Макивер нахмурился.

— Не нравится мне все это. Наше законодательство давно отличается от английского. У нас разное прошлое, разные принципы.

Заместитель декана весело и в то же время по-доброму улыбнулся.

— Неужели разное прошлое имеет такое уж значение, Макивер? Цели-то у нас совпадают.

— Разумеется, имеет! — парировал Макивер. — С какой стати мы должны потакать прихотям английского политика и менять многовековые шотландские законы?

— А вдруг нам нужны новые законы? Для борьбы с теми, кто ставит под угрозу верховенство закона.

Разумеется, он подразумевал общественные беспорядки, что последние несколько лет досаждали Британии по обе стороны границы.

— Этого и добивается сэр Роберт? — спросил Дэвид. — Упрощает борьбу с радикалами?

Все обратили взоры на него и выглядели такими изумленными, словно ни с того ни с сего заговорила собака.

— Наверняка я не знаю, но днем мы все выясним, — ответил заместитель декана. Голос, как всегда, прозвучал любезно, а вот взгляд стал довольно настороженным.

Прибывший Брэбурн, хватая ртом воздух, принялся извиняться. Декан сдержанно принял его оправдания и приказал подать карету. Спустя десять минут они уже теснились в старомодном экипаже, что грохотал по мощеным улочкам по пути в Холирудский дворец.


***


В зале Холирудского дворца стояла ужасная духота, и становилось все жарче. Уже почти два часа Дэвид стоял и ждал. Дэвид и еще несколько сотен человек — огромный зал кишел мужчинами, что ждали прибытия короля. Дорогие стулья предназначались для более важных — или, скорее, для самых страждущих — посетителей.

Декан и заместитель декана перекинулись парой слов с сэром Робертом Пилем, но умолчали о том, что обсуждалось. Сейчас же они сидели на стульях с тонкими ножками, склонив головы друг к другу, что-то бормотали, а остальные члены делегации факультета стояли сзади.

Долгое ожидание Дэвида не заботило, а вот другие джентльмены испытывали неудобства. Несчастный упитанный Брэбурн переступал с ноги на ногу, а в данный момент пытался тайком почесать бедро. Он столько раз вытер лоб, что платок, должно быть, уже насквозь промок от пота. Лицо от жары раскраснелось и блестело.

И Брэбурн не единственный. Упитанные мужчины в строгих новых одеждах ерзали и потели от удушливой жары. Господствовала в зале делегация кирки8 — сотня человек в пресвитерианских черных одеждах. «Похожи на стаю ворон, — подумалось Дэвиду. — Или, возможно, на стаю грачей». Докучливые и благопристойные, словно какая-нибудь комиссия.

Преобладание черного цвета в зале разбавили прибывшие мужчины. Большинство, как и Дэвид, облачились в одежды сэра Вальтера — синий фрак, светлые брюки и шляпу с низкой тульей, но некоторые надели национальный костюм — красный, зеленый и фиолетовый тартаны. Эти мужчины, подобно райским птицам, выделялись среди неприметных соседей.

Дэвид понимал, что церемония продлится долго. До него доходила молва, что первой выскажется кирка, а после уже представители университетов, судьи, факультет, а в самом конце — магистраты, горожане Эдинбурга и жители множества близлежащих городов и деревень, куда никогда не наведается король. Речь за речью. Делегации по очереди произнесут одинаковые приветствия, комплименты и поздравления в адрес короля, который вынудил их ждать этой чести несколько часов.

Наконец-то в половине третьего раздавшееся во дворе громкое цоканье возвестило о прибытии королевской свиты. Сначала промчались те, кто ехал верхом, а следом — грохотавшие кареты. Король добрался до дворца.

Дворцовые слуги выполняли абсурдные приказания юнца, который, по всей видимости, был придворным короля. Гладкие щеки от натуги порозовели. Он метался туда-сюда и писклявым голоском выкрикивал приказы.

Чуть раньше тот же молодой человек разместил присутствующих в зале согласно какой-то очередности, известной лишь ему одному, чем оскорбил несколько важных персон, в том числе и декана. Он чуть ли не спихивал знатных особ с мест для сидения и призывал замученных слуг убрать стулья из зала. В присутствии короля всем придется стоять.

Слуги исполнили приказание, а несколько минут спустя двери распахнулись, и вошел король, окруженный красномундирниками и нарядными пэрами.

Поначалу — невзирая на габариты и великолепные одежды, — короля Дэвид не заметил. Он машинально устремил взор на лорда Мёрдо Балфора. Сыскать его труда не составило, учитывая рост и поразительно угрюмый вид. Он замыкал шествие королевской свиты.

Пока члены свиты вышагивали по залу, Дэвид и Мёрдо встретились взглядами. Мёрдо слегка улыбнулся, и Дэвид, не сумев сдержаться, чуть улыбнулся в ответ. В глазах у Мёрдо вспыхнула радость. Он миновал Дэвида и присоединился к королю в центре зала. И вот наконец-то церемония началась.

