— Хорошо! — решительно кивнул Дастин. — Я попытаюсь проявить терпение, невзирая на наследственность.

— И не пожалеешь, — заверила его Ариана. Дастин с благодарностью поднес к губам ее руку.

— Спасибо, дорогая. Ты — замечательный советник. Ты даже не стала спрашивать, каким образом мои чувства могли так быстро проснуться.

— Я? — Ариана невольно покраснела. — Я, которая в один миг по уши влюбилась в человека, сделавшего все для того, чтобы я его возненавидела? — Она сдержанно улыбнулась. — Учитывая все это, было бы несправедливо с моей стороны осуждать тебя. В конце концов, любовь есть любовь, и она может поразить всякого, когда и где захочет. И я счастлива, что она наконец посетила тебя. Ты это заслужил. — Она пристально всмотрелась в лицо Дастина. — И я вижу: ты счастлив. Ты устал, измотан, но счастлив. Неприкаянность, мучившая тебя в Спрейстоне, исчезла. Надеюсь, навсегда. Я уверена, что блуждание во тьме позади. — Она посмотрела в окно. — Дастин, сегодня прекрасная погода, зайдем за Александром и миссис Хопкинс. И… — Ариана неожиданно нахмурилась.

— Что случилось? — тревожно спросил Дастин, вскочив на ноги.

— Я… не знаю. Последние дни Трентон ведет себя странно. Сегодня утром он чуть было не запретил мне брать с собой Александра. А когда я настояла, он приказал четырем лакеям сопровождать нас. Посмотри, — Ариана указала на окно. — Они построились в боевой порядок.

Дастин проследил за ее взглядом, тревожные колокольчики громко и отчетливо зазвенели у него в голове.

— Они, вероятно, ждут нас, чтобы проводить до конюшен.

— Зачем нам нужен этот эскорт?

— Затем, что в тебе и в Александре вся жизнь Трентона. Вполне естественно, что он беспокоится за вас. Ты женщина хрупкая, а Александр растет. Это требует все больше физических затрат. Вот Трент и приставил к тебе помощников.

— Я хрупкая, но я вовсе не слабенькая! — воскликнула Ариана. — Четыре медведя в помощниках? Плюс три лакея, миссис Хопкинс и я! Ни один ребенок не требует такой охраны.

Дастин беспечно пожал плечами:

— В последнее время Трент стал более осторожным, чем обычно. Он чуть сознания не лишился, когда я намекнул ему, что влюблен. Если уж он обо мне так беспокоится, то чему тебе удивляться? Согласись, Ариана, его заботливость, как и его любовь, всегда переходила известные пределы. Ты же несколько минут назад сама сказала, что все Кингсли — люди импульсивные.

— Да, это так, — пробормотала Ариана, покусывая губы.

— Не придавай этому значения. Пойдем, посмотрим лошадей. С сегодняшнего дня у меня работает новый тренер. Ты сможешь с ним познакомиться, а Александр скормит лошадкам несколько кусочков сахара.

— Звучит заманчиво. — Мрачное настроение Арианы несколько улучшилось. — Еще мне не терпится взглянуть на твоего нового жокея — того, что готовится к дерби. Мы с Трентоном обязательно будем на трибунах. Собственно, мы с тем и приехали. Мы хотели бы остановиться в Тайрхеме на все время состязаний в Эпсоме. Как ты к этому отнесешься?

— Я буду только рад, — сказал Дастин, ощущая, как тревожное предчувствие шевельнулось в душе. Ведь в день открытия дерби Николь впервые предстанет пред испытывающими взорами посторонних. Сотни зрителей будут наблюдать за ее выступлением. Что, если Николь узнают не только Ариана и Трент, на которых можно полностью положиться, но и кто-нибудь еще? Множество жокеев хорошо знали Николь Олдридж. А вдруг кто-нибудь из корыстных побуждений или по злобе выдаст ее? Дисквалификация или даже скандал не пугали Дастина, но ставили под угрозу Николь. Не подвергает ли он опасности ее жизнь, позволяя участвовать в дерби в роли жокея?

Дастин заставил себя отбросить мрачные мысли. Да нет, бояться нечего. Маскировка Николь безупречна — никто не сможет определить истинное лицо Олдена Стоддарда. Просто Дастин излишне впечатлителен, как и все мужчины в роду Кингсли, особенно когда влюбляются.

Тем не менее Дастин предусмотрел дополнительные меры предосторожности на всю неделю состязаний. Прислуга во главе с Пулом будет отваживать репортеров и «жучков»[3]. Особенно «жучков», которые так и будут роиться вокруг Стоддарда в попытках определить, какие делать ставки на Кинжала. Если они подберутся достаточно близко, то смогут что-то разнюхать. Но Дастин поклялся, что этого не произойдет. Он же обещал Олдриджу, что никто не будет иметь доступа к Кинжалу и наезднику, пока те не займут стартовую позицию.

— Дастин! — негромко окликнула его Ариана. — Что-нибудь не так? Если наш визит для тебя обременителен, мы приедем как-нибудь в другой раз и…

— Вздор! — отозвался Дастин. — Не стоит об этом говорить. Просто у меня голова забита делами. Давай возьмем Александра и пройдем к конюшням. Мне не терпится посмотреть, как там поживает мистер Стоддард.


Мистер Стоддард поживал неважно.

Точнее говоря, Николь в этот момент чувствовала себя совершенно несчастной, и причиной тому был Раггерт.

