– Ах… черт!

С пылающими щеками она оглянулась по сторонам, ожидая увидеть Большого Тима и Джеремию. Но те куда-то исчезли. Девственный, совершенно пустынный пляж, казалось, был лишен всяких признаков жизни. Только конь Джерома стоял поблизости в ожидании хозяина. Они словно оказались одни на всей земле.

– Мятежник! Бунтарь!

Она с силой оттолкнула его и пустилась бежать. Разорванная рубашка трепетала на ветру. Однако Джером оказался отличным бегуном. Уже приближаясь к берегу, Райза услышала за спиной плеск воды, оглянулась, вскрикнула, и в этот момент он схватил ее. Они снова упали, на этот раз на влажный белый песок. Райза пыталась перевести дыхание. Он крепко обхватил ее обеими руками. Разорванная рубашка Райзы распахнулась, и Джером увидел ее грудь. Она все еще не могла перевести дыхание. Не могла найти нужные слова. Губы дрожали.

– Бунтарь!

Больше она ничего не смогла придумать.

– Янки! – ответил он.

– Бунтарь!

– Янки!

Она замолчала. Грудь бурно вздымалась и опускалась при каждом вдохе и выдохе.

Он медленно протянул руку и коснулся ее лица. Осторожно провел пальцами по щеке. Райза судорожно вздохнула, пораженная собственной реакцией. Словно жаркое пламя охватило ее от этого прикосновения.

Это все солнце виновато… Она чересчур долго пробыла на пляже. И выпила слишком много вина. А день такой чудесный – хрустально-голубое небо, плеск волн, вкус свободы…

Он медленно наклонился, коснулся губами ее губ. Пламя внутри вспыхнуло еще жарче.

Губы его становились все более настойчивыми и требовательными. Он раздвинул ее губы. Она почувствовала прикосновения его языка, сильные, страстные. Руки Джерома медленно двинулись к ее шее, груди…

Она не должна… ей не следует этого делать… Весь мир кружился перед глазами. Море, песок, небо. Огонь его страсти проникал в нее, зажигая ответное пламя. Его губы и руки продолжали ласкать ее, но теперь уже не так мягко и осторожно. Его ладонь обхватила ее обнаженную грудь. Пальцы играли с соском. Райза пошевелилась, желая убежать, спастись от этого до сих пор неведомого ощущения и в то же время стремясь узнать о нем побольше.

Поцелуи продолжались. Долгие, настойчивые, возбуждающие. Словно в тумане, Райза почувствовала, как он расстегнул пояс, которым она стянула слишком широкие бриджи Джеремии на талии. Почувствовала его пальцы на животе, потом ниже. Он гладил покрытый мягкими завитками волос треугольник внизу ее живота. Вот теперь самое время остановить его. Но она чувствовала, что не в силах. Его прикосновения завораживали и возбуждали ее. Она слышала плеск прибоя и ощущала жар внутри, как будто от солнечных лучей.

Наконец он оторвался от ее губ. Райза лежала с закрытыми глазами, но почувствовала, что он смотрит на нее. Ждет, чтобы она тоже на него взглянула. Она не могла… Услышала его негромкий стон. Снова ощутила его губы, теперь у себя на шее. Губы двинулись ниже, к груди, все так же легко и быстро, потом он начал легонько посасывать ее сосок, щекотать его языком. Пальцы ее потянулись к его волосам. Надо потянуть его за волосы, оторвать от себя. Но она лишь еще ближе притянула его к себе дрожащими руками. Ее заливали горячие волны возбуждения. Она пыталась убедить себя, что такого не бывает. Пыталась предостеречь себя: она об этом пожалеет. Но в то же время сознавала, что хочет этого. Когда-то она была влюблена, однако вела себя добродетельно, как подобает настоящей леди. Она тогда так и не испытала, что такое любовь.

Сейчас она не влюблена. Ведь невозможно полюбить врага! Все это так странно, так не похоже ни на что… Она, без сомнения, за это поплатится. Но сейчас она просто не может остановиться… не может остановить его. Почему-то она не сомневалась в том, что, попроси она его сейчас, он выполнит ее просьбу и отстранится. Если только она запротестует…

Но Райза не протестовала. Она знала, что хочет этого. Жаждет его прикосновений. Его руки… о Господи, его пальцы! Они проникали внутрь, касались, гладили, щекотали, возбуждали. Она содрогалась от наслаждения. С ее губ сорвался какой-то неясный звук. Джером пошевелился, и она почувствовала, что лежит на белом песке в лучах заходящего солнца совсем нагая, если не считать разорванной в клочья рубашки. Но она все еще не могла открыть глаза.

Внезапно у нее перехватило дыхание – он раздвинул ее ноги. Опустился на нее, проник между ног. Его губы, руки, язык свободно блуждали по ее телу, ласкали грудь, снова зажигая огонь. Потом поцелуи спустились ниже, покрывая кожу живота. Еще ниже… Щекочущие, зажигающие, возбуждающие… Она лежала с плотно закрытыми глазами. Ей сейчас полагалось бы прийти в ужас. Испытать шок. Она и была в шоке… Она…

С губ ее сорвался сдавленный крик. Вероятно, если бы она смогла, она бы наконец запротестовала. Однако его руки обхватили ее ягодицы, язык спустился ниже, между бедер, возбуждая в ней небывалое, жгучее, пугающее и чудесное ощущение, такое сильное, что ей показалось, она сейчас умрет…

Пальцы ее вцепились ему в волосы, запоздалые слова протеста готовы были сорваться с губ в тот самый момент, как ее захлестнула волна неистового наслаждения. Она выгибалась, извивалась под ним, не в состоянии больше ни о чем думать. Он приподнялся, сорвал с себя мокрую одежду, снова опустился на нее. Она ощутила его твердую напрягшуюся плоть там, где у нее все горело. Неожиданно он остановился. Она открыла глаза и встретилась с ним взглядом.

