— Откройте дверь, — потребовал Дэвид, направляясь к нему размашистыми шагами. Руки Элизабет он не выпускал.

— Никак не могу! — отозвался швейцар. — Вы что, не видели, какая толпа на улице? Мы смогли впустить лишь десятую часть, а прочие остались недовольны. Я не открою дверь, пока не закончится спектакль.

— Открывайте немедля! — рявкнул Дэвид.

Должно быть, слова прозвучали внушительно, ибо мужчина подпрыгнул и достал ключи.

— Остановитесь!

Уловив властный голос, Дэвид оглянулся через плечо. Киннелл проходил поворот последней лестницы. Оставалось преодолеть лишь дюжину ступеней, пересечь фойе, и он будет дышать им в спину.

— Нет, нет! — застонала Элизабет.

Швейцар как раз вставил ключ в замочную скважину. Дэвид его отпихнул и надавил на ключ, отчего заскрежетал замок. Поворачивался ключ туго, но Дэвид крутил, пока замок не поддался. Засим он толкнул Элизабет вперед и захлопнул дверь.

Толпы, в которую Дэвид хотел нырнуть, не было. Ступени, что вели на улицу, оказались пусты, а внизу в ожидании Его Величества стоял ряд роскошных карет. Личные гвардейцы короля отодвинули толпу от карет и сдерживали. Йен должен быть где-то здесь — где-то в толпе.

— Идемте.

Дэвид ринулся вперед, волоча Элизабет за собой. Но они не успели сделать и нескольких шагов, как дверь с треском распахнулась.

— Элизабет!

Дэвид встретил испуганный взгляд Элизабет.

— Вам придется бежать, — изрек он, подталкивая ее вперед. — Я его задержу, пока вы разыскиваете Йена. Ступайте.

В этот раз она не замешкалась, лишь задрала юбки и побежала по лестнице, а Дэвид повернулся к Киннеллу, что находился прямо у него за спиной с перекошенным красным от злости лицом.

— Опять ты! — изумленно завопил он. — Пошел прочь!

Дэвид, бросившись на Киннелла, обхватил его руками, твердо намеренный помешать ему добраться до Элизабет.

Киннелл ударил его кулаком в живот. Дэвид заворчал, стало нечем дышать. Он оступился, поскользнувшись на ступеньке, и они кубарем покатились туда, где стояли кареты.

Падение вышибло из Дэвида весь дух, но он все равно крепко держал Киннелла. «Бегите, — думал он. — Бегите».

— Отпусти меня, ублюдок! Она моя жена! — нанеся очередной удар, гаркнул Киннелл.

Удар по почкам принес ошеломляющую боль, но несмотря на то, что руки превратились в желе, Дэвид по-прежнему сильно сжимал Киннелла.

— Дэвид!

Другой голос. Мёрдо.

Дэвид взглянул туда, где у дверей театра стоял Мёрдо, при виде устроенного Дэвидом скандала он округлил глаза.

Киннелл, воспользовавшись мимолетной невнимательностью Дэвида, вырвался из его хватки и вскочил на ноги.

— Элизабет! — завопил он, бросившись вперед.

По тону Дэвид догадался, что Киннелл ее видел, взял ее на прицел.

Каким-то чудом Дэвиду удалось встать. Дышал он тяжело, подошвы ботинок скользили по гладким булыжникам, тело отказывалось подчиняться. Он стремглав помчался за Киннеллом и вцепился в хвост фрака, дабы снова его задержать.

С убийственным выражением лица Киннелл развернулся и сильно отпихнул Дэвида, отчего его отбросило назад. Все дальше и дальше, в пустоту. На миг он замахал руками.

На этот миг — а, может, навечно — Дэвид завис в падении. В падении под испуганное ржание и чьи-то вопли. В падении под необъятную тень упряжной лошади, вставшей на дыбы.

Падение закончилось резкой болью.

Далее — ничего.

Глава 17


Пробуждение — когда он очнулся — стало входом в мир боли, причем настолько сильной, что Дэвид не понимал, где она начиналась или заканчивалась.

Он прикладывал все силы, дабы снова провалиться в забытье, но вдруг знакомый голос произнес:

— Он шевелится. — Знакомый голос переполнял страх.

Дэвид не помнил имени обладателя, но голос вызвал образ сильных пальцев, что переплелись с его пальцами, образ загадочной неудержимой улыбки. Приложив немалые усилия, он умудрился приоткрыть глаз.

Над ним навис мужчина с растрепанными темными волосами, воспалившимися веками и налитыми кровью глазами.

— Дэвид, слава богу! Можешь говорить?

При смене положения Дэвида пронзила мучительная боль. Его хватило только на то, чтоб заскулить. Какой-то звериный вышел звук.

— Не двигайся, — тут же сказал мужчина и обернулся через плечо. — Лекарство готово? — А после обратился к Дэвиду: — Я думал, ты мертв... — На последнем слове голос дрогнул.

«Мёрдо».

Дэвид хотел вымолвить имя, дать понять, что он узнал Мёрдо, но вместо этого снова заскулил.

Рядом с Мёрдо встал пожилой мужчина с редкими седыми волосами, коим не удавалось прикрыть блестящий череп.

— Придержите ему голову, милорд, — тихим командным голосом изрек мужчина. — Пить ему будет трудно, лекарство вытечет, но нам нужно влить в него хотя бы немного. Потом он уснет, и мы подумаем, что делать.