С той самой минуты, как долговязый, чересчур самоуверенный и высокомерный тренер появился в конюшнях, Николь его невзлюбила. Придраться было не к чему, Раггерт действительно был знатоком своего дела, его советы и замечания были правильными. Но было в нем что-то такое, что сразу отвратило Николь. К тому же его манера вести себя с ней была просто ужасна.

— Итак, ты тот самый парень, которого лорд Тайрхем намеревается выставить на дерби, — пробормотал Раггерт, буравя Николь взглядом черных глаз. — Сколько тебе лет, парень? Пятнадцать?

— Двадцать.

— О, так ты тертый калач? — съязвил Раггерт, разминая пальцами соломинку. — Что ж, посмотрим, как ты справляешься с тем норовистым жеребцом.

— Вы знакомы с Кинжалом?

— Я был с лордом Ленстоном, когда он купил эту лошадку. Перевоспитать этого жеребца оказалось пропащим делом. С моих плеч точно гора свалилась, когда Ленстон его продал. Лично я думаю, что Тайрхем просто чокнулся, вкладывая столько времени и сил в этого дикаря. Но, — Раггерт пожал плечами, — это причуда маркиза — не моя. Как бы ни было, а давай-ка скажем помощнику конюха, чтобы он вывел коня.

— Он уже выведен, — ответила Николь, изо всех сил сдерживая раздражение. — Я как раз собирался сделать пробный круг, когда вы пришли.

— Хорошо. Я понаблюдаю за вами.

— В этом нет нужды, — удивляясь своей смелости, заявила Николь. Ведь Дастин предупредил ее, что следить за ее тренировками будет как раз этот самый Раггерт. — Брекли засечет время.

— Я буду засекать время, — раздраженно бросил Раггерт. — Брекли может заняться другими лошадьми.

— Очень хорошо. — Николь отвернулась. — Я выведу Кинжала и буду ждать вас на дистанции. Вы знаете, где это?

Николь ясно почувствовала, как напрягся Раггерт.

— Не надо дерзить, мальчик. Я знаком со всем, что касается моей работы. Заруби себе это на носу. Прежде чем я пришел сюда, Брекли мне все показал.

— Прекрасно. Я буду готов через несколько минут. — Николь выскочила из конюшни, кипя гневом. Провоцировать Раггерта было, конечно, глупо, но в тот момент она об этом не думала. Кем возомнил себя этот человек? Как ему удалось убедить Дастина принять его на работу? Опытный, нет ли, но ни один тренер не сможет успешно работать с лошадьми при таком отношении к животным. В Раггерте нет ни капельки доброты, зато в избытке чувства собственной значимости.

Гладя бархатистую морду Кинжала, Николь изо всех сил старалась взять себя в руки, и ей это почти удалось, когда она взглянула на прекрасного жеребца, тянущегося губами к ее ладони. Но тут Николь вспомнились обидные слова Раггерта в адрес Кинжала, и в душе ее с новой силой поднялось негодование. Тренер? Да он ничего не смыслит в лошадях! Николь еле сдержалась, чтобы тут же не пойти к Дастину и…

И что?

Она только жокей, и притом начинающий. Она не имеет права использовать их личные отношения. Да и какие у нее основания жаловаться? Что Раггерт грубо с ней разговаривал? В конце концов, она всего лишь новичок, а Раггерт — опытный тренер.

Нет, Олден Стоддард должен знать свое место и держать эмоции при себе.

Главное сейчас — не Раггерт, главное — это предстоящие состязания и взаимопонимание с Кинжалом. Она сама, ее дом, сердце, весь мир теперь были другими. А ее личная жизнь превратилась в клубок проблем, все мысли вертелись вокруг человека, завладевшего ее сердцем.

Особенно после вчерашнего вечера.

Рука Николь, лежащая на морде Кинжала, слегка дрогнула — волнующее воспоминание пронзило девушку. Николь была настолько поглощена собственной незащищенностью, что у нее и мысли не возникло о незащищенности Дастина. Он поделился с Николь своими мечтами, открыл свою душу. Она не могла и представить себе, что в таком человеке, как Дастин, может быть столько нежности, что он впечатлителен и раним. Вероятно, титул и положение Дастина в обществе мешают ей взглянуть на него беспристрастно. Может быть, настало время повнимательнее прислушаться к голосу своего сердца?

Мысли Николь вернулись к волшебным мгновениям их близости. В объятиях Дастина она впервые испробовала вкус страсти, избавилась от страха, полностью отдалась на волю чувств. И каким бы неожиданным для Николь ни было открытие в себе новых ощущений, оно изменило все. После того вечера уже ничего не могло быть по-прежнему.

И Дастин уже не будет прежним.

Николь не могла бы с уверенностью сказать, что изменилось, но твердо знала, что так оно и есть. Не исключено, что уверенность эта родилась из восторженного взгляда Дастина, страстного трепета его тела. А возможно, дело было во взаимном понимании, которое с самого начала подтолкнуло их друг к другу, а потом влечение к этому человеку закружило Николь и понесло на крыльях любви к неизвестному будущему. Дастин дал клятву, что устранит все препятствия на пути к их счастью, воплотит в жизнь все мечты Николь. И она начинала верить, что Дастин исполнит свою клятву.

— Доброе утро, Стоддард.

Глубокий голос человека, занимавшего все мысли Николь, неожиданно прозвучал за ее спиной.