– Последний шанс.

– Для чего?..

– Чтобы это прекратить. Она снова закрыла глаза.

– Посмотри на меня.

Она не хотела на него смотреть. Голод, который он в ней пробудил, снедал все ее существо.

– Посмотри на меня! – снова услышала она хриплый голос.

Она раскрыла глаза.

– Последний шанс.

Она что-то едва ли не прорыдала в ответ, прижимаясь к нему. Неужели это она лежит с ним на песке, обнаженная и так нестерпимо его хочет? Врага…

– Ты занимаешься любовью не с Йеном, – настойчиво проговорил он ей в самое ухо.

Ее словно холодом обдало. Поздно… даже если бы она могла протестовать. В следующий момент она снова оказалась в его объятиях. Ощутила резкий толчок. С громким криком она впилась ногтями в его кожу. Ее как будто пронзило ножом. Слезы обожгли глаза. Она смотрела в небо, пытаясь перевести дыхание.

Он замер. Потом приподнялся. Она почувствовала на себе его взгляд. Он коснулся ее щеки. Вероятно, смахнул слезу.

– Райза, я бы никогда не стал добиваться этой победы, если бы знал…

Знал о чем?.. Она ничего не понимала. Мир все еще кружился в бешеном вихре. И она все еще чувствовала себя так, словно ее разрезали надвое.

Его пальцы гладили ее волосы, он шептал ей:

– Спокойно… спокойно…

Джером снова двигался, медленно, осторожно. Вышел из нее… опять вошел. Она задохнулась от слез.

А потом… каким-то чудесным образом боль стала утихать. Он начал двигаться быстрее, еще быстрее, всю ее заполняя собой. Внезапно на фоне боли снова появилось наслаждение. Она ощущала его напрягшиеся мышцы, и вместе с этим росло ощущение огня внутри. Этот огонь разгорался все сильнее. Она прижалась щекой к его мускулистой груди, чувствуя ускоряющееся его движение. Еще быстрее, еще глубже. Что-то разрасталось у нее внутри, что-то высвобождалось… что-то чудесное, восхитительное…

Толчок…

В ней словно что-то взорвалось, небо разлетелось на части, вниз полетели осколки солнца. Посыпались звезды. Она достигла самой вершины, такой сладкой, такой до боли сладкой. Ее поглотил экстаз, исчезло все – и небо, и солнце, и легкий прибой, омывавший в эти минуты их обнаженные ноги. Она ни о чем не могла думать. Лишь смутно ощущала его внутри себя. Он содрогнулся и затих, вновь наполнив ее своим влажным пламенем.

Ее все еще окружало жгучее радужное сияние. Она пошевелилась, отодвинулась от него и ощутила свежий воздух и прохладу прибоя.

Райза вздрогнула от прохладного ветра. Глаза она так и не открыла. Если бы можно было вообще их не открывать…

Вся ее жизнь пронеслась перед мысленным взором. Как насмешка. Из каких только ситуаций она не выходила с честью, неизменно решительная, спокойная, владеющая собой. Всегда уверенная в себе, способная, все знающая генеральская дочка, вызывавшая всеобщее восхищение. Ах, эта привлекательная мисс Райза-недотрога! Гордая, независимая, она всегда высоко держала голову. Даже когда узнала о том, что ее жених и возлюбленный неожиданно женился на другой. Она утешала Йена, она уверяла его, что с ней все в порядке, в то время как ее сердце разбилось на части, так же как и ее хваленая гордость. Она сдружилась с его женой, стала крестной матерью их ребенка. Сколько раз, рискуя жизнью, она предупреждала Элайну об опасности. Она выхаживала раненых солдат, выносила за ними горшки, ассистировала при ампутациях, накладывала швы. И никогда ни разу не оступилась.

А теперь весь ее мир рухнул. Она занимается любовью на пляже с мятежником-полукровкой, которого почти не знает. У нее даже мысли не возникло о том, что ей это не пристало. Райза знала только одно – она хочет этого человека. Его бронзовая кожа, синева его глаз, звук его голоса – все завораживало, ошеломляло, притягивало как магнитом, парализовало ее волю. И он занимался с ней любовью так, словно в этом состоял смысл его жизни.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил он после долгого молчания.

Она открыла глаза. Увидела напряженное лицо, глаза, темные в свете заходящего солнца. Села, обхватила руками колени, вдруг остро ощутив свою наготу.

– Сказать? Что, например?

Она смотрела вдаль, за горизонт. Странно, сейчас она думает о стольких вещах, а ведь совсем недавно весь мир для нее заключался лишь… в нем одном.

– Ну… не знаю. Я почему-то думал…

– Ты думал, я была близка с Йеном? Как мило. Он женился на девушке-южанке, после того как их случайно застали в двусмысленной ситуации. И несмотря на это, ты был уверен, что я с ним спала.