Какие причудливые мысли.

Дэвид высвободился из покрывал, двигался осторожно, чтоб не разбудить Мёрдо, однако усилия оказались напрасны — шелеста одежды и скрипа половиц хватило, чтоб выдернуть Балфора из сна. Он закопошился и распахнул глаза в тот миг, когда Дэвид застегивал бриджи.

— Уходишь? — Он зевнул.

— Лучше уйти, пока не вошел кто-нибудь из слуг.

Балфор, присев, потер ладонью глаза. По-мальчишески взъерошенный, он абсолютно отличался от вчерашнего элегантного пэра — сейчас он был растрепаннее и больше походил на человека. Осмотрев Дэвида с головы до ног, он приподнял уголок губ и стал настолько притягательным, что у Дэвида пересохло во рту.

— Не тревожься из-за слуг. Я привез лондонскую прислугу. Они тактичнее и не входят в мою опочивальню, пока я не позову. Кроме того... — Он оперся на локоть и улыбнулся. — Сегодня суббота. Проведи со мной утро.

— Разве у тебя нет важных дел? — Голос прозвучал ниже и хриплее, чем хотелось бы. Дэвид откашлялся и добавил: — Я думал, ты в свите короля.

— Не совсем. Я не вхожу в ближайшее окружение. Что же до сегодняшнего дня, у меня нет никаких обязательств, кроме дневного приема. — Он сверился с часами на стене. — Еще даже нет семи. Перед отъездом у меня есть несколько часов. Хватит, чтоб как следует позавтракать. Составь мне компанию.

— Мне правда лучше... — машинально начал Дэвид, но смолк.

Почему бы и не сделать так, как просил Балфор? Почему бы не насладиться компанией Балфора еще несколько часов? Приятно отвлечься от обычной жизни, да еще и без боязни, что вас рассекретят и погубят. Он уже пересек черту тем, что пришел сюда. Так почему бы не насладиться плодами своего безрассудства в полной мере?

— Хорошо. Я останусь.

Мёрдо, ухмыльнувшись, откинул покрывало, и Дэвид испытал прилив радости, который, по идее, должен был встревожить. Но времени на размышления он себе не дал. Дэвид разрешил себе насладиться моментом, позволил себе сиять от восторга.

Дэвид снял бриджи и кальсоны — секундное дело — и импульсивно запрыгнул на Мёрдо, из-за чего он издал громкий удивленный смешок и, изогнувшись, перекатил Дэвида на спину. С минуту они боролись за господство, напрягая мышцы, прижимались друг к другу.

Задыхаясь от смеха, Дэвид перестал сопротивляться, и Мёрдо тоже замер. Бесконечно долго они смотрели друг на друга, отчего у Дэвида заболело в груди. Дабы взять себя в руки, пришлось закрыть глаза.

Когда он разомкнул веки, Мёрдо склонил оценивающий взгляд и провел кончиками пальцев по соскам, плоской груди и рельефным мышцам.

— В одежде ты выглядишь худым, но ты сильный. — Он прощупал мышцы у Дэвида на руках. — Как тебе удается? Эрудиты обычно неженки.

— Я много гуляю. Люблю бывать на улице, в сельской местности. Люблю куда-нибудь взобраться.

— Взобраться? В каком же смысле?

Слегка смутившись, Дэвид рассмеялся.

— Ну, например, на холмы, иногда на скалы. В прошлом месяце я поднялся на утес Солсбери.

Мёрдо приподнял брови.

— Как странно. Разве это не опасно?

— Ну да.

Мёрдо захохотал над бесхитростным ответом, в глазах вспыхнул восторг.

— С удовольствием бы посмотрел. Возможно, однажды ты возьмешь меня с собой.

— Возможно, — улыбнувшись, согласился Дэвид.

Мысль покрасоваться перед Мёрдо, несмотря на всю детскость и нелепость, пришлась по вкусу.

Мёрдо завладел его губами и провел ладонью по груди, по животу, по боку. Сильными нетерпеливыми пальцами обхватил член и плавно потянул.

Качнув бедрами, Мёрдо разомкнул руку и прижал набухшую головку вплотную к достоинству Дэвида. Прошелся кулаком по ним обоим, отчего Дэвид бессильно застонал.

— Ты тоже, — прошептал он Дэвиду в губы. — Опусти руку.

Они переплели пальцы, создав своеобразную клетку, которой потягивали, скользили и поглаживали в прелестном ритме. Они сливались воедино, целовались, жадно цеплялись друг за друга. Мыслить не удавалось, и Дэвид позволил Мёрдо управлять их соединенными руками, в то время как сам лежал и бессвязно стонал слова поддержки. За край они ступили вместе, семя стекало по пальцам и капало Дэвиду на живот.

Липкие и удовлетворенные, они лежали в обнимку. В голове у Дэвида образовалась пустота, он наслаждался томными последствиями оргазма.

— Помнишь первый раз, когда мы были здесь? — немного погодя спросил Мёрдо.

Дэвид вперился взором в замысловатую потолочную розетку и удивился, уловив голос Мёрдо, но взгляда не отвел, только кивнул. По правде говоря, он помнил тот вечер, будто он случился вчера. Невозможная невиданная близость навечно останется в памяти. Мёрдо прикасался губами к входу, длинными пальцами двигал внутри.