Как Дэвид и боялся, все было уныло. Даже хуже. Представитель кирки начал речь с подобострастного приветствия, но оно превратилось в проповедь, причем на тему адовых мук. Если король и возмутился, то ничего не показал, принимая то, что говорилось, благосклонными, но вместе с тем загадочными кивками.

Следующими стали представители университетов. Они разрешили разногласия насчет того, кому выпадет честь обратиться к королю, разделив сию роль между ошеломляющим количеством профессоров, которых переполняла решимость извлечь максимальную выгоду из этой возможности. Веки будто налились свинцом, и, чтоб взбодриться, Дэвид себя ущипнул.

В конце концов, настал черед факультета. Дэвид на негнущихся ногах проследовал за деканом и встал перед королем. Они вшестером выстроились в горизонтальную линию, хотя говорить будет лишь декан.

Дэвид не впервые видел короля Георга, тучного румяного мужчину, тяжелый и безвольный подбородок которого выдавал многолетнюю изнеженность. Он обрядился в одежды свободного покроя, но все-таки его, видимо, хорошенько утянули, чтоб он сумел втиснуться в великолепный адмиральский мундир ярко-синего цвета с золотым шитьем. «Он что, в самом деле считает себя воином, раз вот так разоделся?» — задумался Дэвид. Насколько он знал, король никогда не состоял на военной службе.

Король милостиво улыбнулся делегации факультета, в то время как один из членов свиты что-то бормотал ему на ухо. Без сомнений, он объяснял, что такое факультет адвокатов.

— Джентльмены, — изрек король, как только советник отступил назад. — Счастлив с вами познакомиться.

Все поклонились, у Дэвида поклон вышел неуклюжим. Как всегда и случалось в формальной обстановке, он сознавал, что манерам не хватало утонченности, но у него не было времени заострять внимание на своих недостатках. Декан уже сделал шаг вперед.

— Ваше Величество, — заговорил декан глубоким звонким голосом, которым всегда произносил речи. — Старинный достопочтенный факультет адвокатов приветствует вас, нашего возлюбленного монарха, в Шотландии и искренне и смиренно благодарит вас за оказанную честь обратиться к вам.

Король улыбнулся и слегка наклонил голову, а декан, продолжая в том же духе, медленно произносил тщательно подготовленную речь, словно смаковал каждое слово.

На Мёрдо Дэвид глядеть не смел. Если Мёрдо забавлялся, Дэвиду не удастся сохранить невозмутимый вид. Однако он остро чувствовал стоявшего всего в нескольких шагах от него Мёрдо.

Дэвид не сводил глаз с короля. «Поразительно, — подумал Дэвид, — что король решил слушать длинные речи стоя, несмотря на духоту в зале и затхлый воздух».

Судя по некоторым признакам, король чувствовал недомогание. Изначально он принял величественную позу, словно для королевского портрета: выставил ногу вперед, в правой руке держал трость с золотым набалдашником, которой упирался в пол, но массивному королю она не помогала. Правда, каким-то образом ему все же удалось довольно долго простоять в столь неудобной позе. С такого расстояния Дэвид отчетливо видел, что тяжелое лицо становилось все мрачнее, проступили капельки пота. Ноги, обтянутые бриджами, распухли, время от времени, опираясь на трость, он переминался.

Неужели он не понимал, что стоять придется долго? Разумеется, хоть кто-то да предупреждал, насколько длинным выдастся день.

Дэвид бросил взор на декана. Интересно, заметил ли он дискомфорт короля и намеревался ли поскорее завершить свою речь? Но декан абсолютно ни на что не обращал внимания. Он увлекся своими разглагольствованиями и на данный момент перечислял страны по всему земному шару, где король Георг был верховным правителем.

— Мудрый отец для всех своих подданных.

Какой вздор.

Учитывая то, что он уже подметил, Дэвид совершенно не удивился, когда король пошатнулся, громко ударив тростью о пол. Без колебаний Дэвид ринулся его поддержать, предложив себя в качестве опоры. На краткий миг король навалился на него, и Дэвиду, чтоб удержать грузного короля, пришлось собраться с духом.

— Ваше Величество, — ахнул он. — Вам следует присесть. Здесь слишком жарко. Долго стоять нельзя.

В ответ на нарушение этикета послышались бормотания, но Дэвид не обратил внимания на озадаченные лица и поймал взгляд визгливого молодого человека, что приказал убрать стулья.

— Будьте любезны, принесите Его Величеству стул, — решив обойтись без политесов, громко проговорил Дэвид.

Молодой человек зарделся от злости и взглянул на короля, который уже оправился после небольшого приступа головокружения и оторвался от Дэвида.

— Ваше Величество... — возразил молодой человек.

Возможно, он аристократ, оскорбившийся тем, что ему диктовал простолюдин. Возможно, он решил, что король обязан отчитать Дэвида за грубость.

— Он прав, сэр Энтони, — сердито бросил король. — Здесь... очень жарко. Будьте другом, сделайте, как он говорит, и принесите мне стул.

Сэр Энтони стал ярко-красным, однако низко поклонился и поспешил отдать приказание дворцовой прислуге.