Мёрдо скользнул рукой Дэвиду под плечи и самую чуточку приподнял, но этого хватило — каждую клеточку тела пронзила боль. Однако он не проронил ни слова. Получалось издавать лишь животные звуки.

— Прости, — прошептал Мёрдо. — Боже, прости, Дэвид.

Пожилой мужчина, нажав на подбородок, открыл Дэвиду рот и поднес чашку к губам. Горьковатая жидкость заполнила рот. Проглотить все он не сумел. Жидкость начала вытекать, струилась по подбородку, но кое-что все же докатилось до задней стенки горла. Он давился, сглатывал и покашливал. Жидкость полилась вновь. И вновь.

— Достаточно, — сказал мужчина.

Мёрдо осторожно убрал сильную руку, и Дэвид снова оказался в горизонтальном положении. Невыносимая боль, что вспыхнула, когда его приподняли, постепенно становилась все ничтожнее, все терпимее. Лекарство начало действовать.

В глазах мутилось. Забвение манило его к себе.


***


Открыв глаза в следующий раз, он понимал, где находился. Изогнутые лепестки потолочной розетки подсказали, что это опочивальня Мёрдо.

— Дэвид, ты очнулся.

Повернувшись на голос, он поморщился от резкой головной боли.

Мёрдо сел рядом с ним. Выглядел он совершенно разбитым, под налитыми кровью глазами залегли серые круги, волосы торчали в разные стороны, где он проводил по ним руками.

— Мёрдо... — Дрогнувший голос прозвучал безжизненно.

Интересно, а как обстояли дела у всего остального? Он пошевелился, как бы начиная садиться. Мёрдо тут же опустил большую теплую руку ему на грудь.

— Тише.

Тогда в голову пришла другая мысль — точнее, человек.

— Элизабет? — выдохнул он.

— Сгинула, — отозвался Мёрдо. — Сразу после того, как тебя повалила лошадь, Киннелла схватили королевские солдаты. Элизабет убежала, и с тех пор никто ее не видел.

— Спасибо, Господи, — прошептал Дэвид. Значит, все было не зря.

— Не понимаю, за что ты благодаришь Господа, — хмуро откликнулся Мёрдо, выпятив подбородок. — Ты чуть не погиб, идиот.

— Насколько все плохо? — просипел Дэвид.

Вытянув шею, он силился осмотреться, но из-за внезапной головной боли повалился обратно.

— Боже правый! — прошипел он.

— Осторожнее! Лошадь копытом пробила тебе голову, там трещина. Повезло еще, что череп не превратился в лепешку.

— Неудивительно, что так болит, — буркнул Дэвид.

— Боюсь, это не все. Правая нога сломана в двух местах. К счастью, ты был без сознания, когда вправляли кости.

На Дэвида накатила волна ужаса. Сложный перелом долго заживает. Он может лишиться ноги. Он снова поднял голову, паника затмевала боль, что отступила, когда Мёрдо подскочил и для поддержки подсунул руку под шею.

Дэвид окинул себя взором и под покрывалом заметил нечто объемное.

— Покажи, — надломленным голосом потребовал он.

Свободной рукой Мёрдо откинул покрывало.

— Все не так плохо, — пробормотал он. — Наложили шину и тугую повязку. Тебе нужно отдыхать и дать перелому срастись.

Дэвид почти его не слышал. Он уставился на ногу. Хотя вряд ли это походило на ногу. По всей длине ее перебинтовали, привязали нечто напоминавшее упряжь из дерева и кожи. Двигаться нельзя, согнуть колено невозможно, конечность надежно зафиксировали в одном положении.

— Сколько я проведу вот так?

— Как минимум три месяца, возможно, дольше.

Дэвид ахнул.

— Три месяца...

— Может, и полгода. Лекарь говорит, кости должны как следует срастись, а потом уже можно опираться на ногу.

— Я не протяну так полгода — да даже три месяца!

— Боюсь, придется. Перелом сложный. Если не будешь соблюдать осторожность, ты занесешь инфекцию — и тебя ждет ампутация.

Дэвид издал какой-то невнятный звук, отчасти выражавший возражение, отчасти — отчаяние. Он уткнулся носом Мёрдо в плечо и вдыхал знакомый аромат, пытаясь уразуметь реальность.

Мёрдо передвинул Дэвида поближе, сильной рукой все еще поддерживал шею. Погладив большим пальцем Дэвида по плечу, он пробормотал:

— Да брось. Все будет хорошо.

— Нет, не будет. Я правда не протяну. — Слова вырывались бесконтрольно. — Я не могу пойти вот так в суд или в библиотеку. Господи, да я даже домой не попаду! До квартиры подниматься два лестничных пролета!

Каждая приходившая в голову мысль о полноте его беспомощности была хуже предыдущей.

— Придется ехать в Мидлаудер, — рассудил он, а отстранившись, испуганно посмотрел на Мёрдо. — Я не могу просить мать возиться со мной! У нее немало других дел, ей некогда мне прислуживать. А что насчет клиентов, практики, которую я строил...

— Дэвид, пожалуйста, ты напрасно паникуешь. — Спокойный решительный голос Мёрдо утихомирил Дэвида. — Я уже все продумал, — продолжил он. — Хочу, чтоб на период выздоровления ты поехал со мной в Перт.