Тот вечер полностью его уничтожил. Изменил. Пути назад уже нет, не уйти от того, что погубило столько личных границ. После того как Мёрдо вернулся в Лондон, Дэвид изводил себя воспоминаниями. И все же каким-то образом он стал крепче. Иногда становилось противно из-за того, что он сделал, а иногда казалось, что это самый разумный поступок в жизни.

— После возвращения в Лондон я постоянно думал о тебе, — прохрипел Мёрдо.

Изумившись, Дэвид встретился с Мёрдо взглядом. За столь короткий срок знакомства он так хорошо изучил его лицо. Будто неосознанно впитал в себя каждую черточку Мёрдо Балфора.

— А я — о тебе, — не сумев смолчать, пробормотал он.

Мёрдо застыл.

— Правда?

Щеки у Дэвида разгорелись яростным румянцем.

— Да, правда.

— Почему?

Стушевавшись, Дэвид обратил взор на чудесную лепнину на потолке.

— Не знаю. Я даже не догадывался, что между мужчинами все может быть вот так.

— Я тоже.

Последовало долгое молчание. Дэвид изо всех сил старался побороть свое любопытство.

Мёрдо отбросил покрывало и выбрался из кровати.

— Время принять ванну, — бодро объявил он и потянулся за колокольчиком.


***


Завтракали они за маленьким столом в отдельной гостиной. Копченая пикша, яйца и картофельные оладьи, корзинка теплых булочек и фруктовые консервы — все подано на изысканных блюдах из белого фарфора с серебряными столовыми приборами и белыми камчатыми салфетками. Чай подали в серебряном чайнике, молоко — в серебряном кувшинчике, а сахар — в серебряной вазочке. Обнаружились даже крошечные серебряные щипчики для сахара.

Есть хотелось необычайно. Трапеза была превосходной: рыба сладкая и замечательно приготовленная, яйца с жидкими желтками, которые божественно растекались по картофельным оладьям. Дэвид съел все, что лежало на тарелке, затем взял булочку и густо намазал маслом, по вкусу почти ничем не отличавшимся от того, что делала мать. Добавил ложку малинового варенья, что сияло подобно рубинам, и, с наслаждением откусив, поймал взор улыбавшегося Мёрдо.

— Что? — проглотив то, что жевал, спросил Дэвид. — У меня что-то на лице? — Он прикоснулся к уголку рта кончиками пальцев.

— Нет, просто ты ешь... с таким аппетитом.

Дэвид нахмурился.

— И что?

Не переставая улыбаться, Мёрдо пожал плечами.

— Ты никогда не производил впечатления человека, который умеет наслаждаться трапезой. Я ясно помню твои слова, что иногда ты забываешь поесть.

— Но это не означает, что я не наслаждаюсь трапезой, когда все-таки ем, — парировал Дэвид.

Но стоило произнести эти слова, и вмиг его осенило: он не помнил, когда в последний раз наслаждался трапезой так, как сейчас.

— Видимо, забываешь ты частенько. Ты довольно худой.

В ответ на критическое замечание Дэвид выпятил подбородок.

— Кажется, чуть раньше мой внешний вид тебя вполне устраивал.

— Бог ты мой! — Мёрдо рассмеялся. — Ты уже должен понимать, сколь сильно ты меня привлекаешь! О такой миловидности другим остается только мечтать. Так подойдет?

Недовольный скрытым смыслом, Дэвид нахмурился. Выходило, что он вроде как напрашивался на комплименты. Да и похвала смутила. Устыдившись поворота разговора, он вернулся к тому, с чего все началось:

— Я нормально питаюсь, — буркнул он.

— Ты крепкий мужчина, — согласился Балфор и, опустившись на спинку стула, кинул на Дэвида одобрительный взгляд. — Но есть для того, чтоб жить, — это одно; а есть ради удовольствия — совершенно другое. Ты наслаждался этой булочкой. А мне понравилось за тобой наблюдать.

Мёрдо изобразил Дэвида: кусал воображаемую булочку, удовлетворенно прикрыв глаза и приподняв уголки губ. Очарованный лицедейством, Дэвид хохотнул.

— Я так не выглядел.

Мёрдо открыл глаза и выгнул бровь.

— Еще как выглядел. И таким же ты был вчера вечером. Ты отдался наслаждению. Ты поступил так впервые, Дэвид? В прошлый раз ты вел себя иначе.

Это заявление привело Дэвида в изумление. Последние два года он часто вспоминал о том вечере с Мёрдо, и в памяти всплывала лишь шокирующая неконтролируемая страсть. Возможно такое, чтоб Мёрдо помнил все как-то иначе? Он считал Дэвида скованным? Человеком, который все делал скрепя сердце?

— Думаю, тем вечером я показал, насколько мне все понравилось... обычным способом, — откликнулся Дэвид и разозлился, что слова прозвучали так, будто он оправдывался.

— Имеешь в виду, когда кончил?

Дэвид поморщился, и Мёрдо, заметив его смущение, улыбнулся.

— Я знаю, что тебе понравилось, — продолжил Мёрдо. — Но смысл в том, что ты этого не хотел. Ты противился.

— Не понимаю, зачем мы об этом говорим.

Дэвид не видел смысла в этой беседе, в ворошении прошлого, которое следовало оставить в покое.

Мёрдо пренебрег этим комментарием.

— В прошлый раз в глубине души тебе не хотелось здесь находиться. В глубине души ты противился всему, что мы делали. Пришлось подтолкнуть тебя навстречу твоим желаниям. Вчерашний вечер был другим. Ты был другим.