джеремия заверил Джерома, что ее не беспокоили.

Бесконечно долгое мгновение он стоял у двери своей каюты, глядя на нее. Она спала на спине, наполовину раскрывшись. Руки грациозно лежали поверх одеяла. Длинные темные волосы, прекрасного соболиного цвета, рассыпались по сторонам, укутывая ее словно покрывалом, на фоне которого еще ярче выделялись ресницы и мраморная кожа. Джером внимательно рассматривал ее полураскрытые губы. Какой прекрасный рот! Губы полные, идеально очерчены. Во сне ее лицо кажется ангельским. И сложена прекрасно. Длинная шея, изящные руки, грудь… пышная… соблазнительная.

И она больше не его пленница. Она дочь генерала-янки. Он лишил невинности генеральскую дочь. Южане так гордятся своей честью, своими принципами. И он всегда считал, что у него есть и достоинство, и честь. Речь не о хваленых принципах южан. Просто он всегда хорошо знал, что можно делать, а что нет, что правильно, а что плохо. Лишить невинности чью бы то ни было дочь…

Но ведь она могла сказать «нет». Он давал ей такую возможность…

У него стучало в висках. Все тело горело.

Она медленно раскрыла глаза. Темные густые ресницы раздвинулись, открыв яркую морскую синеву.

Она моргнула, зажмурилась. Увидела его. Поняла, что наступило утро.

– Мы на месте?

– Да. Ты почти на свободе.

Не отводя от нее глаз, он подошел к койке. Увидел, как на шее у нее забилась голубая жилка. Глаза ее расширились. Она натянула на себя простыню.

– Ты становишься скромницей?

– Но ведь уже светло. И мы на месте…

Густые ресницы опустились, отбросив тень на щеки, вспыхнувшие огнем. Джером провел пальцами по ее лицу.

– Уже светло… – повторил он. – Ночная капитуляция позади.

Неожиданно она улыбнулась и покачала головой. Ему показалось, что в ее глазах блеснули слезы.

– Я никогда не капитулирую перед мятежниками, капитан.

– М-м… – пробормотал он, не спуская с нее глаз. – Тогда почему ты это допустила?

– А ты?

– Не думаю, чтобы я что-то допустил…

– Почему ты… занимался со мной любовью?

– Я ничего не мог с собой поделать.

– О… вот как? Хороший ответ.

– А как насчет твоего отца?

– Я не собираюсь ничего ему рассказывать.

– Ну конечно, как ты можешь рассказать ему о том, что отдалась врагу.

– Я ни разу не отступала перед мятежниками.

– И все-таки ты не хочешь, чтобы отец узнал…

– Боже правый, конечно, нет! Ни отец, ни…

– Ни отец, ни кто-либо другой.

Она снова опустила свои длинные густые ресницы.

– Нет, все не так. – Она помолчала. – Пойми, ты мятежник. Занимаешься доставкой грузов южанам. Мой отец – генерал северян. Идет война, как все мне постоянно повторяют. Мой отец и так наверняка охотится за тобой. Ты же враг.

– Райза, я не боюсь твоего отца.

– А надо бы.

– А может, это твоему отцу надо бояться меня.

– Слава Богу, он сражается на суше, ты – на море. Боюсь, он разъярен и поднимет на ноги всех своих друзей, чтобы поймать тебя.

– В таком случае мне их жаль, потому что многие из них погибнут. Я хорошо знаю свое дело. Я не люблю убивать, но когда корабли сталкиваются в море, это всегда сопровождается кровопролитием.

– Вот об этом я и говорю, сэр. Вы враг.

Он кивнул, пытаясь понять, почему опять появилось это ощущение… как будто внутри все сжалось в тугой узел. Все, что она говорит, – правда, каждое ее слово. Конечно, она не хочет, чтобы кто-нибудь узнал об их отношениях.

– Ты сказал, что собираешься отпустить меня, – тихо напомнила Райза.

– Да. – Он погладил ее волосы. – Но меня мучит любопытство. Я действительно твой враг. В этом нет сомнений. Так почему же ты позволила, чтобы это произошло?

– Ты… не оставил мне выбора.

– Насколько я помню, это не так. Может, ты пыталась представить себе, как это могло бы быть?

– Не понимаю. Что ты хочешь сказать?

– А я думаю, понимаешь. Ты любила Йена. Еще до того, как мы познакомились, ты приняла меня за Йена и кинулась в мои объятия. Если бы я действительно был Йеном, сейчас все было бы совсем по-другому. Ты стремилась бы выйти за меня замуж, а не бежать от меня.

Он чувствовал, как в нем поднимаются ярость, отчаяние, муки страсти… Ее тоже охватил гнев.

– Йен женат, и ты это прекрасно знаешь! Но у него по крайней мере хватило здравого смысла понять, что вы, мятежники, пытаетесь разрушить страну, которая должна стать великим государством. Он-то не враг.

– Доблестный Йен! Ну что ж, мой храбрый кузен сделал свой выбор, так же как и я. Я коварный враг, и от этого никуда не уйдешь. И поэтому я… требую… требую капитуляции, прежде чем я позволю тебе уйти.

– Не понимаю…

– Прекрасно понимаешь. Сдавайся. Не дай мне усомниться в том, что ты делаешь это по доброй воле.

Он наклонился, глядя ей прямо в глаза.

Райза смотрела ему в глаза, качая головой:

– Это не капитуляция. Я никогда не капитулирую. Глаза ее блестели. Неожиданно она вскрикнула, кинулась ему на шею, вся дрожа. Он крепко прижал ее к себе, потом отбросил одеяло, опустился на нее. Жадно впился в ее губы. Какой ненасытный голод… Ведь они расстались совсем недавно. Она отвечала на его поцелуи с той же страстью.

Господи, как же он сможет ее отпустить?

Он знал, что жаждет того, что не сможет получить. И все равно хотел ее так, как никогда и никого в жизни. Оторвался от ее губ. Коснулся языком груди, целовал, ласкал, щекотал соски губами, зубами, языком. Она часто и прерывисто дышала, сердце ее бешено колотилось. Она погрузила пальцы в его волосы. Он приподнялся, покрывая ее всю поцелуями. Спустился вниз, лаская языком средоточие ее женственности, ощущая горячую влагу ее страсти.